Мир путешествий и приключений - сайт для нормальных людей, не до конца испорченных цивилизацией

| планета | новости | погода | ориентирование | передвижение | стоянка | питание | снаряжение | экстремальные ситуации | охота | рыбалка
| медицина | города и страны | по России | форум | фото | книги | каталог | почта | марштуры и туры | турфирмы | поиск | на главную |


OUTDOORS.RU - портал в Мир путешествий и приключений

На суше и на море 1986(26)


Валерий Синюков

КРОКОДИЛЫ НА РЕКЕ САНТЬЯГО



Очерк

Первое знакомство

Мы сидим у костра на берегу реки Сантьяго. Уже стемнело, и жемчужины тяжелых южных звезд, отражаясь в реке, бесшумно качаются на зыбкой глади. Где-то надрывно и трагически-хрипло прокричал пеликан, пролетела сова. Ее не видно, только слышно: хлоп-хлоп. Гулкое эхо быстро тонет в густом влажном воздухе. Наш проводник Петронило подбрасывает в костер сухие мангровые ветки.

— Крокодилы? Крокодилы, конечно, есть, и совсем рядом, вон там,— говорит он, улыбаясь.— Много ли? Думаю, что да, но никто не подсчитывал, и сделать это не просто. Большая часть их держится выше по течению реки, но отдельные «бродяги» заходят и сюда и даже спускаются к самому устью реки.

— Но ведь в устье вода достаточно соленая,— заметил я.

— Это так, но для крокодилов не беда — они могут жить не только в пресных водах. Отдельные особи проникают даже в прибрежную часть океана, где соленость уже значительная. На атлантических пляжах опасаются больше всего акул и барракуд, но можете себе представить смятение людей, купающихся в морских водах, когда они обнаруживают плывущих рядом рептилий. Известны случаи удаления крокодилов от побережья даже на 600 километров.

— А вообще-то,— продолжал Петронило,— крокодилы предпочитают места более дикие и чаще всего встречаются в верховье реки Сантьяго, где скрываются в густых мангровых зарослях.— Мой собеседник указал куда-то в темноту, и я, следя за его рукой, пытался представить себе места, в которых обитают крокодилы, живущие на свободе, а не в питомнике зоопарка.

Далеко не во всех странах крокодилы пользовались репутацией кровожадных и отвратительных животных. В южных провинциях Древнего Египта властелинов Нила обожествляли — существовал особый религиозный культ. Жрецы в праздничные дни украшали животных драгоценностями, их берегли и подкармливали. Даже могущественные фараоны трепетно поклонялись им, принося в дар рабов.

В Египте есть очень интересный храм Ком-Омбо, построенный во II — I вв. до н. э. и хорошо сохранившийся до наших дней. У этого сооружения, напоминающего другие храмы в среднем течении Нила (в Дендере, Эдфу, Филае), имеется одна любопытная особенность: он был посвящен сразу двум богам. Правая половина храма — крокодилоголовому богу Собеку, а левая — сокологоловому богу Хору.

В храме Ком-Омбо, в небольшой часовне Хатор, уже более двух тясячелетии хранятся мумии трех священных крокодилов и несколько высохших трупов этих экзотических животных — современников Рамзеса, Тутанхамона, Дария, Эхнатона. Искусная рука мастера сохранила на века реликвии того удивительного времени.

В древности крокодилы вызывали у своих почитателей прежде всего страх. Египтяне считали, что разгневанный крокодилоголовый бог Собек может вызвать жестокую засуху или могучие разливы Нила, приводящие к опустошающим наводнениям. Страх заставлял людей сооружать многочисленные храмы. Существуют предания, что религиозные споры, связанные со священными крокодилами, приводили даже к вооруженным столкновениям между жителями Ком-Омбо и соседнего города Дендер.

На протяжении нескольких геологических периодов крокодилы сохранили свой род, но в последнее столетие их численность катастрофически падает. Крокодил стал жертвой моды. Во многих тропических странах мощное кожевенное производство было поставлено с таким размахом, что бедные рептилии уже не смогли размножаться так, чтобы обеспечить всевозрастающий промышленный спрос.

Крокодилы становятся уникальными представителями фауны. Только теперь человек, обеспокоенный судьбой этих животных, стал защищать и разводить их на фермах. Изучение крокодилов осложнено тем, что варварское истребление привело к значительному сокращению их численности, а в некоторых местах — и к полному исчезновению этих животных. Во многих странах крокодил уже внесен в «Красную книгу» как вымирающий вид.

