Мир путешествий и приключений - сайт для нормальных людей, не до конца испорченных цивилизацией

| планета | новости | погода | ориентирование | передвижение | стоянка | питание | снаряжение | экстремальные ситуации | охота | рыбалка
| медицина | города и страны | по России | форум | фото | книги | каталог | почта | марштуры и туры | турфирмы | поиск | на главную |


OUTDOORS.RU - портал в Мир путешествий и приключений
ВОКРУГ СВЕТА №11-1965

ЛОЦМАН АЛЬМИРАНТЕ

АЛ. ДМИТРИЕВ
Рисунки П. ПАВЛИНОВА

«Придет после моей смерти время и люди, которые признают за каждым из нас его место...»

Ахмад ибн Маджид

...Солнечное, жаркое утро 15 апреля 1498 года. На рейде африканского порта Малинди стоят четыре заморских корабля. Огромные, тяжелые, с высоко поднявшимися на носу и корме надстройками, выкрашенными в черный цвет, они не похожи ни на легкие, быстрые арабские доу, ни даже на появляющиеся здесь изредка причудливые ярко-желтые китайские джонки. Никогда еще местные жители, даже самые старые и уважаемые, не видывали таких. Да и откуда им знать, что эти корабли, вверив себя молитвам ордена Святого Христа и заступничеству непорочной девы, шли навстречу бурям, чтобы выполнить желание католического монарха Португалии — бросить к его ногам сказочно богатую и недоступную страну золота, пряностей и слоновой кости — Индию...

Во все глаза смотрят моряки на берег. Залитый солнцем опрятный городок с белыми каменными домиками и пышной зеленью садов как будто вымер. Еще один город, странно напоминающий португальцам далекую родину, вот уже почти год назад скрывшуюся за горизонтом. За последние два месяца уже третий такой город. Но где же лодки с веселыми музыкантами, какие окружали их корабли два месяца назад в Мозамбике и причудливыми звуками труб провожали до якорной стоянки? Где почтенный шейх в роскошных одеяниях, почему он не выплывает к ним на своей двойной лодке, сидя под балдахином? Хоть бы захудалое доу с подарками выслали навстречу, как неделю назад в Момбасе.

Может быть, сюда донеслась молва о том, как в Мозамбике португальцы под прикрытием пушечных залпов прорывались к ручью, чтобы набрать пресной воды? Или кому-то удалось ускользнуть с того доу, что они захватили на днях? Да нет, все восемнадцать матросов лежат скованные в трюме. И женщина здесь. А доу давно уже на дне...

Все так, но вот стоят на рейде угрюмые, настороженные португальские корабли, покачиваясь на легкой зыби, а встречающих все нет и нет.

День клонится к вечеру. На флагмане «Сао Габриэл» свистят на ужин. Матросы не спеша доедают остатки дневной порции сухарей, которые уже рассыпаются в пыль от долгого лежания в трюме, получают по кружке вонючей воды и двойную чарку вина. На что другое, а на вино король и капитан не скупятся. С едой вот плоховато: уж очень надоела за год проклятая солонина. Но на берегу уютно светятся огни города — глядишь, и пришлют завтра пару овец или черного быка с изогнутыми рогами,

Корабль спит. Только вахтенные изредка перекликаются с дозорным в вороньем гнезде на мачте да громко стонут больные.

Их стоны доносятся и до кормовой надстройки, где в своей роскошной каюте сидит сам аль-миранте — командующий флотилией, суровый посланец короля Васко да Гама.

Невеселые мысли у командующего... Сегодня заболело еще трое. Днем приезжал брат Паулу — капитан «Сао Рафаэла» — говорил, что у него тоже валятся один за другим. Непонятная, страшная болезнь — скорбут.

