Мир путешествий и приключений - сайт для нормальных людей, не до конца испорченных цивилизацией

| планета | новости | погода | ориентирование | передвижение | стоянка | питание | снаряжение | экстремальные ситуации | охота | рыбалка
| медицина | города и страны | по России | форум | фото | книги | каталог | почта | марштуры и туры | турфирмы | поиск | на главную |


OUTDOORS.RU - портал в Мир путешествий и приключений

На суше и на море 1980(20)


ЗАГАДКИ ДРЕВНЕЙ АМЕРИКИ

Очерк
ВАЛЕРИЙ ГУЛЯЕВ
Художник В.Захарченко

И все в себе былую жизнь таило,
Иных столетий пламенную дрожь...

В. Брюсов

 

 

От автора

Племена и народы индейской Америки, отделенные громадными водными пространствами от остального мира, прошли через исторические эпохи по своему особому пути. Античная и средневековая Европа и гордящийся тысячелетней мудростью Восток не оставили в богатом литературном наследии ни одного упоминания о таинственных землях на западе и их краснокожих обитателях. Сами же аборигены Нового Света зачастую не вели летописей и хроник, по которым можно было бы восстановить их прошлое. А бесценные культурные достижения индейских цивилизаций ацтеков, майя и инков были насильственно уничтожены в XVI веке европейскими завоевателями. «Культура метафор и чисел (имеется в виду культура ацтеков. — В.Г.), — писал известный мексиканский историк М. Леон-Портилья, — была разрушена железом и огнем. Она исчезла как сон... От нее осталось лишь одно воспоминание... Ученые были уничтожены, рукописи сожжены, а скульптуры и дворцы превращены в бесформенные груды камня».

Таким образом, немые руины и черепки едва ли не единственный источник по истории доколумбовой Америки. Отсюда необычайно важная роль американской археологии в изучении древностей индейцев. Она еще сравнительно молода. Ей нет и ста лет, но уже сейчас, поставив на службу достижения многих других научных дисциплин, она успешно решает многие крупные проблемы древней истории Нового Света. Однако в целом прошлое континента известно нам еще далеко не полностью. Бесчисленные загадки и вопросы ждут своего решения. Прошлое ревностно хранит свои тайны, и нужно приложить немало усилий, чтобы найти ключ к овладению ими. Одна из таких загадок — гигантские «рисунки» в перуанской пустыне Наска. Немало споров вызывают и двенадцатитонные каменные шары, спрятанные в глубине лесных дебрей Коста-Рики. Антропологи ломают голову по поводу обилия трепанированных в древности черепов в Перу. Почему испанцы с такой легкостью сломили сопротивление воинственных ацтеков? Какова судьба не доставшегося Писарро золота инков? Что вызвало к лсизни блестящую цивилизацию майя в самом сердце тропических джунглей? Достигали ли древние мореплаватели Старого Света берегов Америки до викингов и Колумба? Вопросы, вопросы. Их число возрастает. Предлагаемый вниманию читателей очерк посвящен двум таким загадкам древнеамериканской истории.

 

Загадка погибших городов

Так явственно из глубины веков
Пытливый ум готовит к возрожденью
Забытый гул погибших городов
И бытия возвратное движенье.
А. Блок

 

 

 

Индейский народ майя по праву считается создателем одной из наиболее развитых и ярких цивилизаций доколумбовой Америки. Майя и сегодня насчитывается в общей сложности свыше двух миллионов человек.

К моменту прихода испанских завоевателей они, как и в древности (1-е тясячелетие нашей эры), населяли обширную территорию, которая включала в себя полуостров Юкатан, Кинтана-Роо, Кампече, часть Табаско, Чьяпас в Мексике, всю Гватемалу, Белиз, западные районы Сальвадора и Гондураса. Величественна и разнообразна здесь природа. «Полные удушающих испарений джунгли, выжженные солнцем каменистые плоскогорья, где днем палит зной, а ночью замерзает вода, грозные вулканы, покрытые снегами, время от времени заливающие долины раскаленной лавой, частые разрушительные землетрясения, хищные звери и ядовитые змеи — такова та среда, — пишет В. М. Полевой, — в которой обосновались с незапамятных времен местные индейцы».