Куба — естественный заповедник

Природа Кубы — буйная, всепобеждающая и очень красочная. Куда ни посмотришь, везде можно видеть необычайную пышность и яркое ликование жизни, будь это море или суша.

Кажется, стоит крохотному семечку коснуться земли, как вскоре оно превращается в молодое деревцо или прекрасный цветок. Кубинская земля плодородна, а животный мир еще хранит в себе много первозданного и нетронутого. Этот естественный заповедник нуждается в заботливом и бережном отношении человека. Поэтому создание на Кубе ферм для крокодилов позволило разумно сочетать ежегодный их отлов с нужным приростом этих животных.

Меня сопровождает Петронило, один из тех, кто много лет проработал на ферме, а сейчас осуществляет надзор за крокодилами в местечке Ортигоса, что в сотне километров от Гаваны.

— С фермы я ушел,— рассказывал мне Петронило,— работа там не для моего характера. Люблю я свободу, простор, наши мангровые леса, охоту в здешних местах. Сейчас слежу за порядком в «моих владениях», которые тянутся километров на двадцать пять — тридцать; с одной стороны они ограничиваются морем, а с двух других — реками.

Мой проводник посвятил меня и в некоторые детали работы кубинских ферм. На фермах следят за размножением крокодилов, оберегают гнезда с яйцами, а главное внимание уделяют молодняку. Ведь из яиц чуть больше куриных выводятся беззащитные и маленькие крокодильчики 8—10 сантиметров в длину, родители которых не «курочки-рябы», а, как ни странно, гиганты, достигающие 3—4 метров.

Здесь стараются выращивать крокодилов не более 2,5 метра. Шкура таких животных пользуется наибольшим промышленным спросом для изготовления различных изделий — от мелких сувениров до красивой обуви.

Перед Петронило встает много проблем, поскольку его обязанности весьма разнообразны: он и лесник, и охотник, и проводник, нередко помогает биологам и океанологам, проводящим исследования в заливе. Но все же самые интересные его служебные обязанности — надзор за крокодилами, живущими в многочисленных речушках этой болотистой местности.

Сравнительно недавно численность кайманов на Кубе резко сократилась, и возникла проблема их сохранения. Теперь охота на них возможна лишь по специальным разрешениям. Первая задача для Петронило — не допускать случаев браконьерства. Вторая — отлавливать молодых животных и собирать яйца; крокодилята и яйца сдаются на фермы. И третья задача — охота! В сезон Петронило охотится сам и принимает шкуры у других охотников.

Петронило рассказал много интересного из жизни крокодилов. Оказывается, самка, отложив 20—40 яиц в заранее приготовленное гнездо в самых недоступных мангровых зарослях, прикрывает их травой и держится поблизости. Высиживать яйца ей не приходится, поскольку крокодилы, как и все пресмыкающиеся, холоднокровные и, следовательно, обладают той же температурой, что и окружающая среда. По этой причине солнцу и приходится проделывать всю ту сложную работу, которую природа в других случаях возлагает на самих родителей. Горячие лучи солнца исправно выполняют «родительские» функции, и через несколько недель из яиц показываются маленькие крокодильчики. Инкубационный период длится в среднем 60—70 дней.

— Отыскивать яйцекладку,— говорит Петронило,— не так-то просто и даже опасно. Следует остерегаться агрессивно настроенной самки, которая в эти периоды очень коварна и свирепа. Ей приходится защищать гнездо и маленьких, выползающих из яиц крокодильчиков. Иногда, покинув гнездо, самка удаляется от него на небольшое расстояние, но продолжает неусыпно следить за своим потомством и лишь к концу развития яиц приближается к гнездовой камере. Она созывает детенышей (они отвечают ей) и в большинстве случаев помогает младенцам выбраться из гнезда. Неугомонное потомство бросается сразу в воду: только там спасение, но эти несколько метров самые сложные в их жизни. Зоркие и стремительные морские и болотные птицы на глазах самки хватают нерасторопных малышей и уносятся в поднебесье.

