На суше и на море 1984(24)
МАЙКЛ МОУЗЛИ, КЭРОЛ МАККЕЙ
ЧАН-ЧАН — ДРЕВНИЙ ГОРОД
ПЕРУАНСКИХ КОРОЛЕЙ
Очерк
В 1967 году на северном побережье Перу, недалеко от Лимы, я впервые увидел желто-серые руины Чан-Чана — столицы древнего могучего государства Чимор. Историки полагают, что город существовал уже в VIII веке. Это был сказочно богатый культурный центр доинкской цивилизации.
Глядя сегодня на огромные безжизненные груды развалин из глиняных кирпичей, земли, песка, трудно себе представить, что когда-то жизнь здесь била ключом. Город был огромен. Его руины занимают площадь примерно 9 квадратных миль (более 23 кв. км. — Прим. перев.). В период расцвета государства население Чан-Чана достигало 50 тысяч человек.
Чан-Чан, что на языке индейцев мочика означает «Солнце солнц», был самым крупным городом в Южной Америке в доколумбов период. Здесь умели плавить и обрабатывать различные металлы, знали тайны кузнечного ремесла. В XV веке столица государства Чиморпала под ударами воинственных инков,
Я бродил среди иссушенных солнцем и ветром величественных и в значительной мере уже разрушенных глиняных стен высотой примерно в 25 и длиной около 2 тысяч футов. За ииме находилось множество коридоров, дворов, комнат, площадей, засыпанных за пять веков пылью и песком.
Если во всем этом огромном лабиринте и существовал какой-то порядок, то мне, подобно ползающей по земле ящерице, трудно было его осмыслить. Ответ пришел примерно пять лет спустя в Гарвардском университете, когда Кэрол и я с волнением рассматривали серию фотоснимков города Чан-Чана, сделанных с самолета.
— Вот, — сказала Кэрол, — видишь однообразные прямоугольные фигуры? Это огромные, обнесенные довольно высокими стенами кварталы — «компаунды». В центре города их девять, причем в каждом отчетливо просматривается разрушенное платформоподоб-ное сооружение.
— Этот город строился не хаотично, — заметил я. — Его строили по своим канонам и планам.
— Итак, нам следует его разделить и анализировать по частям, — резюмировала Кэрол. — Если мы изучим один или два примера из каждого типа сооружений, то сможем понять и другие, подобные им. Когда мы проанализируем достаточное число объектов, то сможем приблизиться к пониманию тех, кто жил в этом древнем городе.
В 1969 году мы начали полевые работы в Чан-Чане. Вместе с нами трудились ученые и из других стран, студенты. Наш штаб разместился в арендованном двухэтажном доме в пригороде Тру-хильо, в нескольких милях от развалин Чан-Чана. На протяжении четырех лет наша группа составляла карты, скрупулезно изучала не только развалины Чан-Чана, но также и другие объекты среди 2 тысяч археологических памятников, разбросанных по долине реки Моче от Тихого океана до подножия Анд.
В поисках «истоков» города мы обнаружили следы предков жителей города — первобытных охотников, живших примерно 10 тысяч лет назад. Но оказалось, что здесь нас опередили, мы не были первыми: уже в течение пяти веков Чан-Чан был хорошо известен. В конце XV столетия могучее государство инков, расположенное на нагорье, покорило Чан-Чан. Завоевателей поразило великолепие города — крупного культурного и ремесленного центра во владениях Чимора, которые простирались на 600 миль вдоль побережья Тихого океана. Большая часть богатств и искусных ремесленников были вывезены в столицу инков — город Куско, расположенный в 600 милях к юго-востоку.
Когда 65 лет спустя в Чан-Чан вошли новые завоеватели — испанские конкистадоры Франсиско Писарро, город был уже частично разрушен и покинут жителями, но еще достаточно богат.
Испанцы образовали там целые компании по раскопкам и поискам золотых предметов материальной культуры. Найденные золотые и серебряные веши они переплавляли в слитки и вывозили в метрополию. И не раз с тех пор жадные руки искателей сокровищ — хуакерос — разрывали развалины в поисках археологических ценностей.
Разграбленный и разрушенный город все же сохранился. Сегодня это уникальный археологический памятник. Построенный из адо бов — высушенных на солнце глиняных кирпичей различной формы и величины, он уцелел благодаря тому, что расположен в одном из самых сухих и ветреных мест на Земле. Так, последний обильный дождь выпадал здесь более 50 лет назад.