Вот уже третий месяц свирепствует она на кораблях флотилии. Чуть ли не каждый матрос по утрам с ужасом разглядывает свои почерневшие, раздувшиеся, как колоды, ноги. Не поймешь, отчего и слабеют — то ли от болезни, то ли от голода: есть невозможно, отстают десны, расшатались зубы. Спасибо, вспомнился вовремя совет бывалых мореходов — велел всем срезать омертвелые, распухшие десны и выпускать гнилую кровь. Поначалу как будто помогало, и вот опять...

Индия, Индия... Вот уже год, как маячит она впереди, за горизонтом — и все как будто отодвигается, не дается в руки. О чем он доложит королю? Упаси боже и пресвятая дева вернуться ни с чем, как вернулся Бартоломеу Диаш...

Кто же покажет путь к индийским берегам? Конечно, Перу д'Аленкор — хороший кормчий, недаром у него на груди королевский подарок — золотая цепь, недаром он, говорят, даже осмелился как-то поспорить с самим королем. Но ведь и он, плывя с Диашем, добрался только до мыса Доброй Надежды. Испугались шторма, мятежа — слабые люди! Разве так командуют флотом?

Нужен хороший лоцман. Еще в Мозамбике капитаны доу говорили, что есть люди, хорошо знающие путь в Индию. Не то что те два бездельника, которых подсунул шейх Мозамбика. Зря только одного высекли — надо было обоих, да в цепи, чтобы не сбежали в Момбасе. А то — кипящим маслом их, по капельке... «Веди в Индию, язычник!..»

Невеселые думы у альмиранте Васко да Гамы.

«И не проникал в Индийское море благополучно никто из их народа
...пока им не указал путь один искусный человек из моряков...»

Кутбаддин а н-Н а х р а в а л и, XVI век

Наутро с «Сао Габриэла» спускают шлюпку. В нее сажают еще не пришедшего в себя от побоев араба, что на прошлой неделе попался со своей лодкой на пути португальских кораблей. Его молодая жена пусть пока останется на «Сао Габриэле» — получит ее, когда привезет сюда местного правителя. Португальцам нужна вода, нужны мясо, хлеб. И главное — нужен лоцман.

Через несколько часов является посланец от шейха Малинди. Правитель стар и болен, говорит он, вместо него высоких гостей будет принимать его сын — регент.

И вот от берега отплывает разукрашенное доу. Васко да Гама в стальных латах и бархатном плаще спускается в шлюпку. Лодки встречаются на полпути.

Идет вежливый разговор. Регент просит передать португальскому королю глубокую благодарность шейха за роскошные дары — потрепанную монашескую рясу, две нитки кораллов, три медных тазика, шляпу и всякие мелочи. Альмиранте слушает, стиснув зубы. Уже не первый раз африканские правители издеваются над его подарками. Угостить бы их из пушек... Нельзя: больные матросы негодны для боя, а кораблям нужна вода, нужны мясо, хлеб и главное — лоцман...

Да, продолжает регент, до Малинди дошли слухи о том, как не поладили португальцы с шейхом Момбасы. Прекрасно, жители Малинди очень этому рады — они уже давно враждуют с соседями. Враг моего врага — мой друг. И регент приглашает Васко да Гаму принять участие в празднестве во дворце шейха.

Праздник сменяется праздником. Вот уже неделю стоят португальские корабли в Малинди. Бок о бок с ними — четыре индийских судна, только что пришедших оттуда, куда так стремится Васко да Гама. Временами ему кажется, что и от самих кораблей тянет манящим ароматом заветных пряностей.

И терпение адмирала кончается. Вот очередной посланец шейха. Снова приглашение на обед? Довольно! Заковать его в цепи!

Вместо посланца на берег отвозят письмо, где Васко да Гама надменно требует: или лоцмана, или конец благосклонности португальского монарха.

К вечеру того же дня к «Сао Габриэлу» пришвартовывается шлюпка. В ней чиновники шейха и какой-то мавр преклонных лет в зеленой чалме, с седой бородой и красным, обветренным лицом. Это долгожданный лоцман.

С достоинством, не спеша поднимается он на палубу «Сао Габриэла», привычным взглядом окидывает такелаж и проходит в каюту альмиранте.