Интересный случай наблюдал зоолог Шомбургк. Он шел с проводником-индейцем, огибая залив Архарикури, стреляя рыбу из лука и любуясь зеркальной гладью воды, отражающей жгучее тропическое солнце. Вдруг раздались звуки, напоминающие крики котят. Можно было предположить, что где-то поблизости логово дикой кошки. Однако крики шли из-под ветвей дерева. Ствол его так наклонился, что почти горизонтально повисал над самой водой. Пройдя немного по такому мосту, путники увидели целый выводок полуметровых кайманов, резвящихся в воде. Индеец вонзил стрелу в одного из них и выхватил из воды барахтавшееся и кричащее существо. Вдруг раздался ужасный рев: вынырнув из воды, сверкнула пастью крокодилица-мать. Рев привлек других крокодилов, и десятки огромных кайманов собрались вокруг разъяренной матери. Она мощными ударами хвоста выталкивала свое тело из воды, пытаясь схватить людей. Раненная стрелой индейца, она на мгновение скрылась под водой и снова возобновила свои нападения с удвоенной яростью. Беспрерывные могучие удары согнутым хвостом превратили поверхность воды в бурлящий водоворот. Охотники, истратив все стрелы, с большой осторожностью проползли по стволу к берегу, постоянно оглядываясь и опасаясь нападения. Разгневанная мать преследовала их, но выйти на сушу не решилась: кайманы на земле очень боязливы и редко бывают опасны. Это не мешает им, однако, совершать многокилометровые переходы по суше в поисках более многоводных рек. Они способны даже развивать скорость до 10— 15 км/час. Можно себе представить, какое неповторимое зрелище являют собой сотня-полторы мчащихся кайманов, поднимающих столбом пыль, словно лихой эскадрон.

Немецкий зоолог, автор книг «Жизнь животных» Альфред Брем немногим более ста лет назад отмечал, что кайманы в Америке представляют огромную опасность, поскольку нападают на стада домашних животных. В сухое время года сотни и даже тысячи кайманов собирались в более глубоких, еще не высохших болотах, и тогда индейцы устраивали на них массовые облавы. В день уничтожалось 300—400 животных. Главным оружием индейцев были гарпуны, применялось и лассо. В момент выныривания крокодилов охотник набрасывал лассо на свою жертву на расстоянии 15—20 метров. Охота на рептилий велась самым беспощадным образом, но поскольку все новые и новые группы животных проникали из других районов, то казалось, что конца им нет. В первые десятилетия нашего столетия нашествия крокодилов наблюдались все реже и реже. Луки и стрелы, гарпуны и копья уступили место оружию сильному и неотразимому. Охотники, вооружившись многозарядными огнестрельными карабинами, довольно легко уничтожали животных. Достаточно сказать, что в штате Луизиана (США) за период с 1940 по 1957 год добыто более полумиллиона аллигаторов.

Знаем ли мы крокодилов?

Крокодилы относятся к отряду водных пресмыкающихся и являются близкими родственниками динозавров, не доживших до наших дней всего каких-нибудь 60 миллионов лет. Крокодилы отличаются каннибализмом: сильные особи пожирают более слабых.

В наше время существуют три семейства: аллигаторы, гавиалы и настоящие крокодилы. Природа наградила аллигаторов короткой приплюснутой пастью; гавиалы обладают узким длинным рылом, почти как нос у рыбы-пилы; у настоящих крокодилов длина пасти средних размеров, они представляют как бы промежуточный вид между аллигаторами и гавиалами. В каждом семействе несколько видов и подвидов. Отличаются они в основном некоторыми внешними элементами, размерами, достигнутыми к зрелому возрасту, и другими сравнительно малозаметными деталями: например, различным количеством зубов, расцветкой — чередованием светлых и темных пятен на коже, которая покрыта крупными роговыми щитками, и т. д.

Эти семейства насчитывают 21 вид животных, обитающих в тропической и субтропической зонах. Самые крупные из них — гавиалы—достигают 6—8 метров.

Гавиалы облюбовали Индию и еще несколько восточных стран. Аллигаторы предпочитают Центральную и Южную Америку. Настоящие крокодилы распространились достаточно широко и встречаются в Америке, Африке, Австралии.

Зоологи не баловали крокодилов своим вниманием: слишком непростой объект исследования. Наблюдения за ними были очень малочисленными, описания — весьма противоречивыми. Сейчас специалисты, изучая жизнь крокодилов в питомниках, стремятся установить все тонкости их развития.

Нет ясности относительно продолжительности их жизни. По сведениям одних естествоиспытателей, она достаточно велика и составляет около 150 лет, другие склоняются к более скромным цифрам и отмечают, что животным природой отпущено не более 80—100 лет.

По наблюдениям зоологов, миссисипские аллигаторы, содержащиеся в неволе, к восьми годам жизни достигают 2 метров в длину, а в пятнадцатилетнем возрасте их размеры составляют почти 4 метра. Высказаны предположения, что в природных условиях они растут быстрее, чем под контролем человека. Очевидно, своеобразие среды заповедника влияет и на продолжительность их жизни, хотя до конца это еще не выяснено.