Их происхождение окутано пеленой таинственности. Мы знаем только, что рождение «классической» цивилизации майя относится к первым векам нашей эры. И затем в течение многих столетий здесь процветали многолюдные царства и города, развивались наука и искусство.

VII — VIII века — время наивысшего расцвета, «золотой век» этой Цивилизации. Правители страны ведут успешные боевые действия на западных и южных границах. Караваны вездесущих торговцев проникают в самые глухие и отдаленные уголки Мексики и Центральной Америки, вывозя оттуда драгоценный зеленый минерал — нефрит, яркие перья тропических птиц, ткани, бобы какао, изящную парадную керамику, соль и обсидиан (для изготовления °РУДий труда и оружия). Архитекторы, скульпторы и художники создают по заказам могущественных правителей и жрецов свои бессмертные творения: многоцветные фрески Бонампака, башнеобразные храмы Тикаля, суровые образы царей и богов на стелах Иашчилана и Пьедрас-Неграс. Казалось, ничто не могло угрожать благополучию страны.

Пьедрас-Неграс, Гватемала. Каменная стела майя с изображением победоносного правителя на троне (вверху) и связанных пленников, часть из которых — чужеземцы (внизу), VIII в. и. э.

Но происходит непонятное. К концу IX века на большей части территории лесных низменных районов майя (Северная Гватемала, Белиз, восток Чьяпаса, Юкатан) жизнь в городах прекращается вовсе или же сводится к минимуму. Не стали строить новые храмы и дворцы, исчезли стелы и алтари с календарными датами.

Прекратились научные изыскания. Замерли рынки. Опустели ремесленные мастерские. Пришли в запустение пышные дворцы. «На священных алтарях, — пишет американский археолог Ч. Галлен-камп, — не воскуривался больше душистый копал. На широких площадях умолкло эхо человеческих голосов. Города остались нетронутыми — без следов разрушений или перестроек, как будто их обитатели собирались вскоре вернуться. Но они не вернулись. Города окутало безмолвие... Дворы заросли травой. Лианы и корни деревьев проникли в дверные проемы, разрушая каменные стены пирамид и храмов. За одно лишь столетие заброшенные города майя вновь оказались поглощенными джунглями».

На протяжении каких-нибудь 100 — 150 лет наиболее густонаселенная и развитая в культурном отношении область Америки приходит в запустение и упадок, от которых она никогда уже не оправилась.

Для объяснения этой грандиозной катастрофы предлагалось множество самых разнообразных гипотез. По одной из них города «Древнего царства» * майя били разрушены сильными землетрясениями. Она основана на том, что многие позднеклассические архитектурные постройки в городах майя представляют собой сплошную ГРУДУ развалин, словно разбитые одним исполинской силы ударом. Кроме того, известна необычайно активная вулканическая деятельность в горных районах Чьяпаса и Гватемалы. Но дело в том, что департамент Петен (Северная Гватемала), где находились крупнейшие города майя, расположен вне пояса активной вулканической деятельности. Плачевное же состояние большинства каменных построек позднеклассического времени связано с разрушительным воздействием ливней и буйной тропической растительности. Конструкция каменных зданий майя с «ложным» сводом такова, что разрушение нижней части опорных стен приводит к обвалу огромной массы камня, образующей этот высокий ступенчатый свод.

Существует и предположение, что причиной гибели цивилизации майя могли быть катастрофическое уменьшение дождевых осадков и вызванный этим «водный голод». Но последние геохимические и ботанические изыскания в джунглях Петена показали, что незначи-' тельное сокращение количества осадков, действительно наблюдавшееся к концу классического периода, никак не могло отразиться на развитии культуры майя, а тем более вызвать ее крах.

Версия о повальных эпидемиях малярии и желтой лихорадки, якобы вызвавших запустение всей этой огромной территории, тоже несостоятельна. Обе упомянутые болезни не были известны в Новом Свете до прихода европейцев.

*«Древнее царство» — устаревший термин, хронологически Приветствует «классическому» периоду в истории майя U00 — 900 годы нашей эры).