— Знает ли мавр путь в Индию? — спрашивает Васко да Гама через переводчика.

Вместо ответа мавр вытаскивает свернутые в трубку карты и расстилает их на столе. На них под причудливой сеткой азимутов и параллелей — очертания проливов и бухт, островов и мелей, густо усыпанные закорючками непонятных арабских надписей.

— Вот Земли Прибрежья, вот Ар-Рим, это Земля Побережий, а вот страна зинджей — все это вы зовете Африкой, — поясняет мавр. — А это — Каликут. Туда ведет прямая «протоптанная» морская дорога.

— Принести большую астролябию! — приказывает альмиранте и задает коварный вопрос: — Знаком ли мавру этот прибор?

Тот пожимает плечами и что-то долго говорит. Васко да Гама с нетерпением смотрит на переводчика.

— От Джедды до Баб-эль-Мандеба, — говорит он, — все мореходы из мавров знают такие приборы и измеряют ими высоту звезд. Как же иначе плавать по необозримым морским просторам?

Много вопросов задает еще Васко да Гама и все яснее понимает: вот, наконец, тот человек, которого ему не хватало.

На следующее же утро португальские корабли снимаются с якоря.

«В кормчем, суда стремящем, нет ни лжеца, ни труса,
Верным путем ведет он в море потомков
Луса. Стало дышаться легче, место нашлось надежде,
Стал безопасным путь наш, полный тревоги прежде».

Л. Камоэнс, Лузиады, песнь VI

День за днем высокие носы португальских кораблей разрезают синие воды Индийского моря. Давно уже по уверенному знаку нового лоцмана рулевой со скрипом повернул тяжелый румпель, и берег Африки понемногу скрылся из глаз. Кончилось надоевшее блуждание вдоль побережья: днем только и смотри, чтобы не сесть на мель, стемнеет — и стой,, куда пришел, жди, пока снова не рассветет. Теперь день и ночь попутный ветер гонит корабли прочь от земли. Куда? Лоцман говорит, что в Индию. В сомнении качает головой старый кормчий Перу д'Аленкор, но мавр в который раз тычет пальцем в карту, а потом на небо, где загорелись первые звезды. Звезды чужие, незнакомые португальцам, а лоцман отсчитывает их, как горошины на ладони: «Плыть нужно на восход звезды Катафалк». Приходится верить...

И вдруг кормчий протирает глаза и вглядывается в потемневший небосклон слева по носу.

— Спроси, что это за звезда,— кричит он переводчику.

— А это и есть Катафалк. А вон, рядом, — Высокопоставленная. Вокруг нее ходят все остальные звезды. А там — Верблюдица.

Д'Аленкор не верит своим глазам. Какой же это «Катафалк», если это с детства знакомый ковш Большой Медведицы? А вон и Малая поднимает свой хвост из-за горизонта.

На кораблях ликование, как будто не звезды увидели португальцы, а огни родного Лиссабона. Теперь уже не таким страшным кажется и неизвестное море без берегов.

А попутный ветер все гонит и гонит корабли вперед. Лоцман спокойно прохаживается по палубе, как будто этот непонятный ветер, что дует туда, куда нужно, вот уже три недели, подвластен ему.

На двадцать третий день плавания в открытом море пелена утреннего тумана расступается и впереди показываются горы.

— Земля! — прокатывается по кораблям.

— Индия? — с не подобающим адмиралу нетерпением спрашивает затаив дыхание Васко да Гама.

Но лоцман не отвечает. Он пристально вглядывается в очертания гор, уходит в каюту, долго перебирает какие-то свои бумаги. Потом все с той же уверенностью подходит к переводчику и отдает команду. Разбегаются по мачтам матросы, скрипит румпель, и горы уходят назад по левому борту. Туман снова окружает корабли, начинается дождь. Но лоцман по-прежнему спокоен.

Проходит еще три дня.