Как мог Чан-Чан возникнуть и процветать в условиях суровой пустыни? Объяснение этому нашлось в той же пустыне: мы обнаружили отлично спланированную и построенную ирригационную систему, в которую вода поступала из реки Моче. По другому каналу, который змеился по пустыне через песчаные дюны и сухую равнину, вода поступала из соседней долины.
Испанские завоеватели и болезни Старого Света в конце концов победили жителей пустыни. Сельское хозяйство пришло в упадок, каналы высохли, а пахотные земли постепенно засыпало песчаными Дюнами.
Ведя раскопки, мы видели, что на многих современных фермах и сахарных плантациях местные жители и сегодня используют древние ирригационные сооружения. Мы постоянно находили поля с оросительными каналами- — искусные чиму вели в долине экстенсивное земледелие.
Рис. Картосхема города Чан-Чан. На схеме легко различить девять «компаундов» — обширнейших сооружения, которые нри жизни монархов Чимора служили им дворцами и сокровищницами, а после смерти становились священными усыпальницами. Это сердце Чан-Чана. Шесть из этих древних сооружений уже в наши дай названы именами ученых и археологов, которые их исследовали и изучали. Это Тчуди, Риверо, Веларде, Скииер, Уле и Банделиер. Остальные три носят местные названия — Лаберинто, Гран-Чиму, Чайуак
Наша первая задача состояла в том, чтобы с помощью аэрофотоснимков нанести на карту все объекты древнего города. Эту не очень интересную, но очень важную работу выполняли шесть архитекторов и чертежников в течение почти двух лет. По карте мы смогли не только искать предметы материальной культуры в развалинах города, но и зафиксировать на ней для будущих времен археологические памятники города, которые, к сожалению, уже сегодня приходят в упадок.
Фото. «Чудовище, сложенное из адобов» — так исследователи называют древний Чан-Чан, построенный из высушенных на солнце глиняных кирпичей различной формы и величины. Город представлял собой гигантский лабиринт из громадных сооружений — «компаундов». На снимке хорошо видно, что в «компаунде» Тчудн (он расположен на переднем плане) четко просматривается разрушенная обширная храмовая платформа — гробница монархов, внешне напоминающая крупные пчелиные соты
По мере того как работа по составлению карты города продвигалась вперед, мы находили все больше и больше однообразных сооружений. Так, назначение крупных прямоугольных ям (их было на территории города более 125) нас особенно заинтересовало. Предполагалось, что это или заглубленные амбары для хранения урожая, или резервуары, или просто ямы, откуда брали глину для изготовления сырого кирпича.
Мы выбрали одну небольшую яму и принялись за работу. После недели упорного труда мы обнаружили наклонные спуски — доказательство того, что жители города спускались и поднимались по этой своеобразной шахте. Если бы спуск находился под водой, то он бы постепенно разрушился. Таким образом, мы пришли к выводу, что сооружение не могло быть резервуаром. Затем мы обнаружили камни, которыми были облицованы стены. Это исключало мысль о глиняном карьере. Перуанский мастер, руководивший работами, Андрес Кастилло заметил, что по мере углубления почва становится все более влажной. Значит, оно не могло быть зернохранилищем или амбаром.
Наконец однажды, во второй половине дня, с тридцатифутовой глубины шахты послышался взволнованный голос рабочего:
— Здесь битые кувшины!
Кэрол и я торопливо спустились по лестнице на дно ямы. Когда мы смели песок в сторону, то обнаружили сотни черепков разбитых кувшинов. Они пролежали здесь несколько веков.
— Кувшины для воды! — воскликнула Кэрол. Доказательство этому налицо: найденный нами спуск кончался примерно за фут до дна, стены здесь также были вьшожены камнем, на которых местами выступали белые пятна соли. Вскоре мы откопали и целые кувшины.
Мы стояли на дне большого колодца, в который жители Чан-Чана спускались по боковым наклонным спускам. Это был первый такого рода колодец, найденный нами на побережье Перу.
Наш рабочий Кент Дэй обследовал и другие колодцы, оказавшиеся совершенно одинаковыми по всей территории Чан-Чана. Они давали городу воду, пока ирригационная система позволяла поддерживать запасы воды на достаточном уровне. Когда же Чан-Чан бьш покинут, каналы пришли в упадок и колодцы высохли.