Одной из наиболее распространенных была до последнего времени гипотеза Сильвануса Морли, объяснявшая упадок «классических» городов кризисом системы майяского подсечно-огневого земледелия. В своей книге «Древние майя» он пишет: «Непрерывное уничтожение леса для использования расчищенной площади под посевы кукурузы постепенно превратило девственные джунгли в искусственные саванны, покрытые высокой травой. Когда этот процесс закончился и вековой тропический лес был почти целиком сведен и заменен искусственно созданными лугами, то земледелие в том виде, как оно до сих пор практиковалось у древних майя, пришло в упадок, поскольку у них не было никаких земледельческих орудий (мотыг, кирок, борон, заступов, лопат и плугов). Замена девственного леса саваннами, созданными руками человека, осуществлялась очень медленно, вызывая в конце концов упадок тех городов, в которых она достигла критического состояния. Этот процесс протекал не одновременно, а в разных местах по-разному, в зависимости от таких причин, как размеры населения, длительность пользования землей и общее плодородие прилегающих областей. В этом крахе, бесспорно, сыграли свою роль и другие неблагоприятные факторы, следующие обычно по пятам голода, — народные восстания, кризис власти и религиозные ереси. Однако весьма вероятно, что именно это экономическое банкротство и послужило главной причиной гибели Древнего царства майя».

Это предположение долгое время пользовалось всеобщим признанием среди специалистов, и лишь последние исследования заставили пересмотреть основные положения гипотезы С. Морли. Прежде всего был поднят вопрос: действительно ли майя исчерпали свои обширные резервы невозделанных земель? Американский археолог А. В. Киллер установил, что почва долины реки Мотагуа в Гватемале ежегодно обновляется в ходе паводков и, следовательно, эти земли можно было возделывать постоянно (то же в долинах других крупных рек — Усумасинты, Улуа и т. д.). Другой специалист по культуре майя, Эрик Томпсон, во время обследования археологических памятников Петена заметил, что пустующие поля (мильпы) сразу же зарастают высоким тропическим лесом, а не травами. Таким образом, едва ли истощение земли во всей огромной и разнообразной по природным условиям области майя могло вызвать быструю гибель их городов. По гипотезе С. Морли, истощение земель должно было произойти в первую очередь в самых древних центрах. Однако, к примеру, такой город, как Тикаль, который существовал не менее десяти веков, пришел в упадок гораздо позже (после 869 года), чем более молодые центры в бассейне реки Усумасинты. А исследования ботаников и специалистов в области земледелия в районе озера Петен-Ица (Северная Гватемала) показали, что здесь до сих пор господствует подсечно-огневое земледелие, почти не изменившее своего характера со времен древних майя. Причем ему свойственны довольно высокая продуктивность и стабильность, что позволяет обеспечить продовольствием сравнительно густо населенные районы (примерно 100 — 200 человек на одну квадратную милю). Никакой угрозы нашествия травянистых саванн (как и в древности) здесь не наблюдается.

Сейбаль, Гватемала. Каменная стела майя, сочетающая в себе черты местного и центральноамериканского искусства. IX в.н.э.

За последние годы все большую популярность приобретает гипотеза, выдвинутая известным американским археологом Эриком Томпсоном. По его мнению, упадок «классических» центров культуры майя связан с внутренними социальными потрясениями. Отправной точкой для выводов ученого послужил один на первый взгляд малопримечательный факт. В ходе раскопок древнего города Тикаль археологи обнаружили, что почти все найденные там каменные скульптуры, изображающие правителей и богов, либо повреждены, либо совершенно разбиты. Кто сделал это? С какой целью? В материальной культуре Тикаля нет никаких следов нашествия чужеземных армий: сожженных и рухнувших зданий, сломанного оружия и беспорядочно наваленных друг на друга скелетов с пробитыми черепами. Очевидно, чужеземцы не имели никакого отношения к тем драматическим событиям, которые разыгрались на последнем этапе существования города, примерно в конце IX века. Как полагает Томпсон, здесь может идти речь только о восстании угнетенных масс, и в воображении ученого возникает яркая картина этих далеких, но бурных событий.

Итак, чаша народного терпения переполнилась. В десятках городов и селений, разбросанных у подножия горных хребтов Чьяпаса и на лесных болотистых равнинах Северной Гватемалы, в том числе и в самом Тикале, жизнь внешне текла по-прежнему. Но надо представить себе всю сложную и противоречивую структуру майяского общества, чтобы понять, какой ураган народного гнева готов был со дня на день обрушиться на головы правящей касты. Небольшое ядро светских аристократов и жрецов, усилиями которых поддерживался внешний блеск цивилизации майя, сознательно обрекало своих многочисленных подданных на нищету и бесправие. На долю простых земледельцев оставались лишь непосильные налоги, бесконечные поборы и тяжкий труд на строительстве дворцов и храмов. Пышные ритуальные центры росли среди лесов и болот, словно грибы после дождя, а земледельцы все туже затягивали пояса.