На территории Кубы обосновались два вида семейства настоящих крокодилов: острорылый и кубинский, достигающие 3 метров. Встречаются и пятиметровые экземпляры, но крайне редко. Кубинские крокодилы распространились во многих реках, большинство из которых не очень полноводные, а в засушливые годы часть из них полностью пересыхает.

Крокодилам для усвоения пищи крайне необходима вода. Любую добычу они стремятся вначале увлечь в воду и только потом проглатывают. Животные всегда держатся рядом с водой, хотя дышат они легкими, но вода им необходима так же, как воздух. Оптимальная температура, при которой в организме крокодила активно идут процессы жизнедеятельности, составляет плюс 30—35° С. При температуре плюс 38—40° С крокодилы длительное время жить не могут и погибают. Вода спасает крокодилов от перегрева.

Понижение температуры в тропических странах в зимнее время создает особые условия для жизни крокодилов. Они приспособились к этим трудностям очень своеобразным способом. При температуре ниже плюс 20° активность их замедляется настолько, что эти животные как бы засыпают. У них наступает состояние оцепенения, или анабиоза, которое может продолжаться несколько месяцев, пока температура не повысится до плюс 24—26°. Такое состояние напоминает зимнюю спячку медведей, но есть здесь и большое различие. Внешние раздражители способны разбудить медведя, он даже может выбраться из берлоги и напасть на возмутителей его спокойствия. Крокодилов же может разбудить только тепло. Они находятся как бы в замороженном состоянии, мышцы и тело становятся совершенно твердыми, хоть складывай их штабелями, как поленца или бревна.

Во время ирригационных работ при расширении русла одной из рек, недалеко от Гаваны, на илистом дне было обнаружено десятка два мирно «спящих» крокодилов. Они закопались в ил и преспокойно «дремали», дожидаясь лета. Строители вытащили всех на берег, выполнили намеченные работы по углублению и расширению русла и опять положили крокодилов на дно реки.

Об этом же в прошлом веке писал немецкий естествоиспытатель Александр Гумбольдт:

«Ниже того места, где в Ориноко впадает Рио-Араука, крокодилы появились в огромном количестве, особенно много их было против большого озера, соединяющегося с рекою Ориноко. Индейцы сказали нам, что эти крокодилы пришли сюда с суши, где они лежали, закопавшись в ил саванны. С первыми ливнями они пробуждаются от своего оцепенения, немедленно собираются в общества и направляются к реке, достигнув которой снова рассеиваются.

Таким образом, мы видим, что в льяносах засуха и жара действуют на животных и на растения, подобно морозам. Некоторые пресмыкающиеся, в особенности крокодилы, не легко оставляют те лужи, где они нашли воду во время выступления рек из берегов. По мере пересыхания этих водоемов крокодилы закапываются все глубже и глубже в ил в поисках влаги, благодаря которой их кожа и панцирь сохраняют свою эластичность. Во время такого покоя они впадают в оцепенение; надо думать, что в этом состоянии доступ воздуха к ним не вполне прекращен и его достаточно для поддержания дыхания».

Дорога в манграх

Рано утром Петронило разбудил меня.

— Быстро грузите все в лодку,— командовал он,— время терять нельзя, дорога дальняя.

Собрали снаряжение и тронулись в путь. Петронило с карабином устроился на носу лодки, его сын Пабло на веслах. Я занял место рулевого. Петронило сосредоточен и молчалив. То вслушивается в тревожные звуки тропических зарослей, то настораживающе поднимает палец вверх...

Наша лодка идет против течения. Пабло мастерски беззвучно загребает веслами. Мне лучше ему не мешать, ведь надо идти очень тихо и осторожно. Вода в реке желто-зеленая, как в болоте, и даже кажется, что она не движется. Конец августа, температура перевалила за 30° С. Влажность такая, словно в легкие вместо воздуха проникает липкая, густая масса. Временами появляется острый запах тухлых яиц — это сероводород — продукт разложения растительных и органических остатков. Очень жарко. Рубашка, пропитанная потом, прилипла к спине, но, стоит ее снять, невидимое солнце начинает безжалостно «утюжить» плечи.