Жители Чимора, к сожалению, не знали письменности, поэтому то немногое, что мы знаем о них, пришло к нам от их завоевателей-инков. Победители очень многое позаимствовали у побежденных — в культуре, в изготовлении предметов быта. Некоторые сведения дошли до нас из ранних испанских хроник. Так, в одной из них перечисляются правители Чимора и говорится, что основателем государства был Тейканамо, который высадился на берег с деревянного плота и провозгласил, что «Великий бог... послал его управлять этой землей... из-за моря!».
Наследники Тейканамо расширили границы государства на север вдоль побережья, до залива Гуаякиль, и на юг, почти до Лимы. Правители Чан-Чана, по-видимому, правили сурово. Воровство, например, считалось очень серьезным преступлением; тех же, кто не проявлял должного уважения к святым местам, зарывали в землю заживо, а нарушителей супружеской верности сбрасывали со скал в пропасть.
Колдуны, лечившие травами, пользовались всеобщим уважением, однако, если лечение не помогало и больной умирал, их или строго наказывали, или забивали до смерти камнями. Недостатка в средствах для приведения приговора в исполнение, конечно, не было, так как миллионы камней усеивали равнину.
На западной окраине города мы обнаружили запутанную и непонятную сеть невысоких каменных валов. Это озадачило нас. Терпеливый Джон Топик с жаром принялся за их изучение и тотчас же попал в настоящий каменный «кошмар»: где бы он ни копал, обломки кирпичей и камни в редком случае наводили нас на мысль, что они могли быть полом в жилых помещениях. Большая же часть беспорядочных каменных завалов встречалась в форме углов или овалов, а отсутствие высоких стен из камней, типичных для города, поставила нас в тупик.
Прошло несколько недель, прежде чем ключ к разгадке бьш найден. Однажды утром я нашел Джона сидящим на краю раскопа. Вид у него бьш усталый, но довольный.
— Я знаю, что это за каменные «загадки», — сказал он, усмехаясь. — Мне пришлось поломать над этим голову.
А дело было так. Джон вместе с рабочим Захариасом, который жил в большом баррио — квартале лачуг в пригороде Трухильо, отправился на всю ночь на местную фиесту. Там ему удалось осмотреть некоторые хибарки квартала: они были построены из тростника, а стены скреплены глиной и грязью. Джон заметил, что с наветренной стороны у стен хибарок лежал невысокий вал камней. Он понял, что это делалось для укрепления тростниковых стенок от ветров, дующих здесь порой очень сильно. Значит, то же самое было и в Чан-Чане, но тростниковые стены давно уже сгнили, а ряды камней остались лежать на своих местах.
Большая часть простого люда Чан-Чана (а в этом мы теперь были твердо уверены) жила в небольших, плотно застроенных тростниковыми хижинами кварталах — барриос, расположенных в западной части города.
Предполагают, что там было до 10 тысяч таких помещений. Таким образом, население города, возможно, составляло максимум 50 тысяч человек.
Чтобы узнать, чем питались древние жители Чан-Чана и как они добывали средства к жизни, Джон отобрал кучу мусора и заставил рабочих тщательно просеять его через мелкую сетку. Сухие семена, органические остатки пищи помогли восстановить реальное меню жителей Чимора. Это были зерна, сладкий картофель, лимская фасоль, чилийский перец.
Жизнь древних жителей Чимора, так же как и их потомков, в значительной степени зависела от моря. В развалинах помещений древнего баррио мы обнаружили медные рыболовные крючки, куски сетей, поплавки из тыкв.
В одном из помещений Джон откопал пучок необработанного хлопка, обрывки ниток и несколько медных иголок. Рядом лежала куча незаконченных деталей для веретен. В другом помещении мы нашли горку медной окалины, тут же находились каменные инструменты для обработки металла и маленькая печь.
В таких баррио, пришли мы к выводу, не только размещались небольшие мастерские, но также жил простой люд — земледельцы, рыболовы, рабочие, ремесленники. Все они обслуживали население, изготовляя предметы быта, необходимые такому крупному городу, как Чан-Чан.