Неизвестно, кто первым бросил клич к восстанию, но за оружие взялись все, дружно и яростно, с надеждой на лучшие времена. И против этого всесокрушающего вала крестьянской войны не мог устоять никто.

Были рассеяны и перебиты отборные отряды царских воинов. В панике бежали за пределы страны властители. И когда успех восстания стал очевиден, священная ярость людей обрушилась на каменных кумиров, имевших самое прямое отношение к только что свергнутым правителям и жрецам.

Нечто похожее происходило и во многих других городах майя. Разбитые монументы с ликами царей и богов ^встречаются не только в Тикале, но и в Пьедрас-Неграс, Йащчилане, Алтар-де-Сакрифисьос. Огромная и цветущая страна внезапно испытала на себе все разрушительные последствия жесточайшего социального кризиса. Через некоторое время победившие земледельцы разошлись по своим деревушкам, рассеянным по окрестным лесам, и величественные города майя окутало безмолвие. Таково в общих чертах содержание гипотезы Э. Томпсона.

Как отнестись к ней? Крупные социальные потрясения (восстания, мятежи и т. .д.) — неизбежные спутники любого классового общества — действительно могли послужить причиной (или одной из причин) гибели некоторых городов-государств майя в 1-м тысячелетии нашей эры. Но таких городов-государств было тогда несколько десятков, и вряд ли все они почти одновременно подверглись нападению восставших народных масс. Кроме того, как показали последние исследования, нет никаких реальных доказательств в пользу подобного развития событий. В Тикале и других городах «классического» периода стелы и алтари с изображениями правителей и богов подвергались порче и разрушению на протяжении всей многовековой истории местной цивилизации.

Это был какой-то важный ритуал или обряд: по прошествии определенного времени монумент портили или разбивали, совершая тем самым его ритуальное «убийство». Но и после этого он продолжал оставаться объектом ревностного почитания: ему приносили жертвы и дары, воскуряли благовония.

На наш взгляд, естественнее всего упадок «классических» городов майя объясняется нашествием чужеземных племен. Гипотеза эта существует много лет. Большинство исследователей считает виновниками гибели «Древнего царства» различные центральномексиканские народности — либо армии тольтеков, ворвавшихся на Юкатан в конце X века, либо теотихуаканцев в еще более ранний период (VII век).

Но и здесь еще много неясного. Теотихуаканское вторжение в области майя могло произойти, по-видимому, не позднее конца VII века. Тольтеки появились на Юкатане лишь в конце X века. Кто же тогда сокрушил важнейшие города майя, пришедшие в запустение как раз между концом VIII и началом X века?

Противники гипотезы об иноземном нашествии выдвигают обычно два серьезных аргумента: в городах майя нет никаких следов разрушений и битв — неизбежных спутников завоеваний; вторжение тольтеков на Юкатан не привело там к исчезновению жителей майяских селений, как это случилось в более южных районах.

Известный историк и писатель К. Керам пишет, например, так: «Самым простым представляется объяснение, что майя были изгнаны иноземными захватчиками. Но какими, откуда они взялись? Государство майя находилось в расцвете сил, и никто из соседей не мог даже отдаленно сравниться с ним в военной мощи. Впрочем, эта гипотеза несостоятельна в корне: в оставленных городах не обнаружено никаких следов завоевания».

Однако через три года после того, как были написаны эти строки, археологи нашли в глубине гватемальских джунглей столь яркие следы «чужеземного вторжения», что они заставили замолчать самых закоренелых скептиков. Правда, это были не величественные руины крепостных стен и башен и не следы кровавых битв в виде груды человеческих костей и сломанного оружия, а всего лишь скромные черепки глиняной посуды, в изобилии валявшиеся в пыли заброшенных улиц и площадей майяских городов.

