Мир путешествий и приключений - сайт для нормальных людей, не до конца испорченных цивилизацией

| планета | новости | погода | ориентирование | передвижение | стоянка | питание | снаряжение | экстремальные ситуации | охота | рыбалка
| медицина | города и страны | по России | форум | фото | книги | каталог | почта | марштуры и туры | турфирмы | поиск | на главную |


OUTDOORS.RU - портал в Мир путешествий и приключений

На суше и на море 1990(30)


Владимир Устинюк

ЛАКРИЦА СРЕДИ БАРХАНОВ

ОЧЕРК

Самолет Як-40 взлетел с аэропорта Ашхабада и Взял курс на северо-восток. Внизу бескрайняя желтизна пустыни, гряды барханов с редкими жиденькими кустами саксаула, которую рассекала голубая нитка канала. К нему прижимаются озера, болота, похожие на мазутные пятна, а дальше раскинулась ослепительная белизна — соль. Соль земли в прямом смысле этого слова. Здешние земледельцы называют ее «белым ядом».

А ведь не так давно бытовало устоявшееся мнение: если дать Каракумам воду, из пустыни можно сделать цветущий сад. Для этого здесь все есть — и люди, и ресурсы. Вот только не хватает воды. И по мнению многих специалистов, она бы решила все проблемы. И еще говорили, что в пустыне родит не земля, а вода.

Наконец она пришла. Живительной стрелой пронзил пустыню на 1266 километров Каракумский канал. Он напоил жаждущие поля и сады. Только трудись! И люди работали, не жалея себя, однако ожидаемых результатов, несмотря ни на что, не получили. А виной тому была, как ни странно, опять вода. Только теперь уже ее излишек, от которого снова «хоть плачь». Я видел, как в селениях на берегу канала вода плескалась в подвалах домов, видел вышедшие из строя коммуникации, завалившиеся из-за просадки грунтов строения, гибнущие сады и виноградники. Они сохли в долинах, леками жаждавших влаги. Что же происходит? Многие поля, когда-то хорошо плодоносившие, сегодня уже пусты и мертвы — соль уничтожила их.

В науке есть такой термин — «антропогенное опустынивание». Проще говоря, речь идет об утрате почвой способности давать урожай в результате неумной, безответственной хозяйственной деятельности человека. С каждым годом все ближе поднимаются к поверхности грунтовые воды, вынося с собой соль. Уже сейчас нужно спасать около 300 тысяч гектаров орошаемых земель. Положение тревожное еще и потому, что республика, как считают специалисты, оказалась у той «красной черты», когда земли гибнет больше, чем ее ежегодно вводится. Лишь создание мошной коллекторно-дренажной системы, промывка земель помогут восстановить равновесие. Но перед учеными возник другой, не менее важный вопрос: куда сбрасывать дренажные воды? Единой точки зрения на этот счет пока нет. Одни предлагают строить самотечный коллектор до Каспия, не задумываясь о том, какими последствиями может обернуться для моря сброс дренажных вод. Другие, в том числе и директор Института пустынь Агаджан Бабаев, доказывают, что сбросовые воды лучше всего направлять по локальным коллекторам в громадные впадины Центральных Каракумов. В таких водохранилищах со сравнительно невысокой степенью минерализации воды можно бы наладить рыбоводство, а вокруг—возделывать кормовые культуры. А в дальнейшем, поставив возле впадин атомные опреснители, можно будет вообще полностью использовать эту воду.

Конечно, заманчивая идея. Но если учесть, что один гектар засоленной земли будет стоить не меньше пяти тысяч рублей...

— Опять соль! — прервал мои подсчеты рядом сидевший азербайджанец, приглашая кивком головы посмотреть в иллюминатор самолета.

Не верится, что в Каракумах, как и в Сахаре, археологами были обнаружены остатки богатейших цивилизаций, которые, скорее всего, прекратили свое существование из-за того, что не смогли противостоять натиску опустынивания... А есть ли гарантия, что здесь не повторится что-то похожее?

