На суше и на море 1984(24)

БАНКА БОЛОТНИКОВА

С недавних пор на картах Северного морского пути появилось новое географическое название — банка Болотникова. Обычно вновь открытые банки моряки называют именами причастных к этому капитанов или судов. В данном случае составители карт акватории, примыкающей к территории Красноярского края, сделали исключение: они назвали банку именем журналиста, имевшего, правда, непосредственное отношение к ее открытию.

Жизнь не баловала его легкими успехами. Наоборот, она как бы задалась целью воздвигнуть на его пути множество препятствий. Никита Яковлевич Болотников родился 1 апреля 1905 г. тринадцатым ребенком в семье ялтинского винодела, содержателя ресторана и домовладельца, которого хорошо знал А. П. Чехов.

«Мое социальное происхождение — сын торговца, — говорил Никита Яковлевич, — не мешало мне с тринадцати лет зарабатывать собственными руками на хлеб, так как мой отец умер, когда мне было всего четыре года. Работал поденщиком на виноградниках, матросом на мусорщике Ялтинской городской управы, а в 1921 г., после освобождения Крыма, стал красным милиционером — с винтовкой в руках охранял порт, участвовал в облавах на бело-зеленых».

Потом Болотников по примеру брага, главного винодела ВСНХ, 10 лет работал по виноделию, достиг в этом высокой квалификации и должен был ехать приемщиком за рубеж. Но не поехал: кого-то из кадровиков повергло в смятение его социальное происхождение. Пришлось переквалифицироваться. Курсы бурмастеров Болотников закончил досрочно и так успешно, что был оставлен на них заведующим учебной частью.

В Арктику Болотникова «утащил» его друг — молодой инженер-геолог В. А. Полуянов, только что поступивший в Нордвикскую геологоразведочную экспедицию Н. Н. Урванцева.

Пароход «Правда», на котором шел Болотников, не смог пробиться в бухту Нордвик. Старший помощник капитана В. А. Полещук вспоминал о тех днях: «Рейс нашего судна во многом напоминал плавание к неизвестным берегам, отсюда всякие неожиданности и непредвиденные трудности. Отсутствие промеров, неточно нанесенная на карту береговая черта, плохая видимость — вот с чем мы встретились на подходе к устью реки Хатанги. Поэтому мы решили идти в бухту Нордвик не с реки, а с восточной стороны... Мы шли малым ходом, производя промеры, и держали на клюзе шесть саженей вытравленной якорь-цепи. При подходе к западной части бухты якорь стал задевать грунт, и не успели мы дать задний ход, как пароход сел на мель».

Лишь через 10 часов, во время прилива, «Правда» снялась с банки. Находившийся на борту Н. Я. Болотников заметил на берегу острова Большой Бегичев веху с привязанным к ней пакетом. Как потом выяснилось, в нем был планшет глубин, измеренных на подходах к бухте Нордвик гидрографическим судном «Пионер», которое в это время, спасаясь от шторма, укрылось в бухте Кожевникова.

Второй штурман С. А. Рогачевский предложил спустить шлюпку и осмотреть веху. Однако капитан X. А. Балицкий уже запросил по радио разрешение разгружаться в бухте Марии Прончищевой. В этой бухте «Правда» опять прочно села на мель. Сняться удалось лишь после того, как за борт были выброшены некоторые грузы и на помощь пришел ледокольный пароход «В. Русанов». Пролив Вилькицкого прочно забило льдом, и «Правде» с лесовозами первой Ленской экспедиции, пришлось встать на зимовку у острова Самуила.

Болотникова назначили заместителем начальника Лено-Таймырского района Северного морского пути. Следующим летом, когда пароход «Правда» наконец разгрузился на Нордвике, Болотников санным путем проехал через Хатангу, Волочанку, Дудинку, Игарку и направился в Москву. В память навигаций 1933 и 1934 гг. на карте подходов к Хатангскому заливу остались названия: бухта Правда, пролив Пионер, банка Русанова. Спустя 46 лет к ним добавилась и банка Болотникова.

Арктика способствовала становлению Болотникова как журналиста. Во время зимовки на Таймыре он выступал в роли спецкора газеты «Вечерняя Москва» и журнала «Советская Арктика». Вернувшись в Москву, он организовал пресс-бюро при Главсевморпути.

Но стоило начальнику треста «Нор-двикстрой» Б. В4. Лаврову в 1936 г. предложить Н. Я. Болотникову вернуться в Арктику, как он сразу же согласился. На этот раз он ехал начальником подсобных предприятий треста. И снова тяжелая навигация спутала все планы. Сам Болотников в качестве начальника рейса дальневосточного парохода «Смоленск» благополучно доставил людей и грузы в Нордвик, но другие суда не прошли. Работу пришлось перестраивать на ходу. Лавров назначил Болотникова начальником полярной станции Нордвик, а после своего отлета в Москву — начальником центральной базы «Нордвикстроя» в бухте Кожевникова.

...Великая Отечественная война застала Никиту Яковлевича в Москве, в Главсевморпути, где он собирал материалы по истории Северного морского пути. В первый же военный день он подал заявление о зачислении его в ряды народного ополчения. Воевал на Карельском фронте, под Сталинградом, в июле 1942 года стал корреспондентом боевого отдела армейской газеты 60-й армии, с которой прошел фронтовыми дорогами от Воронежа до Праги. На Курской дуге, в промежутке между боями, его приняли в партию.

В послевоенные годы Болотников работал в газете «Красный флот», в журнале «Советский моряк», в «Литературной газете». До последних дней жизни он оставался членом редсовета издательства «Мысль».

Долгие годы он был составителем ежегодника «На суше и на море», а затем выступил инициатором нового периодического издания — сборника «Полярный круг». К сожалению, составленный им второй выпуск этого сборника вышел в свет с некрологом, посвященным памяти Н. Я. Болотникова.

С Арктикой Н. Я. Болотников не расставался мысленно до конца своих дней. Неоднократно он выбирался на свой Таймыр: то в качестве корреспондента «Комсомольской правды», то по командировке ЦК ВЛКСМ, то по приглашению на празднование 350-летия Хатанги — в качестве почетного гостя. В последние годы жизни его не раз подводило здоровье. Он переезжал из больниц в санатории, потом снова в больницы. Но везде продолжал постоянно работать. В промежутках выступал с докладами в Географическом обществе, реализовывал свои издательские дела.

Очень переживал он за «свое» название на Таймыре — мыс НАТИ. В 1934 г. Н. Н. Урванцев, совершая вокруг полуострова Челюскин пробег на вездеходах НАТИ (Научно-автотракторного института), так назвал мыс по просьбе Болотникова. Немногие знали, что Никита Яковлевич при этом подразумевал начальные слоги имен своих дочерей-двойняшек Натальи и Татьяны. Заметим, кстати, что обе они теперь ученые: первая — геолог, вторая — физик.

Н. Я. Болотников не мог писать о том, чего не видел, чего не любил. А любил он Арктику, Таймыр...

Сергей Попов