В приморской деревне, расположенной у северной границы долины Моче, археолог Ричард Китинге обнаружил затопленные плантации, где, вероятно, когда-то выращивали тростник для изготовления рыболовных лодок.
В поисках остатков пищи мы обследовали и просеяли горы земли И мусора в нескольких деревнях земледельцев, расположенных вдоль старинной дороги, ведущей в Чан-Чан. В глубине долины Моче был обнаружен и нанесен на карту сельский административный центр, из которого чиновники Чимора надзирали за строительством каналов, стоком воды и ее распределением.
Однажды после осмотра древних поселений у крутых склонов я присоединился к европейским коллегам-археологам Полю Оссу и Клоду Шоша, занятым раскопками под огромной скалой. Там мы обнаружили наконечники копий и несколько каменных пластин, принадлежавших первобытным охотникам, обитавшим в этих краях.
Неожиданно смутное предчувствие беды охватило меня.
Фото. Этот фрагмент частично уже разрушенного фриза выполнен мастером-чиму на стене «компаунда» Веларде. Хорошо видна небольшая лодка, которой управляют двое рыбаков. На носу ее гордо восседает пеликан. А впереди утлого кораблика неизвестный художник изобразил огромную рыбу. С тех нор такие маленькие лодочки почти не изменились. И сегодня местные рыбаки из деревни, расположенной неподалеку от Чан-Чана, бесстрашно выходят в море на подобных тростниковых лодочках. Кабаллйто или маленькая лошадка — так любовно они называют свое утлое суденышко
— Давайте скорее выбираться отсюда! — крикнул я.
Дважды повторять свой призыв мне не пришлось, так как другие участники группы тоже почувствовали что-то неладное. Мы быстро побросали инструменты и побежали в сторону.
Позади нас по склону горы с грохотом и шумом покатились камни, земля под ногами заколебалась, послышался подземный гул. Даже когда мы отбежали по равнине на довольно безопасное расстояние, то чувствовали колебания почвы. Подземные толчки продолжались примерно минуты три.
Фото. Для города Чан-Чан этот канал был рекою жизни. Вода из реки Чякяма самотеком поступала в канал, а затем шла на орошение полей земледельцев. Благодаря каналу поддерживался нормальный уровень грунтовых вод,а в колодцах Чан-Чана всегда была свежая вода. Конечно, по нынешним меркам канал невелик — всего 50 миль, но в те далекие времена это было крупное ирригационное сооружение. Сегодня канал пришел в упадок, местами сильно разрушился и сверху напоминает неглубокий шрам на «теле» пустыни
Прошло несколько дней, прежде чем мы узнали об ужасных последствиях катастрофического землетрясения, случившегося в Перу 31 мая 1970 года. Тогда погибло более 60 тысяч человек, были разрушены десятки городов, населенных пунктов и деревень.
Памятники древности в долине Моче пострадали мало. Наиболее сильному разрушению из них подверглась Хуака-де-Соль — пирамида Солнца — громадное сооружение дочиморского периода, построенное из адобов более десяти веков назад. За исключением небольшого района, который был позже восстановлен с помощью правительства Перу, город Чан-Чан почти не пострадал от мощного землетрясения. И громадные «компаунды» остались целы, над ними так же, как много веков назад, царствовала тишина.
Смысл этих сооружений нам предстояло разгадать в первую очередь. Для каких целей были возведены эти необычные, обнесенные довольно высокими стенами кварталы, внутри которых возвышались разрушенные «здания» — платформы? В конце 1700 года представитель испанского духовенства епископ Мартинез де Компаньон пришел к выводу, что они были дворцами. Некоторые ученые полагали, что это торговые районы или кварталы, где располагались Ремесленники.
Еще в начале нашей работы по составлению карты города Чан-Чан мы заметили довольно странную деталь в этих громадных сооружениях. Каждое из них имело только один или два узких входа. Внутренние проходы также были узкими и могли пропустить одновременно одного или двух человек. Лишь немногие вестибюли или коридоры имели входы и выходы, причем проходы были устроены таким образом, чтобы человек шел по ним не прямым, а извилистым путем. Становилось ясно, что «компаунды» не предназначались для быстрого передвижения больших масс людей. Все было устроено так, чтобы в случае какого-либо чрезвычайного события как можно меньше людей проникло внутрь. Эту точку зрения подтвердило также и то, что внутри «компаундов» мы обнаружили мало колодцев, тогда как в районе барриос их было много. Ясно, что внутри «компаундов» находилось относительно небольшое количество людей.