ФОТО. Гелиосушилка, в которой выдерживают до определенной влажности солодку

ФОТО. Загрузка солодки в гелиосушилку

Мой спутник оказался ученым из Института ботаники Азербайджана. Рафаэль, как он представился, летел в Чарджоу, во Всесоюзное производственное объединение «Союзлакрица», за семенами. Я только тут обратил внимание на большой коричневый чемодан, стоявший возле него. О чудо-корне мне раньше доводилось слышать и читать, но то, что рассказал Рафаэль, для меня было неожиданным открытием.

— Ученые-ботаники Туркмении и Узбекистана, — начал он, — доказали своими экспериментами, что, если на засоленных почвах сперва сажать лакричный корень, а через три-четыре года, после сбора урожая, посеять хлопок, оказывается, можно полностью восстановить почву... И получать огромные прибыли. Впрочем, знаете, не стану я вам подробно рассказывать. Вы сами об этом услышите от ученых, которые за последние пять лет впервые завтра собираются в объединении на совещание. Будут обсуждать современное состояние и перспективы развития солодки в СССР... Вот и Амударья! — вдруг воскликнул он. — Между прочим, самая мутная река в мире. Говорят, чтобы очистить ее русло от песка и ила, потребовался бы железнодорожный состав длиной в сто тысяч километров. Его хватило бы, чтобы два раза обогнуть земной шар... А вообще-то река своенравна.

Внизу, в желтом мареве пустыни, зыбких песков и небольших аулов, ширью разлилась река. Она несла свои темно-коричневые, мутные воды. В бескрайнюю даль уходили каймой дикие заросли, похожие на камыш. Только, как я позже выяснил, это была лакрица...

Спустя два дня вместе с молодым, энергичным главным инженером объединения «Союзлакрица» Ягшимуратом Перемановым ранним утром я отправился на опытную станцию по выращиванию окультуренной в песчаных барханах лакрицы в поселок Ламбе, что расположился в пойме Амударьи, в семидесяти четырех километрах от Чарджоу. Шоссе, ровное как стол, бесконечно уносится по Каракумам за горизонт. По сторонам возникали оплывшие древние крепостные стены с замками, мечетями, боевыми башнями, но еще грозные и неприступные. А за ними шли хлопковые поля, на которых уже работали женщины в пестрых одеждах. Но вскоре оазис кончился, теперь мелькали за окнами «Жигуленка» лишь черно-бурые барханы, саксауловые рощицы, верблюжьи колючки да иногда любители их, сами верблюды, призраками застывшие на гребнях...

— Вот я и говорю, — сказал Ягшимурат, когда машина вырвалась на бескрайний простор, — еще не так давно ученые-ботаники занесли чудо-корень в Красную книгу. И спасли: научились все-таки выращивать. Правда, не везде он может расти. Это и понятно. Ему нужно много тепла и, наверное, еще какие-то особые, что ли, климатические условия. Так вот, значит, многие страны потерпели неудачу, когда пытались его выращивать. Ведь это дело выгодное. Надеялись хорошенько заработать на мировом рынке, где спрос и сейчас превышает предложение. Только в одной нашей стране в нем нуждаются более двадцати отраслей промышленности. Однако уже многие годы объединение, занятое добычей и переработкой этого сырья, удовлетворяет спрос только наполовину...

— В чем же дело? — поинтересовался я.

— Этот вопрос мы задаем себе больше десяти лет, — ответил Ягшимурат. — Кажется, нашли, где была зарыта собака. Тяжелые испытания пришлись на начало семидесятых годов. Так сказать, дремный период и нас не обошел стороной, а может, даже мы острее это ощутили. Короче говоря, естественные заросли лакрицы истощились жутко. Подсчитали — при ежегодной добыче в три тысячи тонн корня его запасов в пойме Амударьи дай бог если хватит на десять лет. А потом что? Вот тогда-то ученые-ботаники Туркмении и Узбекистана вместе с энтузиастами-практиками из «Союзлакрицы» начали проводить эксперименты по искусственному выращиванию растения в поймах Амударьи. Отведенные земли многих приводили в уныние. Мало кто верил в успех. А тут еще приехал один ответственный работник из министерства, увидел такое дело и категорически заявил, что, мол, это пляж и ничего тут расти не будет. Тут уж совсем доконал всех.