Я всматриваюсь в густые заросли. Русло реки сужается. Весла задевают кусты. Мангры все теснее сжимают узкую протоку свободной воды. Перехватывая руками ветки, проталкиваем лодку в самую гущу зарослей. Мясистые зеленые листья мангр почти закрывают солнце, оставляя лишь слабые просветы. Многочисленные корни-ходули, с помощью которых мангры держатся в жидком илистом дне, напоминают ветви среднеазиатского саксаула.

— А вон, взгляните,— говорит Петронило,— какие повсюду из воды торчат столбики среди зарослей. Догадываетесь?

— Нет,— ответил я, с любопытством поглядывая то на нашего проводника, то на загадочные растения.

— Это воздушные корни-пневматоры, помогающие манграм добывать дополнительный кислород из воздуха. Вода здесь очень насыщена сероводородом, в процессе гниения активно поглощается кислород, которого и так недостаточно. Потому и рыба живет только в низовьях реки, где кислорода содержится больше одного миллилитра на литр, а ведь нормальное его содержание 5—6 миллилитров на литр воды. Вот так природа устроила манграм дополнительное питание.

Петронило улыбнулся и, что-то припомнив, добавил:

— В критической ситуации природа находит выход, и часто более рациональный, чем люди.

— Смотрите,— насторожился Пабло и поднял весла. Впереди плыл крокодил. Я смотрел, затаив дыхание, на этого первого в моей жизни крокодила, которого я видел на свободе, а не в зоопарке. Из воды торчали только глаза и ноздри. Четыре маленьких «перископчика» резали воду, оставляя четыре узкие полоски. Могучее тело крокодила было спрятано под водой. Неопытный глаз мог принять эти полоски за следы четырех жуков-плавунцов, но только неопытный... Четыре точки двигались быстро и бесшумно, лишь ниточки встревоженной воды тянулись за ними. Я попытался представить, каких размеров этот крокодил: может быть, три, четыре метра или даже пять. Сильное и могучее тело скрыто от наших глаз зеленоватой водой. Когда этот «айсберг» достаточно приблизился к носу лодки, Петронило вскинул карабин и выстрелил. Вода забурлила. Еще выстрел! Пабло энергично заработал веслами. Я схватил пятиметровый багор и замер на мгновение...

— Вот здесь, вот здесь! — крикнул Петронило. Я неистово начал ощупывать «кошкой» вязкое дно.

— Быстрее разворачивай лодку! — крикнул проводник сыну и выстрелил еще раз. Багор мой увяз в тине, ничего не обнаружив. Только чувствовалось, что глубина большая.

— Дна не достаю, как же быть...— сокрушался я. Петронило махнул рукой и улыбнулся:

— Ушел, конечно, ушел. Не так-то просто добыть крокодила. А вы как думали?

Я пожал плечами, очень сожалея о неудаче.

— Ничего,— успокаивал меня Петронило,— это хорошая примета. Если первый крокодил уходит, значит, остальные все будут наши.

Лодка вошла в густые заросли, и лишь узкая протока воды давала нам возможность, хотя и не быстро, двигаться вперед. Петронило показал мне на лазы, проделанные в мангровой чаще.

— Это работа крокодилов. Иногда они выбираются из воды погреться на солнышке. И как ни странно, всегда спят с открытой пастью. Вот тут и охотиться на них, если удастся подойти бесшумно. Но спят они очень чутко.

Пабло, сосредоточенно работая веслами, добавил:

— На прошлой неделе двоих удалось подстрелить таким образом.

— Хорошим признаком присутствия крокодилов,— продолжал Петронило,— служат маленькие белые цапли-санитары. Они очень любят склевывать у спящих крокодилов остатки пищи с зубов. Занятие это, конечно, небезопасное; чуть дальше птаха просунет клюв — челюсти моментально захлопываются.

Потом я узнал, что открытая пасть крокодила способствует повышенному испарению и является своего рода терморегулятором, защищая тело животных от перегрева.

Петронило заторопился:

— Быстрее, быстрее,— и вдруг поднял палец.— Слышите? Раздался странный гортанный звук, потом еще несколько

таких же звуков. Густые звуки, напоминавшие рев, угасали где-то далеко в зеленой чаще мангр.

— Крокодил,— утвердительно кивнул головой проводник.— Иногда, чаще весной, они устраивают неплохие концерты. Молодые крокодилы кричат совсем по-другому. Они квакают, как старые лягушки, порой даже трудно их различить: кто это — лягушки или молодые крокодильчики.

— А это что за звуки? — Я стал отчетливо различать гулкое жужжание.