Для чего и для кого тогда предназначались эти сотни комнат, которые, хотя и казались разными, на самом деле были одинаковыми?! (Этот факт мы обнаружили еще на фотографиях, сделанных с самолета.)
Как только установилась теплая погода и ветер утих, мы приступили к раскопкам самых маленьких помещений в «компаундах». Небольшие дворы, застроенные с трех или четырех сторон рядами низких зданий, занимали большую часть площади за высокими стенами. В каждом из них было по четыре-пять небольших комнат.
Кент Дэй вместе с бригадой рабочих принялся за расчистку нанесенной за многие века земли. Каждая комната имела только один-единственный небольшой выход во двор, но сделан он был на высоте двух-трех футов над землей.
— Жить в этих помещениях люди не могли, — заметил Хуан, один из рабочих.
Все согласились, что эти помещения не были приспособлены для жилья. Но тогда для чего? Ряды комнат были расположены далеко внутри «компаунда», в местах, до которых трудно было добраться. Это наводило на мысль, что их не часто посещали. Может быть, это были склады?
Кент и его бригада раскапывали комнату за комнатой, но, к великому их сожалению, ничего в них не находили, кроме глиняных кирпичей. Может быть, там хранилось зерно или другие продукты, но тогда должны были бы остаться какие-то следы — разбитый кувшин, несколько зернышек, помет грызунов. Увы, ничего такого там мы не обнаружили.
Однажды Кент, широко улыбаясь, подозвал меня к частично расчищенной комнате.
— Что вы думаете об этом? — заговорщицки спросил он, показывая мне кусок глиняного пола, только что вырезанного лопатой. Образец был на первый взгляд самый обыкновенный и ничем не отличался от других. Но стоило мне повернуть его к свету, как я увидел на нем тонкую, отчетливую сетку морщинок — отпечаток прекрасно изготовленной ткани.
— Здесь еще есть такие же отпечатки, — сказал Кент. — Похоже, что очень давно на глиняном влажном полу лежали тюки материи, а когда их убрали, то на глине прекрасно сохранились отпечатки ткани.
Открытие Кента было несомненной удачей. Значит, древние жители Анд были отличными ткачами. И по сравнению с лучшими тканями средневековой Европы текстильные материалы древнего Перу были несравненно лучше. Это были высокохудожественные изделия, которые занимали видное место в системе расчетов между доколумбовыми государствами. Стало также ясно, что склады в Чан-Чане предназначались для хранения не только текстильных материалов, но, вероятно, и других материальных ценностей. И не удивительно, что все эти помещения были разграблены, когда «компаунды» были покинуты его обитателями.
Фото. Шедевр неизвестного мастера-чиму — серебряное изображение траурной процессии, в которой маленькие человечки, высотой в пять дюймов, торжественно несут на своих плечах носилки и гроб в форме кокона мимо похоронной урны с пером попугая. Это редкое произведение искусства чиму было найдено в гробнице в долине Ченкей, к северу от Лимы
Настоящей архитектурной загадкой в Чан-Чане оказались небольшие U-образные комнаты-ниши, открытые с одной стороны. Каждая внутренняя стена имела две глубокие ниши, которые изнутри, как нам показалось, были украшены орнаментами в виде отдельных предметов или стилизованных фигурок. Мы назвали эти ниши «аудиенсиас», так как рисунки на их стенах напомнили нам сценки, изображенные на сосудах древних чиму, где был нарисован богато одетый мужчина, сидящий в небольшой, открытой спереди комнате. Он, видимо, вел какие-то дела или беседовал с людьми, которые стояли снаружи рядом.
«Аудиенсиас» выходили во дворы и располагались так, что исключалась возможность незаметно проникнуть в склады или пройти внутрь «компаунда», минуя эти своеобразные контрольные пункты. Удалив из «аудиенсиас» слежавшуюся и высохшую за века почву, мы обнаружили там замысловатые фризы. Стены были украшены изображениями пеликанов, чаек, бакланов, крабов, ракообразных, морских звезд. Морская тема была ведущей.