— Где мы? — спрашивает Васко да Гама.

Лоцман пожимает плечами и выразительно показывает на небо. Действительно, в такую погоду и на лиссабонском рейде недолго заблудиться. Проливной дождь льет не переставая из низких туч, то и дело вспыхивают молнии. Солнца не видно, звезды не показываются, и бесполезно лежат в каюте астролябии и квадранты.

Только 20 мая в просвете между облаками встает на горизонте высокий берег.

Васко да Гама стоит на борту, пожирая глазами незнакомую землю. Кто-то трогает его за плечо. Он оборачивается — и в первый раз видит улыбку на непроницаемом лице лоцмана.

— Мы прибыли!

Да Гама понимает эти слова и без переводчика.

— Мы как раз к северу от

Каликута. Вот Индия, которую вы ищете!

К вечеру 20 мая 1498 года корабли португальцев бросают якорь на рейде Каликута.

«Арабы живут тем, что дают их моря».

Плиний Старший

Кто же был этот лоцман, показавший Васко да Гаме путь в Индию? Этот знаток Индийского океана, удививший даже «властелинов морей» — португальцев своими мореходными познаниями?

Долго не могли ученые найти ответ на этот вопрос. Да нужно признаться, что и не особенно искали. Никому и в голову не приводило, что арабский мореплаватель может представить какой-нибудь интерес для истории.

Веками утверждалось в науке мнение, будто арабы — народ глубоко «сухопутный», «дети пустыни», которым недоступны далекие морские плавания.

Стараниями ученых многих стран теперь восстановлена изумительная картина зарождения и расцвета древнего арабского мореплавания. Развеяна старая легенда о «сухопутности» обитателей Аравии. Теперь мы знаем, что еще на заре истории, еще в IV тысячелетии до нашей эры,

их корабли бороздили морские просторы между гаванями Эфиопии, устья Инда и Персидского залива. Аравийские моряки снабжали заморскими товарами Вавилон и древний Египет, Грецию и Рим. Задолго до европейцев они освоили восточное побережье Африки, основав там десятки городов-колоний: Мозамбик, Момбасу, Малинди, «золотую» Софалу. Они поддерживали оживленные связи с африканским государством Мономотапа, чья богатая культура, получившая название культуры Зимбабве, открылась европейцам лишь несколько десятилетий назад. Они торговали с Цейлоном и Малабарским побережьем, ходили в Испанию и Китай.

Но сведения об арабских мореплавателях европейские ученые долго черпали из более поздних произведений, по большей части из турецкой морской энциклопедии, созданной в XVI веке адмиралом султанского флота Сиди Али ибн Хусейном Челеби. В числе источников своей энциклопедии Челеби называет произведения нескольких знаменитых арабских кормчих и прежде всего некоего Ахмада ибн Маджида, «самого надежного из множества лоцманов и моряков западного побережья Индии в XV и XVI столетиях — да будет к нему милостив Аллах!». Но еще шестьдесят лет назад считалось, что сами эти источники до нас не дошли.

А в это самое время в парижской Национальной библиотеке хранилось ни более, ни менее как двадцать два рукописных произведения Ахмада ибн Маджида, посвященных искусству мореплавания! Только в начале нашего столетия их обнаружил крупнейший знаток Востока, французский ученый Габриэль Фер-ран.

В трудах Феррана, нашего знаменитого востоковеда И. Ю. Крачковского и других исследователей на фоне широкой картины расцвета арабского средневекового морского искусства перед нами вырисовывается олицетворяющая целую эпоху фигура незаурядного человека, образованного капитана, автора стихотворных трактатов о науке кораблевождения — арабского лоцмана Ахмада ибн Маджида.