Мои спутники загадочно посмотрели на меня. Пабло вытащил из уключины одно весло и ловко орудовал им, стоя на носу лодки. Заросли впереди расступились, образуя как бы широкую заводь. Странный шум все усиливался.

— Что же это такое? — теряюсь я в догадках.

— Сейчас увидите,— ловит мои мысли Петронило.

Слева по ходу лодки уже виден обрыв метров шести—восьми. В верхней его части прикреплены огромные серые шары, располагаясь в двух-трех метрах друг от друга. Жужжащий гул исходил именно из этих «архитектурных» сооружений, сделанных с большим искусством.

Подруливаем поближе. Всматриваюсь — и глазам не верю.

— Ба, да это же пчелы!

Дикие лесные пчелы. Около каждого шара их, наверное, тысячи. Трудно поверить, что возможно такое скопление пчел, но они вот, передо мной. Самые настоящие...

— Понятно, в чем дело? — хитро смотрит на меня Петронило. Я все еще недоумеваю: «Откуда? Как? Почему пчелы здесь?»

— Ну надо же им где-то жить, вот они и пристроились недалеко от меня, конечно в надежде, что я их буду охранять,— шутит Петронило.— Охранять-то я их, конечно, охраняю, но и медом им приходится делиться.

Вокруг каждого шара, прикрепленного к обрыву, буквально облако пчел. Они непрерывно прилетают и улетают. Так стайки и движутся: туда-сюда, туда-сюда.

Я просто поражен этой картиной: вот так, по соседству с крокодилами, обосновались пчелы. Семьи их с каждым годом разрастаются, молодые отделяются от старых, и все новые шары-дома растут на крутом берегу реки Сантьяго.

Наша лодка врезалась в береговой песок и замерла. Мы сошли на землю. Петронило и Пабло стали прилаживать лестницу из бамбука, а я, закинув голову, смотрел на огромные ульи, достигавшие в диаметре около метра. Трудолюбивые пчелы не обращали на нас внимания и спокойно продолжали заниматься своим делом. Петронило с дымящейся тряпкой в руке поднялся по шаткой лестнице и, отгоняя пчел, отсек ножом часть сотов.

— Держите ведро! — крикнул он.

Пабло точно подхватывал ведром тяжелые куски душистого сотового меда. Я удерживал лестницу, которая была верхом строительного совершенства, поскольку сделана без единого гвоздя: бамбуковые перекладины крепились веревками из пальмового волокна. Петронило продолжал ловко отсекать куски сотов от других шаров, наполняя ведро.

— Хе-хе, первая добыча,— произнес он, опустившись на землю.

— Это не вредно для пчел?

— Нет, почти нет,— успокоил меня Петронило,— пчелы восстанавливают свои шары за несколько недель. Попробуйте, такого вкусного меда вы, наверное, никогда не ели.

Я согласился. Мед был действительно на редкость ароматный: ведь пчелы добывали нектар из цветов, которые растут здесь, на Кубе, в жарких и влажных тропиках.

— Мед пахнет орхидеями,— сказал я, улыбаясь.

— Так оно и есть,— подтвердили мои спутники.

Крокодилы нас ждут

Мангры, распустив свои полузатопленные корни-ходули, окончательно перегородили нам путь. В двух местах лодку пришлось тащить волоком по мангровому настилу.

— Ничего, осталось уже немного,— бодро замечал Петронило, когда я, совсем мокрый и просоленный, начинал высказывать сомнения.

— Крокодилы нас уже ждут, сейчас увидите сами,— словно испытывая мое терпение, весело продолжал проводник.

— Правее, правее,— сердился он на сына.

Я тоже помогал выруливать лодку на нужный курс.

— Вот и прибыли.

В зарослях замечаю цепь, соединенную со стальным тросом, уходящим под воду.

— Это еще что за штука?

Петронило потирает руки и ухмыляется, пальцем показывая мне то на фотоаппарат, то на воду. Он молчит. Я приготовился и жду. Пабло перелезает из лодки в заросли и осторожно подтягивает цепь.

— Есть, есть! — радостно кричит он.

Цепь натягивается, из воды показывается раскрытая, очень зубастая пасть. Маленькие зеленые глазки зло смотрят на нас. Крокодил! Живой, настоящий крокодил!

Пабло тем временем вытянул крокодила из воды уже наполовину. У пленника свирепый вид, он кажется мне каким-то необычным, сказочным существом. Вернее, я еще до конца не осознал, что передо мной настоящий и грозный зверь, способный ударом хвоста свалить буйвола. Крокодил агрессивно открывает и закрывает пасть, усыпанную трехсантиметровыми зубами. Он сопротивляется со страшной силой, но цепь и стальной трос сдерживают его буйные порывы.