Вообще море, известное людям чиму под именем Ни, было главным божеством в пантеоне богов Чимора. Божеству Ни приносили Жертвоприношения, бросая в воду белую маисовую муку и охру, и просили у него богатых уловов. Фризы придавали «аудиенсиас» священный характер. Доказательство этому скрывалось под глиняными полами «аудиенсиас». Там мы нашли кости одной или двух юных девушек, погребенных в сидячем положении. В древней Южной Америке такое явление было обычным: сначала, чтобы умилостивить богов, приносили в жертву человека, затем на этом месте что-либо строили.
Украшенные символами божества Ни и «освященные» человеческими жертвами «аудиенсиас» находились, безусловно, вне сферы жизни простых людей, и все, кто их занимал, принадлежали к господствующему классу и, вероятно, считались священными в обществе Чимора.
Возможно, мы никогда так и не узнаем настоящего назначения «аудиенсиас». Можно лишь предположить, что они предназначались для контроля за всеми, кто входил или выходил из богатых «компаундов», а может быть, они играли роль определенных «офисов», через которые осуществлялось руководство государством и делами торговли.
Однажды вечером пооле жаркого дня в поле Кэрол и я сидели в лаборатории и обсуждали то, что нам удалось узнать о «компаундах» Чан-Чана. Кэрол кратко подвела итоги:
— Здесь мы несомненно имеем дело с небольшим избранным кругом людей, занимавших обширные роскошные сооружения, превосходившие все другие в городе. Это были кварталы элиты. Они считались священными, и их основное назначение — сохранение богатств.
Эти две главные мысли — священный характер сооружений и право элиты на владение богатством — напомнили мне то, о чем я читал в ранних испанских хрониках. Согласно легенде, высшая знать Чимора вела свое происхождение от звезд, а правители государства считались божественными особами.
Что касается права собственности, то оно нашло яркое выражение в существовавших тогда законах, по которым воровство считалось не только тяжким преступлением, но и ужасным религиозным грехом.
Постепенно весь облик Чан-Чана начал представать перед нами все яснее и яснее. Высокие стены «компаундов» были ярким отражением противоположностей, существовавших в государстве чиму между религией и земной жизнью, между правящей элитой и простыми смертными. Стены защищали верховного правителя и знать от народа.
Сердце Чан-Чана — девять «компаундов» — грандиозных сооружений, которые при жизни монархов Чимора служили им дворцами и сокровищницами, а после смерти становились священными усыпальницами, так как в них навеки обретали покой умершие владыки Чимора.
Шесть из них теперь названы именами ученых и археологов, которые их исследовали и изучали: Тчуди, Риверо, Веларде, Сквиер, Уле и Банделиер. Остальные три носят местные названия — Лаберинто, Гран-Чиму, Чайуак.
Однако главное архитектурное сооружение в «компаунде» — обширнейшая храмовая платформа из адобов высотой в несколько этажей — еще требовало своей разгадки. Она господствовала в «компаунде» и была защищена лабиринтом коридоров и зал, контролируемых «аудиенсиас ».
Эти сооружения подверглись значительному разрушению. Крупные, словно после бомбежки, провалы и ямы зияли тут и там. Очевидно, здесь основательно «поработали» завоеватели, перевернув все вверх дном, в поисках золотых предметов и украшений.
Расхищение, к сожалению, все еще продолжается, хотя и не в таких масштабах. В поисках археологических древностей с наступлением темноты искатели сокровищ — хуакерос — проскальзывают в развалины и безжалостно разрушают их.
Специалисты считают, что в музеи Перу 90 процентов древних предметов материальной культуры поступили от хуакерос. Они обогатили некоторые частные коллекции, где есть и мумии древних воинов, свернувшихся калачиком, как плод в утробе матери. Ткани, в которые они спеленаты, сотканы тысячи лет назад, но рисунок виден отчетливо. Это результат необычной сухости воздуха. Рядом с воинами разложены их медные ножи, костяные гребни, деревянные дубинки и страшные на вид ритуальные маски.
Необходимо было подтвердить предположение, что эти громадные храмовые платформы когда-то служили усыпальницами верховных правителей Чан-Чана, но для этого нужны были бесспорные доказательства.
И вот двое наших сотрудников — Том и Джеф — начали исследования. Они скрупулезно осматривали и наносили на карту все элементы этих необычных сооружений. У подножия каждой храмовой платформы в центральном помещении, расположенном со стороны фасада, они обнаружили небольшое каменное ложе. Некоторые из них были заполнены белым и красным порошком. Изучив его, мы узнали, что он приготовлен из размолотых раковин морского моллюска Spondulus.