Известно, что специалистов-лакричников нигде не готовят в стране, — продолжал изливать свои беды главный инженер Переманов. — Разве только в объединении. Оно как бы замыкает на себе все. Поэтому все расчеты, проведенные многолетние опыты прибавили им сил и решимости заявить: «Здесь будет расти лакрица! Мы в этом убеждены!» — «А я вам, как агроном, заявляю — не будет!» — возражал министерский работник. Но жизнь показала, кто был прав. В самом деле, опровергая невероятные прогнозы всяких скептиков, чудо-корень всем назло взял рост, да какой еще!

Потом приезжали комиссия за комиссией, все проверяли, дотошно изучали, уточняли, удивлялись, руками разводили. В конце концов признали, что окультуривание лакрицы на песчаных землях можно и нужно. Действительно, стали собирать такие урожаи, что нам и не снилось. А главное, эксперимент показал, что разветвленная корневая система здорово скрепляет пески, задерживает их, способствует накоплению в них важных питательных веществ. Через три-четыре года песчаная почва становится практически пригодной для возделывания других культур...

Я слушал рассказ Переманова, а сам думал о том, что же это такое за корень. Почему уделяют ему столько внимания? Может, зря а?

Солодка по-гречески — «сладкий корень», а по-китайски — «ганьцао» — «сладкая трава». Это название не случайно. Дело в том, что зеленовато-желтого цвета корень содержит глицерризин, который в пятьдесят раз слаще сахара. Его приторно-сладкий вкус будет ощущаться, если даже одну чайную ложку экстракта развести в восьми ведрах воды. Об удивительных целебных достоинствах этого солнечного корня знали с древнейших времен. Так, к примеру, китайская медицина 2800 лет до н. э. применяла и широко использует сегодня солодку наравне с легендарным женьшенем. Ученые-фармакологи считают, что она сама лечит, а также помогает организму усвоить лекарства, активизирует их действие при лечении многих заболеваний. Среди них такие недуги, как туберкулез, астма, бронхит, диабет, заболевания глаз, кожи и даже лучевая болезнь. Кроме того, солодка обладает противовоспалительными свойствами, снижает жар, помогает при психических и половых заболеваниях. Месяц ежедневного употребления сорока граммов сока корня заживляет язву желудка, злокачественные опухоли... Одним словом, специалисты выяснили, что вещества, содержащиеся в ней, по своей структуре и действию близки к стероидным гормонам, которые вырабатываются в нашем организме. Именно эти гормоны обеспечивают устойчивость организма человека и животных к различным болезням.

ФОТО. Минута отдыха в поле

ФОТО. Обеденный перерыв. Рабочие соорудили шалаш — можно укрыться от зноя

Но оказывается, солнечный корень применяют не только в медицине. Его широко используют в различных областях народного хозяйства. Одной только пищевой промышленности страны ежегодно требуется четверть тысячи тонн корня и десять тонн экстракта. Солодка нужна для приготовления халвы и печенья, шоколадных конфет и жевательной резинки, тонизирующего напитка «Байкал», американских кока-колы и пепси-колы. Солодка также используется в качестве сырья в химической, текстильной и целлюлозно-бумажной промышленности и даже в металлургии. Незаменима она и в парфюмерии. Когда-то Клеопатра посылала из Египта на Аму своих гонцов за солнечным корнем, чтобы приготовить косметические мази и различные снадобья. В некоторых районах страны его употребляют при мочении яблок, клюквы, для подслащивания компотов, киселей.

