На суше и на море 1990(30)

Георгий Пермяков

ПРОПАВШАЯ КАРТА

Летом 1900 г. из Петербурга в Хабаровск прибыл молодой офицер В. К. Арсеньев, впоследствии известный путешественник и писатель, книги которого переведены на многие языки. В Хабаровске, административном центре всего Дальнего Востока России, Владимир Клавдиевич пробыл недолго, однако успел всем сердцем полюбить этот город на берегу величественного Амура.

По недавно построенной Уссурийской железной дороге Арсеньев выехал к месту назначения — в крепость Владивосток, куда прибыл 17 августа.

Исследования природы Окраины, как называли в то время Дальний Восток, были давней мечтой Арсеньева. Любовь к географии, к путешествиям привил будущему первопроходцу Уссурийского края его отец — Клавдий Федорович. Не будучи человеком знатного происхождения (матерью его была крепостная крестьянка), но обладая недюжинным умом и выдающимися способностями, Клавдий Арсеньев сумел из самых низов общества подняться до поста начальника Московской окружной железной дороги, что уже говорит о многом. Прекрасно образованный, начитанный, Клавдий Федорович приучил к чтению и своих детей. Любимыми книгами в большой семье Арсеньевых были описания путешествий и географических открытий.

В этой связи, видимо, не случаен выбор профессии детьми Клавдия Федоровича — старший сын, Анатолий, стал капитаном дальнего плавания, Александр работал землеустроителем на Дальнем Востоке, Владимир стал знаменитым путешественником, да и работа самого отца, хоть и не прямо, была связана с путешествиями.

Огромную роль в судьбе молодого Арсеньева сыграл его дядя со стороны матери, Иоиль Егорович Кашлачев, естествоиспытатель, первый учитель будущего географа и писателя. В. К. Арсеньев впоследствии писал: «Если отец дал мне географическую канву, то брат матери, И. Е. Кашлачев, страстный любитель природы, указал, как по ней вышивать узоры».

Домашнее образование — это хорошо, но его, да и огромного желания стать путешественником, было недостаточно для практической реализации юношеской мечты. Наиболее действенным путем осуществления задуманного была военная служба. В те времена военные, как правило, не были узкими профессионалами, хотя и «службу знали»,— это были высокообразованные, культурные люди. К слову, многие известные русские путешественники, географы были офицерами армии и флота.

В. К. Арсеньев поступает в Петербургское юнкерское училище. Здесь он слушает лекции знаменитого исследователя Восточной Сибири М. Е. Грум-Гржимайло, кроме того, посещает занятия в Петербургском университете. После окончания училища Арсеньева направляют в Польшу, где он несколько лет служит в полку под Варшавой. Только после этого благодаря содействию генерала Федорова двадцативосьмилетнего офицера царской армии Арсеньева переводят на Крайний Восток континента.

Намерение молодого офицера заняться изучением практически неисследованной природы Дальнего Востока (естественно, не в ущерб основным обязанностям) встретило понимание со стороны командира части, полковника Орлова. В первые годы своего пребывания на Окраине Арсеньеву, тогда начальнику конноохотничьей команды, удалось исследовать ближайшие окрестности Владивостока — Русский остров, долину Имана, побережье залива Посьета. Так что же: мечта исполнилась?

И да, и нет. Сам факт занятия любимым делом, конечно, не мог не радовать. Но размах, увы, был не тот. Арсеньев мечтал о глухих дебрях, совершенно не исследованных землях, о больших открытиях.

Русско-японская война, непродолжительная, но кровопролитная, стала серьезным испытанием профессиональных качеств офицера русской армии Арсеньева. В годы войны он стал командиром батальона разведки, так называемого Летучего отряда. За проявленные мужество, завидную выдержку и умелые действия Арсеньев был удостоен нескольких наград. Надо полагать, что проявить в полной мере свой талант боевого офицера ему помогли прекрасное знание местности и умение ориентироваться в сложных природных условиях Приморья.

Чувствительное поражение в войне заставило царское правительство уделить особое внимание как оборонному, так и экономическому развитию отсталого края. Хозяйственное освоение огромной территории, практически сплошь покрытой девственными лесами, чрезвычайно редко заселенной, было невозможно без проведения разнообразных научных и прикладных исследований. В начале XX в. на карте Дальнего Востока была масса «белых пятен». Можно сказать, весь Дальний Восток был огромным «белым пятном» на карте Российской империи. Поэтому в первую очередь были необходимы географические — первопроходческие — экспедиции «в глубь» Окраины, предварительное — рекогносцировочное — изучение богатейших природных ресурсов края. И перевод всего накопленного материала на язык карты — незаменимого помощника ученых и практиков. Дело было за людьми — умелыми организаторами и серьезными учеными.

