На суше и на море 1989(29)

Вячеслав Шалагшюв

ЭТО МОЖЕТ ПОДТВЕРДИТЬ ЛЕСНОЕ ЭХО

РАССКАЗ

Наша деревня стоит на возвышенности, со всех сторон окруженная лесами. Я родился здесь и прожил безвыездно до семнадцати лет. И теперь, после долгого перерыва, навестил родное гнездо. Я бродил по пепелищу юношеских воспоминаний и мало что узнавал. Особенно изменились люди. Большинство из них — приезжие. Живут они в новых стандартных домах, построенных на месте бывшего колхозного сада, с большим трудом выхоженного местными энтузиастами. Этот сад, помнится, давал хорошие урожаи яблок...

Но леса, как и раньше, когда мои деды уходили на германскую войну, rfa все четыре стороны синеют до самого горизонта. Среди этих лесов проложены дороги, раскиданы полупустые деревни, разделаны небольшие поля. Но когда смотришь вдаль, видишь только сине-зеленое лесное марево. Лишь приглядевшись, можно кое-где заметить полуразвалившуюся колокольню или остов старой пожарной каланчи...

Был конец августа. По утрам уже выпадали студеные росы. Все летние ягоды отошли. Начинался сбор брусники... Я был очень огорчен, что приехал поздно и не попал на чернику, которая раньше произрастала здесь в больших количествах.

У оставшихся в живых старожилов я узнал, что черники в этом году не было и что даже в урожайные годы сейчас почти никто не ходит в лес за ягодами, то есть «новые жители» предпочитают покупать в магазине джемы с просроченным сроком годности, нежели «отдавать себя на съедение этим тварям». Под «тварями» имеют в виду комаров и мошкару, всегдашних спутников любого грибника или ягодника. Как бы то ни было, решил я сходить посмотреть черничные места, в бытность мою известные каждому школьнику. С утра пораньше, взяв корзину и ножичек, отправился я сотни раз хоженым маршрутом.

Проходя мимо бывшего смолокуренного «заводика», я только по стойкому, сохранившемуся через много лет запаху смолы смог определить, что за предприятие здесь было когда-то. Раньше тут в больших ямах пережигали древесный уголь и попутно гнали смолу. А теперь от всего «предприятия» остался только столб, на котором некогда висел огромный рычаг для поднятия угля. Все остальное было растащено на дрова или поросло крапивой. Маленький прудик, который я помнил чистым и прозрачным, едва угадывался в непроходимых травяных зарослях. Раньше, даже в самые жаркие лета, из этого прудика через желоб выбегала вкусная ледяная вода. Вытекающий из пруда ручеек питал болотистый лог, дававший начало лесной речке с топкими торфяными берегами. По обеим сторонам этой речки на многие километры простирался тот самый черничник, где я надеялся набрать ягод.

...Тропинка приводит меня к залитому водой логу. Ступив ногой в чавкающую массу, я вдруг слышу, как в зарослях ивняка что-то шевелится и несколько невидимых из-за кустов особей быстро убегают, шурша осокой. На мгновение мне становится не по себе. «А вдруг они вернутся? Именно в тот момент, когда я буду стоять по колено в воде среди лога?!» Но я тут же давлю всякие сомнения. За двадцать с лишним лет хождения по этой тропинке никто никогда не нападал ни на меня, ни на моих знакомых. Более того, я вспоминаю, как ходил сюда за черникой с четырехлетним братом и стыдил его за то, что он не сидит на отведенном ему месте, а все норовит подойти ко мне поближе. «Ты что это? Такой большой, а пять минут посидеть один боишься!» — увещеваю я его, стараясь не дать ему вытоптать черничные кустики, наиболее густо облепленные темно-фиолетовой крупной ягодой. Но брат мой все-таки проходит именно по этим кустикам. «Да я совсем не боюсь, мне за тебя страшно. Чтоб тебя волки не унесли!» — оправдывается он.