Солодковый промысел в России зародился еще в конце прошлого века в Азербайджане. О богатейших зарослях лакрицы в долинах рек Куры и Аракса прослышали англо-американские предприниматели. Заключив договор, они спешно стали строить прессовальные заводы, заготавливать корень. Район заготовок быстро расширялся — от Уральской области до Чарджоу. Солнечный корень, заготовленный в долине Амударьи, отличался хорошими качествами и высоко ценился на мировом рынке. Поэтому неудивительно, что заготовки в некоторые периоды достигали трех миллионов пудов. Приисково-хищнические методы работы акционерного общества основывались на тяжелых условиях труда, а цены на сдаваемый корень были ничтожно низкими. Как правило, сезон заготовок начинался с ноября и длился до половины июня, то есть почти до самого цветения. Копка корня велась только вручную — кетменем. Несмотря на то что часть заготовки лакрицы погибала от морозов, добыча ее в зимний период не приостанавливалась, потери затем сполна компенсировались. Весь сладкий корень вывозился за границу...

— Все верно, — как бы угадав мои размышления, сказал Ягшимурат. — Дикуша еще до недавнего времени занимала необозримые площади и поражала своими огромными, казалось, неиссякаемыми запасами корня. Его брали, как бортники ягоду, не заботясь о восстановлении. Сегодня мы уже не только берем, но и отдаем. Конечно, не все так отлично получается, как хотелось бы. И все же кое-чего достигли.

Машина свернула с шоссе и выехала на проселочную дорогу, вдоль которой тянулись оросительные каналы, рукава — арна — Амударьи, густые камышовые заросли, за которыми сразу же начинались Каракумы. Такие огромные, жаркие, сухие, что берет оторопь. И их дыхание, власть я ничем не могу заглушить в себе. Но я стараюсь не думать об этом. А тем временем солнце уже нещадно накалило машину, и я с нетерпением поглядываю вперед с единственным желанием — скорее добраться до поселка Ламбе. Наконец показались его первые добротные кирпичные дома с виноградниками и садами.

— Эти дома появились где-то в середине шестидесятых, — немного погодя заметил Переманов. — А до этого лакричники жили в кибитках, камышовых домиках. И было-то всего в поселке одиннадцать семей. Теперь он здорово раздался. Молодежь возвращается из городов. Значит, все будет хорошо...

Вскоре остановились возле конторы лакричного хозяйства. Под раскидистым тутовым деревом на лавочке дремал седобородый аксакал. На вопрос, где начальство, старик неопределенно махнул рукой и сказал бодрым голосом:

— Где-то там, в поле... управляющий... Идите туда.

После короткого, отдыха мы пешком отправились на лакричные плантации. Едва оказались на окраине поселка, как перед нами возникли два сооружения, похожие на огромные теплицы, а рядом еще третье здание, точно ангар.

— Гелиосушилка,—перехватив мой вопросительный взгляд, пояснил Ягшимурат. — Своими силами разработали и поставили. Раньше мы мучились, приходилось в сыром виде отправлять корень на переработку, а сейчас горя не знаем. Работает исправно. Пока, к сожалению, она у нас одна всего-навсего. Размер ее — шестьдесят квадратных метров. Принцип работы довольно простой. Никаких внешних источников, только вентилятор работает на электроэнергии. Нагретый под стеклами воздух он подает в специальную Камеру, где находится корень. С помощью лабораторных анализов определяем процент его влажности, а затем складируем в следующем помещении. Идем посмотрим.

Ягшимурат с трудом приоткрыл тяжелые железные ворота, и я очутился в огромном, наполненном золотистым летним полумраком помещении, увидел горы чудо-корня. Я почти с благоговением смотрел и вдыхал крепкий настой сена, укропа, речного ила и много других незнакомых мне запахов.

— Отсюда мы его отправляем на переработку в Чарджоу я Уральск, — пояснил Ягшимурат, когда мы покинули склад и поднимались на крутой бархан.

Едва оказались на песчаной гряде, как тут же перед нашим взором распахнулось большое поле, разделенное на ровные прямоугольные, ухоженные участки. На каждом из них, будто колосилась, густая солодка. Только на одной плантации была вспахана земля, на ней боронил трактор. За его работой наблюдал подтянутый,'загорелый мужчина лет тридцати. Он садился на корточки, что-то замерял, затем записывая в блокнот. Увлекшись своим занятием, он не сразу заметил нас.

