Мир путешествий и приключений - сайт для нормальных людей, не до конца испорченных цивилизацией

| планета | новости | погода | ориентирование | передвижение | стоянка | питание | снаряжение | экстремальные ситуации | охота | рыбалка
| медицина | города и страны | по России | форум | фото | книги | каталог | почта | марштуры и туры | турфирмы | поиск | на главную |


OUTDOORS.RU - портал в Мир путешествий и приключений
ВОКРУГ СВЕТА №1-1965

РАДОСТЬ СТРАНСТВИЙ

В дачном поселке под Ленинградом тихо и пусто. На лесную просеку, залитую неярким солнцем, падают желтые монетки листьев. Бронзой отливают осины, И таким удивительным покоем дышит все вокруг, что я усомнилась — да здесь ли он, тот человек, с которым мне предстоит увидеться?

В памяти всплывают фотографии, виденные в Институте Арктики и Антарктики и на стендах полярного музея.

...Михаил Михайлович Сомов в штормовке, меховых унтах стоит с друзьями возле тягача; холодное тревожное небо Антарктиды над ними. В домике полярников четверо склонились над картой. Вот путешественник в резиновой лодке пробирается по узкому разводью между льдинами. Ученый за приборами — полог палатки защищает лабораторию от арктического ветра. Полярный исследователь... Мысль, следуя проторенным путем, дорисовывала виденное. Рамки кадров расплывались, фигура оживала — путешественник шагал размашисто, гудел басом, не выпуская изо рта прокуренной трубки...

В саду работает высокий сутулый человек. Медленно, с наслаждением сгребает сухие листья.

— День добрый.

— Действительно добрый, — улыбнулся Сомов и протянул худую, спокойную руку.

— Хочу из отпуска увезти память о нашей осени, — говорит Михаил Михайлович, садясь в кресло лицом к окну. — Ведь глаз устает от океанских просторов и белизны снегов, А знаете, какие здесь бывают рассветы? Встанешь рано утром — привычка! — и на велосипед...

Он замолчал, словно подумал — ишь, разговорился...

— Михаил Михайлович, вы ведь недавно вернулись из Антарктиды?

— Вернулся недавно, но не расстался с ней. Да, конечно, расстаться ему, Сомову, с Антарктидой невозможно.

...5 января 1956 года. Советская флотилия во главе с флагманом дизель-электроходом «Обь» подходит к берегам шестого континента. Погода ясная — отлично просматривается ледяной купол материка. Но лишь только начали выгружаться, задул сильный ветер, повалил мокрый снег, шестиметровый лед припая раскалывался на куски, словно влажный сахар. На обломках льда в непроглядную круговерть воды и снега начали уплывать части самолетов, ящики с грузом. Так встретил ледяной континент Первую Советскую антарктическую экспедицию. Возглавлял ее доктор географических наук М. М. Сомов.

На долю экспедиции выпали первые шаги в неведомое — тогда Антарктида была почти не изучена. Нужно было выбрать место для первой советской научной станции Мирный, построить ее, организовать наблюдения. Приходилось решать сотни задач: от широкого обследования побережья до «проблемы» дверных ручек. То ли их забыли во время сборов, то ли унесло ящики, но в теплых деревянных домиках полярников их явно не хватало. Положение было «спасено», когда в Мирном построили мастерскую.

Советские полярники учились жить и работать на ледяном континенте. В апреле, когда в Антарктиде начинаются зимние ураганы, небольшая группа ученых, в том числе и М. М. Сомов, двинулись на тягаче в глубь континента, туда, где никогда не ступала нога человека, где не летали даже самолеты. В 375 километрах от Мирного была заложена советская станция — Пионерская...

И хотя потом не менее интересными были для Сомова Восьмая и Девятая Антарктические экспедиции («тянет, тянет к себе этот ледяной магнит!»), Первая оставила глубокий след в душе ученого. Первая — самая трудная, значит самая памятная.

— А знаете, почему еще так воодушевляет работа в Антарктиде? — говорит Сомов. — Словно заглядываешь в будущее человечества — ведь это континент, где с благородной целью познания природы трудятся ученые разных стран. Это мирный континент.

— Михаил Михайлович, а как вы стали полярным исследователем?

Вот сейчас Сомов достанет свою заветную трубку и,.. Но нет, не вижу трубки, не слышу о «давней мечте детства».

— Если бы мне лет сорок назад сказали, что я объеду почти весь мир и увижу все океаны земли, я бы не поверил. Начинал я свою «карьеру» издалека — учился на бухгалтера и инженера-кораблестроителя, работая токарем, кассиром и даже изготовлял заряды к огнетушителям. Впрочем, смех смехом, а многие из моих профессий пригодились потом. Ведь путешественник, даже не Робинзон, должен все уметь. Но когда я впервые ушел в плавание и глотнул соленого ветра, я был уже «конченый» человек...