— Хе-хе, готов, голубчик! — кричит счастливый Петронило. Крокодил висит на стальном тросе в метре от воды, бьет хвостом, но прочная «удочка» крепко держит его.

— А не сорвется?

— Конечно, нет.

Иногда крокодил достает до лодки могучим хвостом, и ее борт трещит. Того и гляди, старая лодка рассыплется. Спешно фотографирую, но вряд ли что получится: мангры слишком густые и света совсем мало.

Стальная леска крепко держит еще не очень ослабевшее животное. Крокодил уже не кажется мне таким грозным и сильным, как в первое мгновение. И все же это крокодил. Настоящий, живой трехметровый крокодил! Не меньше получаса держал его на весу Пабло — крокодил должен обессилеть. Затем все вместе крепко связали ему пасть, лапы, хвост и втащили в лодку. Килограмм на сто пятьдесят, пожалуй, потянет. Даже связанный и усмиренный, крокодил заставляет относиться к себе с большой осторожностью. При всяком прикосновении чувствуешь, как напрягаются его мышцы, и кажется (во всяком случае, мне), что крепкая веревка из агавы вот-вот разорвется. Тогда нам несдобровать.

Пабло проверил и еще туже затянул узел, но я все же стараюсь держаться подальше от зубастого трофея. Вдруг крокодил напрягся и стал делать резкие и сильные движения хвостом, насколько позволяла обхватившая его веревка.

— Это ничего, это нервиоз,— говорит Пабло.

— Какой там нервиоз! — восклицаю я.— Еще немного, и я вылетел бы из лодки, был бы тогда нервиоз!

Петронило между тем рассказывает о древнем способе ловли крокодилов. Еще его деды и прадеды ловили крокодилов на крючки. Этот способ применялся в южных странах с очень давних времен. Он основан на том, что крокодилы, как и акулы, хватают все подряд. Очень уж они неразборчивы, и за это им приходится расплачиваться. Крючки обычно расставляют, крепко привязав их к деревьям на берегу. В качестве наживки используют в основном птицу, можно и рыбу, но птица для крокодилов — деликатес, и поэтому на такую приманку они попадаются быстрее. У крокодила практически нет языка,— пищу с крючком он хватает и моментально проглатывает.

Петронило время от времени дергает за лески, крокодил открывает глаза, полные «слез», и с грустью смотрит на нас, как бы подтверждая, что все сказанное о нем — сущая правда, без прикрас...

Мы торопились осмотреть все наши снасти, и Пабло налег на весла. В этот день улов оказался весьма солидным. Петронило был прав: крючки — штука надежная. Мы сняли еще трех крокодилов. Все они будут отправлены на заготовительные фермы.

Смеркается. Наша лодка, с трудом выдерживая такой груз, захлебывается при каждом сильном ударе весел. Надо поторапливаться. Густая и тяжелая от влаги темнота не сулит ничего хорошего запоздалым путникам. Пабло и Петронило налегают на весла.

Выбираемся на берег у дома Петронило уже в полной темноте. Но спать ночью не придется. Здесь же, на берегу, мы принимаемся свежевать крокодилов. Керосиновый фонарь еле светит, а снять шкуру не простое дело. Петронило показал мне, как надо пользоваться специальным ножом, и дело пошло.

Эрнестина, жена Петронило, разожгла костер и возится с ужином.

— Вы такого еще не пробовали никогда,— уверяет она. Я вспоминаю несколько известных мне кубинских блюд.

— Что вы, что вы, совсем не то! — машет она руками. Мы все чувствуем, что ужасно устали и очень голодны.

— Ну что? Пробуйте,— лукаво произносит хозяйка. Я начинаю догадываться.— Неужели это... жареный крокодил?..

— Да, это действительно крокодил,— говорит Эрнестина. Проглатываем по большому куску отличного бифштекса.

— А вы знаете, очень вкусно. Жаль, что в Москве в магазине «Дары природы» мясо крокодила бывает крайне редко...

— В самом деле бывает? — изумляется Эрнестина.

— Нет, конечно. Это шутка,— вносит ясность Петронило и рассказывает мне, что в пищу употребляется в основном мясо хвостовой части. Хвост имеет крестообразные позвонки, с них и снимается четыре длинных полосы прекрасного мяса. Однако мясо, которое можно употреблять в пищу, у крупного крокодила составляет всего 10—15% от общего веса. Приготовленное мясо— белое и внешне напоминает рыбу, но вкусом больше похоже на говядину.