— Розамедов Джоракуяы — заведующий лакричным хозяйством, — представил его Переманов. — У него свыше тысячи гектаров окультуренной лакрицы. А дикушника и того больше... Слушай, Джоракулы, участники совещания приехали? Что-то мы с ними разминулись.

— Они давно уже здесь. Ушли к Амударье... Пойдем и мы. Я покажу, чем мы тут занимаемся. В нашем отделении — пять бригад. Четыре из них — кормодобывающие и одна — по сенозаготовке. В каждой бригаде есть свой агроном, гидрохимик, инженер, механик...

— Джоракулы, как у тебя с планом по заготовке сена? — перебил его Переманов.

— А что, собственно, с планом? — хмыкнул Розамедов. — Все в порядке. — Повернувшись ко мне, добавил: — Раньше мы просто не знали, что делать с этими «вершками» солодки, а сегодня буквально все идет в дело. Оказывается, если скосить растение в период созревания его плодов, то по своим питательным качествам оно ничуть не уступает клеверу...

— И не только, — вступил в разговор Ягшимурат. — Из шрота — это отходы от производства лакричного экстракта — можно получать отличные кормовые дрожжи. Короче говоря, наука и практика сказала свое единодушное «да» в отношении лакрицы. Расчеты показали, что создание семи сырьевых хозяйств (Цока действуют всего только два) позволило бы производить дополнительные тысячи тонн мяса в году...

Тем временем мы подошли к диким зарослям солодки. Сквозь голые стебли с узкими продолговатыми лепестками и набухшими округлыми семенами на венчиках струился свет. Здесь было тихо и свежо. Только небольшие барханы поодаль напоминали о- том, что это пустыня.

Я не удержался от соблазна и тут же попытался выдернуть одно крупное растение, чтобы взглянуть на его корень в естественном виде. Но все мои попытки оказались напрасными. Зря только изуродовал стебель.

— Голыми руками его не возьмешь, — со смехом заметил Ягшимурат. — Иногда корень достигает трех метров в длину, а его отростки уходят в землю на пятнадцать и больше метров. Вытащить его оттуда можно только с помощью техники...

— Давайте пройдем на поле, — предложил Розамедов, —посмотрим, как это делается.

ФОТО. Выборщица корней солодки

ФОТО. Заросла солодки-дикуши, растянувшиеся вдоль Амударьи

И, не дожидаясь нашего согласия, он тотчас направился в сторону, откуда доносился гул работающего трактора. Мы последовали за ним. Через минуту-другую увидели наполовину вспаханное поле солодки, на краю которого стояло одно-единственное огромное, словно вековой дуб, дерево джугда. Неподалеку медленно двигался мощный трактор Т-130 с плантажным плугом, выворачивая землю. На ее поверхности, как будто ощетинившись, торчком стояли темно-коричневые корни. Следом шли девушки-выборщицы в пестрой одежде и парусиновых рукавицах, ловко подсекая оралом, похожим на серп, длинные подрезки корня и складывая их в небольшие кучки.

— Лакричное поле пашут не как попало, — пояснил Розамедов, — а строго по-научному. На любом участке пахать начинаем с середины и кругами идем до конца. Делаем так для того, чтобы после вспашки земля оставалась взрыхленной, вспушенной, и тогда отростки от оставшегося в земле корня легко пробиваются к свету. Как только чуть прорастут, мы смотрим, где надо произвести дополнительную посадку. Через год-полтора поле готово...

В последние годы, как заметил главный инженер Переманов, ученые совместно с производственниками объединения улучшили более шести тысяч гектаров естественных зарослей солодки. Поэтому основной сбор сырья по-прежнему идет с дикуши. Специалисты, знающие секреты выращивания солнечного корня, не считают, что будто бы он вовсе не нуждается в затратах в пойме Амударьн и, подобно сорняку, неприхотлив. Но это не так. Потому что он, как и женьшень, нуждается во внимании и уходе. Многолетние наблюдения ученых показали, например, что перед посадкой необходимо на песок наносить тонкий слой земли — глинизация, а при создании оросительных систем также необходимо учитывать уровень грунтовых вод...