Напевая нечто бодренькое, я перехожу на другую сторону лога и пытаюсь найти тропинку. Но она не находится, и я принимаю решение пройти с полкилометра вдоль речки, а потом повернуть налево и тем самым оказаться в самом центре черничника. Ягоды еще не все опали, и я наверняка вернусь домой не с пустыми руками! Так я и делаю: иду вдоль речки, а затем под прямым углом поворачиваю налево. С каждым шагом почва под ногами становится тверже. Я выбираюсь на сухое место. Вот уже и первые кустики черники, но пока без ягод. Среди берез и елей появляются сосенки. Вот-вот уже должен начаться основной ягодник. Я прибавляю шагу... Выйдя на небольшую луговинку, поросшую травой, я вдруг слышу, как по лесу кто-то бежит. Причем бежит в мою сторону. Наверное, это лось. Сейчас я его напугаю. Я оборачиваюсь в сторону приближающихся шагов и жду. Вот уже слышно, как зверь на бегу дышит. Значит, бежит-старается. А чего это он бежит именно с той стороны, откуда я пришел? Да-да, именно с той стороны, да к тому же еще и режет угол! Как будто чувствует, где я нахожусь? В душе начинает нарастать смутное беспокойство, я поневоле оглядываюсь в поисках хоть какого-то оружия защиты, но, как назло, не нахожу ничего подходящего. От этого сомнение еще больше усиливается. Шум резко нарастает, сейчас он выскочит на луговину. Надо только закричать посильнее! Какой-то глупый и странный лось. Как сумасшедший, мчит без разбору, не останавливаясь. Словно кто гонится за ним. Я набираю побольше в грудь воздуха и жду... Но что это? Шум совсем рядом, а никого не видно? Неужели это кабан?! Надо срочно все бросать и лезть на дерево! Кабана криком не остановишь... Я опять судорожно смотрю под ноги в поисках палки, но ее нет и в помине! Вон рядом березовая трухлявая палочка, но что от нее толку — возьмешь в руки, она тут же и развалится! Кровь начинает пульсировать в висках. Я чувствую, как темп бегущего нарастает! Наконец вот он — выскакивает на открытое пространство. Но что я вижу? — обычную собаку. Она несется ко мне, сейчас остановится передо мной, вытянет лапы, и я начну трепать ее по толстой шерстяной шее... Но почему же за ней бежит еще одна? А за той еще и еще?..

«Постой-постой! Да откуда же взяться собакам посреди леса?! Это же волки! Волки, черт возьми!»

Друг за другом высокими, но короткими прыжками, поскольку мешает густая трава, волки несутся прямо на меня. Я чувствую, как встают дыбом мои последние волосы и приподнимают пляжную шапочку... Не помня себя от страха, я хватаю ту трухлявую палочку и в каком-то взвешенном состоянии делаю шаг навстречу зверям...

— Рг-гы-гы-ы-рга-га-а! Ргы-рга-а-а! — реву я диким голосом. — Рга-га-га-а! Гра-гра-рга! — оттолкнувшись что есть мочи от земли, взлетаю я с распростертыми руками над поляной. В правой руке у меня маячит березовая палочка. Я боюсь сделать резкое движение рукой, так как чувствую, что палочка еле дышит!

— Рга-га-га-а! Рга-га-га! Ргы-гы-гы! — еще раз присев и с силой оттолкнувшись, взлетаю я над поляной в кровожадной истерике. — Гра-гра-га-а! Ргы-гры-ргы!..

Я не вижу своих глаз, но знаю, что они расширены от ужаса. Я приседаю для третьего, наверно, последнего прыжка. Подколенки мои трясутся, меня уже явно не хватит на этот прыжок...

— Рга-га-рга-га-гра! — яростно воплю я, не в силах сдвинуться с места и глядя куда-то в траву. — Рга! Рга! Ргы!

Неожиданно я замечаю, что передний волк сидит в траве в двух-трех десятках метров от меня и с удовольствием слушает закатываемый мной концерт. Любопытная морда с желтыми у глаз подпалинами внимательно разглядывает меня. Точно так же, как лайка на дереве кошку. Склоняет голову то на один бок, то на другой, совершенно не производя никаких устрашающих действий. Остальные волки, как будто даже боязливо, выглядывают из-за спины вожака. «Не знаю, сколько я смогу протянуть на этом крике? Главное — не прекращать кричать! И как можно громче!»

— Рга! Рга! Рха! — рычу я, уже стоя на месте, стараясь не поколебать находящуюся в вытянутой вперед руке спасательную палочку. — Рга! Рга! Рха-ха-а!

Ору я уже без прежнего энтузиазма, с каждым мгновением ясно ощущая, что голос мой садится и его хватит еще максимум на две-три минуты.