Сомов замолчал. Надолго. Теперь-то я поняла эти частые паузы — Михаил Михайлович становится на редкость неразговорчивым, когда речь идет о нем. Но тихий голос его льется, оживая то добрыми, то веселыми, то восхищенными интонациями, когда рассказывает он о делах полярных, о своих товарищах-друзьях.

Я услышала рассказ — нет, целую повесть — о его отце-ихтиологе, который заразил сына страстью к науке, о замечательном учителе молодого Сомова адмирале Н. Н. Зубове («он-то и посадил меня заниматься всерьез ледовыми прогнозами»), о талантливом, погибшем на войне друге его Овчинникове, с которым они начинали научную работу, об известном полярнике А. Ф. Трешникове — с ним Михаил Михайлович работает плечом к плечу сегодня, и о многих, многих других людях, о которых, по словам Сомова, надо писать, писать обязательно...

И мелкими, незначительными штрихами в этом рассказе казались его, Сомова, проведенные за учебниками бессонные ночи, безотпускные годы, годы, состоящие для ученого из одной зимы («каждое лето — в Арктику!»), и экспедиции, когда ледовый прогноз надо было составлять под огнем фашистских судов, и снова экспедиция за экспедицией, уже в мирную Арктику.

— Да, Арктика была хорошей школой для нас, полярников, — говорит Михаил Михайлович. — Помню, как несколько лет подряд мы работали к северу от морей Лаптевых и Восточно-Сибирского. Были у нас такие «прыгающие отряды». Сбросит нас самолет где-нибудь на льдине, поставим наскоро палатку — и за наблюдения. Лед толстенный, скважины пробивать — ух, как трудно! — зато берем пробы с пятитысячной глубины. Вот так «прыгаем» со льдины на льдину, готовим научную характеристику огромного района. Эти материалы помогли нам в 1950—1951 годах организовать дрейфующую станцию «Северный по-люс-2».

Сомов тогда был уже далеко не новичком в полярных исследованиях — и неромантические слова «Арктика», «дрейфующая станция» манили его.

Да, это был нелегкий год, проведенный к северу от Берингова пролива, в районе, где дрейф льдов еще не был изучен. Льдину, на которой разместились палатки (тогда еще даже не домики!), три раза рассекали широкие трещины, три раза кочевал лагерь полярников. На случай крайней опасности было составлено аварийное расписание — радиостанция, записи научных наблюдений, приборы должны были быть спасены любой ценой. Исследователи работали долгой полярной ночью, в пятидесятиградусный мороз, когда лицо, если не защитить его от ветра, обмораживается мгновенно. А летом полярников мучили талые воды — накрепко вмороженные в лед приборы неожиданно теряли опору...

А какого адского труда потребовало устройство посадочной полосы — целый месяц выравнивали ледяное поле, чтобы оно могло принять самолеты. И все эти авральные работы были, так сказать» сверх плана. Главным, естественно, оставались научные наблюдения.

Сомов, начальник станции, как океанолог работал в гидрологической группе. Материалы — о жизни океана и солнечной радиации, о земном магнетизме и погоде — были собраны богатейшие. 2600 километров — таков путь наших полярников на дрейфующей льдине.

И в том, что сейчас в Арктике работает уже тринадцатая дрейфующая станция, есть заслуга, и немалая, полярников с «СП-2». За организацию «СП-2» и работу на ней М. М. Сомов получил Золотую Звезду Героя Советского Союза и орден Ленина. И еще двумя орденами Ленина — за длительную работу в Арктике и за Первую Антарктическую экспедицию, и орденом Трудового Красного Знамени, и орденом Красной Звезды — за участие в морских операциях в Арктике во время войны награжден ученый. Михаилу Михайловичу вручены золотые медали шведского и английского географических обществ — за исследования в Антарктиде. После русских имен Н. М. Пржевальского и П. К. Козлова, высеченных золотыми буквами на мраморной доске в Лондонском королевском географическом обществе, будет теперь написано имя М. М. Сомова.

Признаюсь, ничто в облике Михаила Михайловича, одетого в мягкую домашнюю куртку, не выдавало в нем известного путешественника. Разве лишь часы на руке, часы необычные — с картой Антарктиды.

— Михаил Михайлович, писатели часто говорят: «радость странствий»... В чем она заключается для Вас, эта радость, эта влекущая непреодолимая сила путешествий?

Сомов улыбнулся.

— Наверное, в радости возвращения.

Радость возвращения домой и возвращения туда, в Арктику или Антарктиду, где начато большое дело, и ты возвращаешься, чтобы продолжить его. А ему, этому делу, которое зовется познанием природы, нет конца, и, значит, нет конца человеческому стремлению к путешествиям.

— А все-таки perpetuum mobile существует! Существует вечный двигатель, правда, Михаил Михайлович?

Сомов пожал плечами — он не любит громких слов.

Беседу с М. М. СОМОВЫМ
записала наш корреспондент Л. ПЕШКОВА

 
Рейтинг@Mail.ru
один уровень назад на два уровня назад на первую страницу