— Сейчас здесь работает комсомольско-молодежная бригада, — сказал Розамедов. — Одна из передовых. Постоянно перевыполняет норму. Труд их, конечно, тяжелый. Еще бы, за смену под палящим солнцем надо выбрать триста пятьдесят килограммов подрезки. Заработок в среднем — двести двадцать рублей... По-моему, у них обеденный перерыв, — после паузы добавил он. — Мы не помешаем им.

Девушки дружно оставили работу и поспешили в тень под дерево. Наверное, это было излюбленное место, здесь они спокойно могли укрыться от зноя, отдохнуть. Они о чем-то весело разговаривали, когда мы подошли к ним. Нас встретили, как своих старых знакомых, ничуть не удивились нашему внезапному появлению. Тут же стали наперебой приглашать к «столу». Стол — это разостланная скатерть на сене, на которой возвышались горки душистого лаваша и всякой зелени. К этому времени уже начала закипать вода на костре в двух высоких чугунных кувшинах.

— Настоящий чай выходит только из воды Амударьи, — хлопотала у костра самая юная выборщица, Махым Агилова, — Нет, честное слово!

Зеленый чай действительно оказался отменным. Он здорово утолил жажду. Раньше я никак не мог к нему привыкнуть, теперь он мне казался божественным напитком в знойной пустыне.

—- Тут только часть нашей бригады, — подливая в наши пиалы чай, продолжала со смехом Махым, — остальные, в основном одни женатые мужчины, работают на другом берегу реки. Ранним утром их туда отвозят на катере. А мы уж ближе к дому...

Она не договорила, смутилась. Все они были молодые, симпатичные, по вечерам занимались в художественной самодеятельности в клубе. А на прощанье не удержались, сказали, что у Махым очень красивый голос. Но оказывается, она не только поет и танцует, но и великолепно играет в шахматы. Не многие мужчины решаются сыграть с ней партию...

На обратном пути нам встретились ученые, принимавшие участие в совещании объединения «Союзлакрица». По правде говоря, среди них больше всех меня интересовал молодой, коренастый, энергичный ученый-ботаник из Ташкента Сейфулла Нигматов.

— Это редкостное растение еще не до конца изучено, — в раздумье сказал он, когда вернулись в поселок. — Ученые открывают все новые и новые в нем свойства... Еще будучи студентом Института ботаники, я часто задавал себе вопрос: отчего в тех местах, где растет солодка, никогда не бывает засоленности почвы? Я знал, что люцерна на небольшую величину понижает процент содержания соли в грунтовых водах, но чтобы лакрица... С тех пор прошло много времени. Мы уже научились выращивать солнечный корень в приоазисных песках — прямо на барханах. Надо сказать, что переселенец из речной поймы не только хорошо прижился в суровых условиях, но и накопил за шесть лет такой урожай, какого в дикорастущих зарослях надо ждать не меньше десяти лет. Исследования почвы опытного участка показали, что солодка может стать не только новой культурой, но и прекрасным мелиоратором приоазисных песков.

— Дело еще в том, — спустя несколько минут продолжил молодой ученый, — что она солеустойчива. Снижает уровень грунтовых вод. А раз так, значит, в Средней Азии можно освоить сотни тысяч гектаров приоазисных песков, уменьшить их засоленность, то есть сделать пригодными для хлопководческого севооборота... Такой эксперимент мы уже проводили. Он превзошел все ожидания. Так, к примеру, в 1974 году выкопали корень, который рос шесть лет. После чего посеяли хлопок, а затем опять солодку. Получился солодково-хлопковый севооборот. Мы собрали с гектара тридцать пять центнеров хлопка. Результат ощутимый, если сравнивать с такими убыточными хозяйствами, где берут всего-навсего три с половиной. Наши расчеты показали, что если ввести лакрицу в такой севооборот, то он будет давать до полутора миллионов рублей дохода. Но это еще не все.