— Рга-рха-рха-ха! Гмы-гмы-гмы! — начинаю я пробовать в разных вариантах свои голосовые связки и нахожу некоторые положения гортани, когда звуки получаются достаточной громкости. «Но какого же черта они не уходят? Давай, давай, ребятушки, мотайте отсюда поскорей! Ну-ну, кому говорят? О боже!»

— Рха-гмы-ы! Рха-гмы! Грхмы-ы! Ргхма-а! — издаю я устрашающий протяжный рык и, взметнув руки кверху, встряхиваю для убедительности своей трухлявой палочкой, которая в этот момент переламывается. Передний волк неожиданно прыгает в сторону и высокими частыми скачками несется в чащу. За ним и остальные три волка... Палочка сделала свое дело! И я успел присмотреть ей замену — настоящую увесистую дубинку! Мигом схватив ее, я опять встаю в прежнюю оборонительную позу, зорко поглядывая во все стороны! «Кто знает, куда делись мои «знакомые», может быть, они заходят с другой стороны? Может быть, они меня уже окружили?» Поэтому я все еще продолжаю издавать рычащие протяжные звуки, с каждой минутой все более слабеющим голосом, постепенно переходящим в шепот:

— Рха-ха! Рха! Рха! — бойко верчусь я в разные стороны.

Но никого не вижу. «Может быть, они на меня смотрят из-за кустов?» Размахивая дубинкой, я перебегаю от одного куста к другому и колошмачу ни в чем не повинные растения. Затем я бью своей дубинкой по стволам сосен, впадая в неистовую ярость и истошно шепотом прирыкивая при этом.

— Рха-ха! Рха-ха-ха! — шепчу я на весь лес. Мне уж и вправду хочется, чтобы волки напали на меня и я бы как следует отколошматил их своим первобытным орудием. Когда я оказываюсь в густых зарослях кустарника, я беру дубинку за середину и резко поворачиваюсь во все стороны, готовый в этот момент дать отпор любому попытавшемуся броситься на меня хищнику. Как штыком, ударяю я узким острым концом дубинки в стволы сосен, и кора слоями падает на землю, а в проникающих сверху солнечных лучах серебрится мелкая пыль... Не знаю, сколько проходит времени. Наконец пыл мой ослабевает, голос садится совсем. Я вспоминаю про корзину с маленьким грибным ножичком. Все это я оставил там, на луговине. Я перестаю издавать шипящие звуки и начинаю думать, как найти мне то место... Сначала я иду в сторону речки и быстро нахожу ее. Затем натыкаюсь на свой утренний след и бреду по нему, постепенно прибавляя шагу. Вот начинается высокая трава, а вон там — просвет между деревьями, та самая луговина. Я уже вижу свою корзину и хочу бежать к ней, но что-то заставляет меня оглянуться... Сделав полуоборот, я чуть не выпускаю из рук свое оружие — прямо за спиной, метрах в десяти от меня, высунув язык, сидит огромный волчина! Ноги и руки мои моментально обмякают. Лишь в глубине сознания теплится мысль: «Главное я забыл: надо смотреть волку в глаза или не надо? Про медведя я точно помню, что ему надо смотреть прямо в глаза! А вот волку?! Что за черт? Почему он сидит? Ведь собаки, когда нападают на проходящего незнакомца, и то пытаются окружить его! Значит, он не один?! Значит, меня окружают! Надо спешить!..» Рука моя начинает крепче сжимать дубинку, и вторая тоже тянется к ней... «Вот так!» — И мгновенно, глядя куда-то волку под ноги, я воинственно встряхиваю своей палицей. Ноги у волка пропадают. Я бросаю взгляд на то место, где он только что сидел: никакого волка там нет, только поднимается примятая им трава...

В расстроенных чувствах возвращаюсь я домой с пустой корзиной.

— С каких это пор за дровами в лес с корзиной ходят? — встречает меня на крылечке хозяин дома. — Молодец, сухой кряжик подобрал, правда, сучковатый... Но ничего — на полистопля хватит!

Но мне не до шуток. Меня никак не отпускает мысль, что волки как будто преследовали меня. Но с кем поделишься этой мыслью? Не поверят и засмеют. Да и кто это еще может подтвердить? Разве что лесное эхо!..