Мы сидим у костра, восторгаемся бифштексами из крокодилов и пьем чай с ароматным медом диких пчел. Со стороны Сантьяго после безумной дневной жары потянуло прохладой. Шумит Атлантический океан, ветер доносит приглушенные раскаты волн. Океан, кажется, то рыдает, то плачет, то стонет... Где-то кричат крокодилы, выйдя на ночную охоту. Удивительный, необъятный и загадочный мир окружает нас. Я смотрю в добрые и немного грустные глаза человека, с которым судьба столкнула меня на охоте за крокодилами.

Прошу Петронило рассказать об охоте на самого крупного крокодила за всю его многолетнюю практику.

— О, компаньеро, это было лет пять тому назад! — воскликнул мой собеседник.— Мы шли с группой охотников по болоту. С трудом пробирались через очень густой и колючий кустарник. Неожиданно крокодил-гигант, притаившийся в зарослях, бросился на моего друга Луиса. Несколько метров хищник пролетел по воздуху, ломая ветки. Карабин Луиса висел на плече. Снять его он не успел и обманным движением отпрянул в сторону. Я, к счастью, держал карабин в руках. Стрелял почти в упор, на расстоянии не более трех метров. И хотя крокодилы очень живучи, но две пули попали в голову гиганта, и это спасло Луиса. Вообще крокодилы очень осторожны и коварны, достаточно сказать, что они часами способны, затаившись, лежать в трясине и только глаза-«перископчики» да ноздри незаметно приподняты над водой. Животные обладают мгновенной, взрывной реакцией, и их атаки почти неотразимы. Вот вам кажущаяся вялость и медлительность... Тот крокодил оказался уникальным — пять с половиной метров. На Кубе это большая редкость. Чтобы вы не сомневались, я приготовил вам в качестве сувенира несколько зубов того самого гиганта.

Петронило протянул мне пакет, и я с благодарностью принял подарок. Это были уникальные пятисантиметровые зубы каймана.

После ужина мы снова взялись за работу: к утру нужно успеть снять и засолить шкуры. Несмотря на ночную прохладу, мы взмокли от работы. Ужасно устали пальцы, так как шкуру приходится постоянно натягивать и подрезать. Наконец приступаем к последней туше и в ней обнаруживаем пять яиц. Обычная скорлупа, белая и тонкая. По форме яйца напоминают утиные, но еще более продолговатые и похожи на коконы тутового шелкопряда. Каждое весит 80—90 граммов. Петронило укладывает их в корзину с илом — тоже на ферму. У некоторых крокодилов, но не у всех мы обнаружили внутри около 2 — 3 килограммов камней.

— Предполагают, что это балласт,— говорит Петронило,— он служит для быстрого погружения в минуты нападения на добычу.

Уже под утро легли спать. Я долго не мог заснуть, переполненный впечатлениями от всего, что мне довелось увидеть за эти такие обычные для моих друзей-кубинцев сутки.

Возвращение

Когда я улетал из Гаваны в Москву, Петронило пришел проводить меня и передал мне небольшую коробку.

— Это сувенир. На память о Кубе. Потом посмотрите. Я сгорал от любопытства, но Петронило говорил:

— Хе-хе! Ничего, потерпите.

В самолете не сдержался, открыл коробку и не поверил своим глазам. Маленький живой, настоящий крокодильчик, удивленно посматривая на меня большими зеленоватыми глазами, открывал пасть, усыпанную мелкими зубками, и двигал хвостом...

С таким прекрасным «попутчиком» я вернулся в Москву.

Крокодильчик со временем занял свое место в зоопарке, а о незабываемых днях охоты на реке Сантьяго напоминает мне огромное чучело трехметрового крокодила у меня дома. Тот самый наш первый охотничий трофей, который мы добыли с Петронило и его сыном Пабло... Глядя на него, я вспоминаю об удивительных днях, проведенных в поисках крокодилов в непролазных зарослях мангровых лесов, цепко обхвативших узкое русло реки Сантьяго.

В этой, казалось бы, неприметной реке крокодилы, как и раньше, живут на свободе, но этим они обязаны прежде всего людям — прекрасным, мужественным, которых мне довелось повстречать на Кубе.


 
Рейтинг@Mail.ru
один уровень назад на два уровня назад на первую страницу