Меня часто спрашивают, куда, собственно, девается соль? Если до посадки солодки в одном литре воды содержалось от двух до трех процентов соли, то после — всего один процент. Это значит, что соль выдавливается экологическим прессом, она уходит вглубь. Остается чистый гумус. Правда, некоторые ученые предлагают сажать на солончаках такие растения, какие, наоборот, вбирают в себя соли. Но для этого потребуется не менее чем двести лет. А тут выгода кругом. И я убежден, что солодка рано или поздно сыграет свою роль в освоении пустынь и борьбе с засоленностью почвы...

А между тем прессованный корень и экстракт пользуются высоким спросом во многих странах СЭВ, а также в Японии, Англии, Голландии, Испании, Италии, Франции, Финляндии, ФРГ, США и других государствах. Значительные отчисления в результате экспорта этого ценного сырья получают в свое распоряжение республики, на землях которых растет солнечный корень.

ФОТО. Идет сенокос солодки

Казалось бы, материальный интерес в развитии «невезучей» отрасли тут непременно должен сыграть свою стимулирующую роль. Увы. Только сейчас, в период перестройки, гласности, демократии, наметились какие-то реальные сдвиги.

— Посмотрите, каких только вывесок над нашим объединением не было за последние годы, — с грустью вступает в наш разговор генеральный директор ВАПО «Союзлакрица» В. С. Павлов. — Кто нас только не опекал! Минсельхоз СССР, хлопколубяная и табачная отрасли, «Союзпищетара» и даже валяльно-войлочное ведомство... И везде мы находились на положении пасынков.

В 1964 году была создана координационная постояннодействующая комиссия по лакричной отрасли, в состав которой входили видные ученые-фармацевты. Цель и задачи комиссии — координация всех . научно-исследовательских, опытно-экспериментальных и производственных проблем по солодке. До 1969 года она собиралась всего дважды, а затем прекратила свое существование. Владимир Сергеевич видит в этом различные причины. Одна из главных — это ведомственная разобщенность, а другая — организационные неурядицы...

Лакричный корень обрел вторую жизнь лишь в 1974 году, когда Совет Министров поручил Минсельхозу СССР, правительствам среднеазиатских республик и Казахстана организовать строительство семи лакрично-кормовых совхозов и восьми перерабатывающих предприятий. Ставилась задача в пять с половиной раз увеличить производство заготовок солнечного корня и довести его до ста десяти тысяч тонн в год.

Наконец-то лакричники воспрянули духом, поверили, что после этого все изменится. К сожалению, все благие пожелания, указания остались на бумаге или только в стадии проектирования. В настоящее время из пятнадцати объектов функционируют только два. Поэтому и годовое производство корня держится на уровне двадцати тысяч тонн. Специалисты считают, что, даже если лакричные хозяйства и будут введены в рекордно короткий срок, задание останется невыполненным. Дело в том, что солодка созревает не менее чем за пять лет.

— И все-таки я верю в здравый смысл, — убежденно сказал Владимир Сергеевич. — Сегодня мы здесь собрались именно для того, чтобы привлечь отраслевые научно-исследовательские, академические институты страны, ликвидировать дублирование одних и тех же работ и выработать решение по ускорению внедрения в практику научных разработок. Мне видится объединение «Со-юзлакрица» крупным центром переработки этого редкостного корня, который принесет краю известность и не меньшие доходы, чем, скажем, хлопок и каракуль.

Покидая поселок Ламбе, я посмотрел на Амударью. Солнце, огромный красный шар, коснулось воды и как бы стало вытекать в реку в точке своего соприкосновения с ним, отчего вода покрылась безбрежной алой скатертью, по которой медленно двигался, словно верблюд, силуэт громадной баржи, нагруженной чудо-корнем...


 
Рейтинг@Mail.ru
один уровень назад на два уровня назад на первую страницу