Он родился в 1440 году в портовом городе Джульфар, в Омане, в семье потомственных моряков, лоцманов и капитанов, выходцев из Центральной Аравии — Наджда (его полное имя — Ши-хаб ад-дин Ахмад ибн Маджид ас-Сади ан-Наджди). Еще мальчиком он выходил в море на кораблях своего отца, а в двадцать два года им уже было создано первое литературно-педагогическое произведение — поэма «Содержащая краткое про основы науки морей», обширный стихотворный трактат об искусстве плавания в Индийском океане. Другие его труды носят столь же непривычные для нас названия: «Сокровище лоцманов», «Урджуза о стоянках Луны», или «Поэма об астрономии»...

В 1490 году Ахмад ибн Маджид, уже опытный капитан, создает главный труд своей жизни — «Книгу польз в рассуждении основ и правил морской науки». Это настоящая энциклопедия арабской навигации, о которой И. Ю. Крачковский писал, что данное в ней «описание Красного моря не только не превзойдено, но даже и не догнано ни одним из европейских руководств, предназначенных для парусного плавания». В «Книге польз» Ахмад ибн Маджид обобщил весь огромный опыт своих предшественников и в первую очередь трех лоцманов старшего поколения, которых он почтительно называет «львами моря», скромно именуя себя «четвертым после трех».

Долгое время «Книга польз» считалась последним произведением Ахмада ибн Маджида. И больше ничего о нем известно не было.

Незадолго до своей смерти Ферран высказал предположение, что не кто иной, как Ахмад ибн Маджид, был тем самым лоцманом Васко да Гамы. Но доказать это он не успел.

«О, если бы я знал, что от них будет!»

Ахмад ибн Маджид

И только десятки лет спустя советскому востоковеду Т. А. Шу-мовскому удалось открыть новые страницы биографии арабского мореплавателя.

Началось это 30 лет назад. Т. А. Шумовский, тогда еще скромный студент-четверокурсник Ленинградского университета, по совету своего учителя И. Ю. Крачковского занялся изучением одного малоизвестного рукописного сборника, уже второе столетие хранившегося в академическом собрании. И не было предела его радости, когда

оказалось, что среди других произведений в этом сборнике нахо-дятся никому до тех пор не из-вестные сочинения знаменитого Ахмада ибн Маджида!

Но это был не последний сюрприз, который ожидал исследователя. Одно из вновь открытых им сочинений Ахмада ибн Маджида оказалось лоцией Индийского океана. И там среди сугубо технических описаний «звездных стоянок», ветров и течений попались на глаза ученого совершенно неожиданные строки, развеявшие последние сомнения.

В этой лоции Ахмад ибн Маджид вспоминал, как он вел по Индийскому морю корабли «франков»!

Среди воспоминаний старого лоцмана о его путешествии с «франками» попадаются исполненные горечи строки:

«О, если бы я знал, что от них будет!.. Люди поражались их делам...»

С путешествием Васко да Гамы началась кровавая история порабощения Индии.

Португальские монархи стремились вырвать торговлю с Индией, сулившую огромные богатства, из рук «неверных». Их корабли несли с собой строжайший приказ короля: встретив у берегов Африки чужое судно, захватывать его, а команду сбрасывать в море.

Проникнув в Индийский океан, португальцы положили конец расцвету арабского мореплавания.

Только на склоне лет понял лоцман, кого он привел в Индию.

Всю жизнь отдал Т. А. Шумовский изучению и переводу трудов арабского «льва моря». Трудно без волнения читать его увлекательную книгу «Арабы и море» — захватывающий научный детектив, рассказывающий о том, как была воссоздана картина целой эпохи, нам почти неизвестной.

Теперь в славной истории «льва моря» поставлена последняя точка. Именно о нем писал Кутбад-дин ан-Нахравали: «И, наконец, им указал путь один искусный человек из моряков...» О нем упоминали португальские летописцы: «Король Малинди послал... лоцмана, и да Гама отплыл с ним в Каликут». Ему посвятил вдохновенные строки Камоэнс.

А в истории было записано, что морской путь в обход Африки и дальше — в Индию — открыл Васко да Гама.

 
Рейтинг@Mail.ru
один уровень назад на два уровня назад на первую страницу