В. К. Арсеньев привлек к себе внимание военного командования практически сразу после своего прибытия во Владивосток. Авторитет храброго и грамотного офицера, всесторонне образованного человека особенно вырос за годы войны. В 1906 г. Арсеньева с повышением переводят в штаб Приамурского военного округа. Так он снова оказался в полюбившемся ему Хабаровске.

Вскоре Арсеньев докладывает в штабе округа и в Географическом обществе подробный, тщательно продуманный многолетний план экспедиционных исследований Сихотэ-Алиня и побережья Японского моря. «Зеленую улицу» смелым начинаниям Арсеньева дал приамурский генерал-губернатор П. Ф. Унтербергер.

В том же году состоялась первая экспедиция на Сихотэ-Алинь. Так было положено начало целому ряду экспедиций, совершавшихся практически без перерыва из года в год и принесших Арсеньеву заслуженную славу первопроходца. Все полевые сезоны были довольно продолжительными и чрезвычайно трудными. Вот как писал о них сам Арсеньев одному из своих знакомых: «Четыре раза я погибал с голоду. Один раз съели кожу, другой раз набивали желудок морской капустой, ели ракушки. Последняя голодовка была самой ужасной. Она длилась двадцать один день. Вы помните мою любимую собаку Альпу — мы ее съели в припадке голода и этим спаслись от зверей (тигр и медведь). Глубокие снега едва не погубили весь отряд... Подряд семьдесят шесть дней мы шли на лыжах и тащили за собой нарты...» Даже для закаленных военных людей экспедиции эти были очень тяжелы. Позднее в своих лекциях Арсеньев назовет их «походами на грани смерти».

Что же касается результатов хотя бы трех первых экспедиций (1906 — 1910 гг.), то они по-настоящему поразительны. Так, в экспедиции 1906 г. хребет Сихотэ-Алинь был пересечен по четырем направлениям, была составлена подробная карта исследованного района с нанесением рельефа и всех населенных пунктов. Кроме того, велись постоянные метеорологические и фенологические наблюдения, описания рельефа, флоры и фауны, собирались коллекции мхов, водорослей, лишайников, шляпных грибов и грибов-паразитов. Значительная часть этих коллекций послужила хорошим подспорьем при создании атласов, таких, как «Флора Маньчжурии», изданный Петербургским ботаническим садом, или «Русский микологический гербарий», который готовил к выпуску В. Л. Комаров, будущий президент Академии наук СССР. Экспедиция собрала также множество образцов различных горных пород. Весь зоологический материал был отправлен в столицу, в Зоологический музей Академии наук.

Но и это было далеко не все. В маршрутах Арсеньев занимался археологическими раскопками старинных городищ и укреплений в районе залива Ольги. Найденные там предметы пополнили запасники Русского музея в Петербурге. Важное место в исследованиях занимало изучение особенностей жизни малых народов края — удэгейцев, орочей и других, описание их быта, обычаев, культуры.

Целью экспедиции 1907 г. было обследование горного района Сихотэ-Алиня между 45 и 47° с. ш. Работы продолжались семь месяцев и дали материал для написания «Краткого военно-географического и военно-статистического очерка Уссурийского края», опубликованного Арсеньевым в Хабаровске.

И наконец, задача экспедиции 1908 — 1910 гг. — всестороннее обследование той части Уссурийского края, которая протягивается с запада на восток от нижнего течения Амура до пролива Невельского. Частью этой экспедиции, продолжавшейся девятнадцать месяцев, было отыскание кратчайшего летнего пути от Хабаровска до Императорской (в наше время Советской) Гавани. Насколько она была трудна, можно судить хотя бы по тому, что к ее окончанию в отряде Арсеньева осталось только три человека из шестнадцати, остальные выбыли по болезни и другим причинам.

Отчет об этой экспедиции был помещен в газете «Приамурье» 10 апреля 1910 г., где имя Арсеньева ставилось в один ряд с именами Н. М. Пржевальского и П. К. Козлова.

Результаты экспедиционных исследований Окраины были грандиозны, однако теперь самым главным стало довести материалы пятилетней работы до сведения научной общественности страны и государственных мужей в столице. Осенью 1910 г. Арсеньев едет из Хабаровска в Петербург.

Специально для докладов и лекций в Петербурге Арсеньев вычертил и художественно оформил большую карту-панно. Младший брат Арсеньева, Александр, помогавший Владимиру Клавдиевичу в работе над картой, вспоминал, что это была красочная подробная карта Уссурийского края от Амура до границы с Кореей и Маньчжурией, а также Северного Сахалина. Карта была наклеена на светлый шелк, высота ее была около четырех метров, ширина — более двух с половиной.