Из испанских хроник мы знали, что свита владыки Чимора состояла из трубача, дувшего во время торжественных церемоний в морскую раковину, дворецкого, ведавшего гардеробом, паланкином и троном, косметолога его величества и распорядителя пути, разбрасывавшего священный порошок впереди короля.
Том и Джеф начали раскопки наиболее сохранившейся и, пожалуй, самой малой платформы в Чан-Чане, состоящей всего из 25 помещений. Хотя она и была разграблена несколько веков назад, но здесь в основном искали золото и серебро, не обращая никакого внимания на другие предметы, способные согреть теперь сердце археолога.
По мере того как раскопки продвигались все дальше и дальше, на свет появлялись любопытные текстильные материалы с яркой вышивкой. Попадались и целые куски хорошо сохранившихся тканей. Мотив рисунков повторялся тот же, что мы видели на фризах в «аудиенсиас», — рыбы, птицы и стилизованные фигурки. Повсюду валялись черепки гончарных изделий. Нашли мы и несколько искусно выполненных сосудов из тыкв, небольшие деревянные предметы, каменные бусы, фрагменты украшений из меди, золота. Эти находки были для нас наградой за долгие годы упорного труда.
В переднем дворе храмовой платформы мы еще раньше обнаружили останки многих гуанако, захороненных под полом. Это было Доказательством того, что в Чан-Чане существовал обычай приносить в жертву и животных. Раньше в «аудиенсиас» мы уже обнаруживали останки человеческих жертвоприношений и думали, что найдем их и здесь. И не ошиблись. Масштабы захоронений были потрясающими. По предварительным подсчетам, здесь было погребено от 200 до 300 человек. И это лишь в одной из небольших платформ.
Фото. Лицевой сосуд индейцев мочика, обнаруженный во время раскопок. Покрытый пылью веков, он изображает лицо страдающего человека, потерявшего зрение в сражении или от болезни. Лицевые сосуды индейцев мочика говорят о высоком искусстве портрета в древней Америке
Анализ костей показал, что все принесенные в жертву были или юные девушки, или молодые женщины. Мужчин не было. И вероятно, жертвы сначала были либо отравлены, либо задушены, а потом погребены в платформе.
Зачем? Ответ на этот вопрос пришел сам собою, когда мы проникли глубже через завалы земли и мусора, оставленные грабителями. На свет появилась громадная Т-образная гробница. Она занимала центральное место в платформе. Но, увы, из нее давно исчезло и тело верховного правителя, и все содержимое склепа. Теперь стало ясно, что платформа — хранилище для гробницы. Она была окружена богатыми дарами. Рядом находились многочисленные человеческие жертвоприношения — юные девушки и женщины, необходимые правителю в загробной жизни.
Порошок из морских раковин, захороненные богатства, громадное число человеческих жертвоприношений подтверждали, что гигантские платформы в каждом «компаунде» были усыпальницами верховных владык Чимора.
Кэрол сделала заключительный вывод:
— Значит, согласно старинной хронике, существовало десять правителей Чимора, прежде чем инки завоевали Чан-Чан. Но первый из них — Тейканамо — был, видимо, мифической фигурой, точно так же как Ромул для Рима. Таким образом, остается девять древних правителей. Этот факт исторически подтвержден, так как в Чан-Чане существует всего девять платформ-усыпальниц.
Каждый из девяти божественных владык Чимора возводил себе собственный «компаунд», который служил ему при жизни дворцом и 156
местом хранения богатств, а после смерти — мавзолеем. И когда приходила смерть, то, очевидно, ничто — ни человеческие жертвоприношения, ни баснословные богатства — не было слишком велико для того, чтобы земной владыка чиму смог вступить в божественный пантеон. Его «компаунд» отныне становился великой и неприкосновенной святыней, о которой заботились родственники и вассалы. А тем временем наследник — новый владыка Чимора начинал строить для себя новый «компаунд», чтобы повторить все то, что было положено ему при жизни и после смерти. Вот в этом и заключалась та неуловимая ниточка — истина, к которой мы так долго стремились все эти годы. Таков был образ жизни правителей Чан-Чана.
Перевод с английского Аркадия Акимова
|