Эта уникальная карта-картина была задумана Арсеньевым за несколько лет до поездки в столицу. Работа над ней продолжалась довольно долго. Сначала был создан большой цветной эскиз карты, собраны материалы из десятков и сотен книг, лоций, справочников. В работе были использованы сотни фотографий из Архива Переселенческого управления Приморья, из частных архивов. Но основная часть информации, нанесенной на карту, была результатом экспедиционной работы Арсеньева и его спутников.

Необходимо сказать, что Арсеньев не был по специальности ни топографом, ни геодезистом, однако умение делать все собственными руками, быстро выучиваться необходимому и природная смекалка дали возможность практически с ходу начать работать в поле с измерительными приборами, а талант чертежника и рисовальщика, помноженный на обширные географические познания, позволил стать блестящим картографом — профессионалом не по документам, а по сути. Свидетельство тому — изданные в Генштабе карты Уссурийского края, выполненные Арсеньевым, и, конечно, Большая демонстрационная карта Окраины.

На карту были нанесены горные цепи, речная сеть, включая даже самые небольшие водотоки, озера, типы леса. Значками были отмечены местообитания многочисленных представителей фауны края.

Особенный интерес представляла информация о коренных жителях края — удэгейцах, гольдах, орочах, изображенных на карте в ярких национальных одеждах, в окружении разнообразных предметов быта, символов религиозных верований и т. п. Карту украсили микромодели туземных лодок и национальных кустарных изделий.

Нашлось место на огромной «говорящей» карте и крестьянам-поселенцам — украинцам и русским. Пограничные казаки, амурские и уссурийские, сидели на ладных небольших лошадях местной породы. По лазурному Японскому морю шли русские суда и военные корабли. Яркий значок (золотой якорь с траурной каймой) в Императорской Гавани показывал место гибели знаменитого фрегата «Паллада», оставшегося в памяти многих поколений благодаря перу русского писателя И. А. Гончарова. Ярким голубым светом сияло озеро Ханка —«озеро Пржевальского», как называл его Арсеньев.

На карте были показаны все населенные пункты края — от малочисленных городов до самых малых деревушек, транспортные пути, места важнейших археологических раскопок.

Длинная золотая цепочка на карте показывала маршрут путешествия по Уссурийскому краю Н. М. Пржевальского. Позолоченные и серебряные нити и звездочки напоминали о дорогах и стоянках Пояркова, Хабарова, Муравьева-Амурского, великого русского писателя А. П. Чехова. Два андреевских флага у Николаевска-на-Амуре указывали, что здесь служили адмиралы Невельской и Макаров. Не забыл Арсеньев и заимку своего старшего друга и учителя Фри-дольфа Гека в Седими, юго-западнее Владивостока. Было указано и примерное местонахождение сокровища Дерсу Узала, проводника и большого друга Арсеньева. Сокровище это было тайной посадкой из десятка корней дикого чудо-корня — женьшеня.

Имена более чем ста исследователей, ученых, писателей, государственных деятелей были нанесены на Большую карту. Красные ленты маркировали маршруты самого Арсеньева.

Судя по описаниям восхищенных очевидцев, а среди них были люди, весьма искушенные в деле создания географических карт, крупные ученые, военачальники, карта Арсеньева была безупречной в научном отношении и совершенной с точки зрения технического исполнения. Более того, она была в полном смысле слова произведением искусства. Не случайно яркие и содержательные лекции В. К. Арсеньева, сопровождавшиеся демонстрацией Большой карты, быстро оказались в центре внимания научной, и не только научной, общественности. Билеты «на капитана Арсеньева-Уссурийского» достать было не легче, чем на концерты Шаляпина или Собинова.

Лекции не исчерпывались изложением научных фактов. Важное место в своих докладах Арсеньев отводил вопросам хозяйственного освоения и заселения далекого края. Каждую лекцию он неизменно заканчивал следующими словами: «Щедра Окраина России, но там мало людей. Дорогие русичи, приезжайте к нам». Призыв Арсеньева был услышан. Многие, главным образом студенты, побывавшие на этих лекциях, добровольно поехали работать в Хабаровск, Никольск, Николаевск-на-Амуре.

Спутник Н. М. Пржевальского, Петр Кузьмич Козлов, сам известный ученый, посещал практически все лекции Арсеньева. Покоритель бескрайних пустынь Монголии и заоблачных гор Тибета, первооткрыватель развалин древнего города Хара-Хото приравнивал экспедиции и открытия Арсеньева к походам Пояркова, Хабарова и Москвитина-Охотского.

Одну из лекций в Генштабе удостоил посещением и сам царь, неоднократно слушали Арсеньева представители верхних этажей власти. Однако штабс-капитану было совершенно не свойственно слепое чинопочитание, раболепие перед сиятельными сановниками и столичными генералами. П. К. Козлов говорил о нем: «Арсеньев — истинный, походный ученый, не паркетный шаркун».

Из Петербурга Арсеньев едет в Москву и продолжает читать лекции с тем же успехом. Большая карта и неведомый Дальний Восток снова в центре внимания.

В 1911 г. Владимир Клавдиевич со своей знаменитой картой возвращается в Хабаровск. Большая карта заняла видное место в экспозиции местного музея. Несколько раз карту пытались похитить. Автору неоднократно делали предложения продать ее за границу, особенно после поездки Арсеньева в Харбин в 1916 г.

Решение важнейших народнохозяйственных задач, вставших перед молодой Советской республикой, было невозможно без активизации научных изыскательских работ. Экспедиционная и научная деятельность Арсеньева продолжается. Из экспедиций послеоктябрьского периода выделяются Камчатская в 1918 г., Гижигинская в 1922-м, поездка на Командоры в 1923-м и поход по маршруту Сов. Гавань — Хабаровск в 1927-м. Как всегда, Арсеньев исполнял роль руководителя с величайшей ответственностью и пониманием. Так, он одним из первых поставил вопрос о запрещении сдавать в аренду американским и японским промышленникам наши тихоокеанские острова, именно он стал инициатором организации первых природных заповедников на Дальнем Востоке; он с неистощимой энергией занимался делом восстановления рыбных и зверовых промыслов на Командорских островах, экономике которых за время иностранной интервенции был нанесен огромный ущерб.

В 20-е годы Арсеньев с семьей живет во Владивостоке. Большая карта практически всегда сопровождает знаменитого путешественника — в его поездках в Москву, в Японию. Карта постоянно пополняется новыми сведениями, отражающими динамику хозяйственного развития края.

В сентябре 1930 г. Арсеньев скоропостижно скончался. Ему не было и шестидесяти. А вскоре бесследно пропадает Большая карта. Вполне возможно, сам Владимир Клавдиевич завещал свою карту этнографам либо подарил штабу округа. Не исключено, что Большая карта пылится в архивах бывшего Переселенческого управления или опять же бывшего Управления морскими зверо-промыслами. Ведь в свое время Арсеньев работал в обоих учреждениях. Карта могла затеряться в Алма-Ате, где на частной квартире хранился архив Петра Бордакова, соратника Арсеньева, или в Одессе, куда была увезена — есть и такое предположение — старшим братом Анатолием, капитаном дальнего плавания.

Не секрет, что в последние годы жизни Владимир Клавдиевич попал под пристальное наблюдение НКВД. Причина? Его прошлое царского офицера. Тотальная шпиономания, начинавшая охватывать страну уже *в конце 20-х годов, проявилась в закрытии многих документов, в том числе картографических, под предлогом защиты интересов государства. Возможно, здесь и кроются причины исчезновения Большой карты.

Будем надеяться, что карту Владимира Клавдиевича Арсеньева удастся найти.

Остается искать. Поиски Большой карты, если они увенчаются успехом, принесут пользу, и немалую.

Во-первых, карта содержит в концентрированном виде информацию о географии, этнографии и хозяйстве края в начале века. Вполне возможно, не вся эта информация дошла до нас в других источниках, кое-что могло быть утрачено.

Второе, и, пожалуй, более важное, обстоятельство. С уходом из жизни выдающихся географов конца XIX — начала XX в., таких, как П. П. и В. П. Семеновы-Тян-Шанские, Н. М. Пржевальский, В. К. Арсеньев, оказалось безвозвратно потерянным искусство географического описания. Перелистайте современные книги по географии, загляните в школьные учебники — вы не найдете там ни красивых описаний, ни легкости изложения, ни... впрочем, можно продолжать до бесконечности. Но ведь именно синтез научного мышления с художественным видением мира всегда был залогом постижения бесчисленных тайн бытия — ив физике, и в биологии, и в географии. Достаточно вспомнить скрипку Эйнштейна и картины Леонардо.

Могут возразить: наука сейчас не та.

Время одиночек-энциклопедистов, умудрявшихся одной рукой писать формулы, а другой держать кисть или смычок, давно прошло. В современном естествознании возобладали центробежные тенденции, расколовшие многие науки на бесконечное множество самостоятельных дисциплин.

Действительно, этот процесс не обошел стороной и географию. Однако интересы развития одной из самых древних наук требуют интеграции и координации действий. В этом смысле комплексные географические исследования — региональные, глобальные — единственный путь к достижению географией ее прежнего высокого авторитета и достойного места среди других наук.