При раскопках Алтар-де-Сакрифисьос — древнего центра майя, расположенного у слияния рек Салинас и Пасьон, ученые со всей очевидностью установили, что последний этап в жизни города был насыщен поистине драматическими событиями. В конце IX века на смену исчезнувшим «классическим» традициям майя приходит совершенно иной культурный комплекс, лишенный каких-либо местных корней. Он получил название «Химба» и состоял только из изящной керамики с оранжевой поверхностью и терракотовых статуэток, напоминающих некоторые центральномексиканские образцы скульптуры. Физический тип людей, изображенных на этих статуэтках, их одежда, украшения и оружие совершенно не похожи на майяские. Бее это свидетельствует о полной смене культуры и населения в городе в пределах 869 — 909 годов (хронологические рамки комплекса «Химба»). Спустя некоторое время завоеватели ушли из Алтар-де-Сакрифисьос, и город был в считанные годы целиком поглощен Джунглями.

В 75 милях восточнее Алтар-де-Сакрифисьос находятся руины еЩе одного крупного центра «Древнего царства» майя — Сейбаля. По расчетам археологов, город этот существовал с 800 года до нашей эры до середины X века нашего времени. Причем последний этап — «Байяль Бока» — длился (судя по календарным датам на стелах и специфическим типам керамики) с 830 по 950 год нашей эры. Именно тогда в Сейбале появляется множество черт, чуждых «классической» культуре майя. Во-первых, встречается масса уже знакомой нам изящной оранжевой керамики и терракотовых статуэток. Во-вторых, вся группа каменных стел с календарными датами от 850 до 890 года нашей эры имеет скульптурные изображения, совершенно чуждые «классическому» искусству майя и близкие по стилю искусству Центральной Мексики.

Наконец, весьма необычно для майяской архитектуры круглое в плане здание храма, обнаруженного недавно в Сейбале. Но круглые постройки довольно распространены в Центральной Мексике и на тольтекских памятниках Юкатана. Все это дополняет плоская каменная голова, так называемая «ача» (по-испански «топор»). Подобные изделия очень характерны для культуры племен Южного Веракруса и Западного Табаско конца 1-го — начала 2-го тясячелетия нашей эры.

Таким образом, все полученные в ходе раскопок данные свидетельствуют, что в IX веке Сейбаль был захвачен какой-то группой чужеземцев, связанных по своей культуре с побережьем Мексиканского залива и с Центральной Мексикой. Однако в отличие от Алтар-де-Сакрифисьос события в Сейбале развивались по-иному: завоеватели обосновались в городе на довольно длительный срок, частично слившись при этом с местным майяским населением. В результате возникла своеобразная синкретическая культура (об этом говорят, например, поздние стелы, изображающие персонажей в центральномексиканских костюмах, но с календарными датами, записанными по эре майя).

В огромном городе Паленке, расположенном далеко на западе майяской территории и, безусловно, одним из первых принявшем на себя удар завоевателей, вскоре после внезапного появления там большого числа оранжевой глиняной посуды ( в конце VIII — начале IX века) происходит быстрый упадок местной культуры. Следует подчеркнуть, что и здесь при раскопках неоднократно встречались вычурные каменные предметы, получившие условные названия «ярма» и «топоры». Эти изделия служат одним из наиболее специфических признаков цивилизации тотонаков и других племен, живших на территории штатов Веракрус и Табаско.

Аналогичные ц находки известны теперь и во многих других городах майя — Йашчилане, Пьедрас-Неграсе, Тикале, Копане.

Такова чисто археологическая подоплека тех драматических событий, которые привели к гибели основных центров «классической» культуры майя. Можно сделать два важных вывода: во-первых, теперь известно время чужеземного нашестия на земли майя (начало IX — середина X века); во-вторых, удалось установить и тот исходный район, откуда двинулись в поход завоеватели (прибрежные районы мексиканских штатов Веракрус, Табаско, Кампече).

Остается решить наиболее важный вопрос об этнической принадлежности людей, сокрушивших устои крупнейшей цивилизации доколумбовой Америки. И здесь на помощь археологии необходимо привлечь те скудные и противоречивые данные исторического характера, донесенные до нас старинными индейскими хрониками, которые удалось уберечь от преследований католических инквизиторов. Изучение этих хроник показало, что земли майя последовательно подвергались крупным нашествиям по меньшей мере три раза. Первая волна завоевателей пришла из Центральной Мексики, а точнее, из Теотихуакана (долина Мехико) — столицы крупного и могущественного государства, созданного на рубеже нашей эры предками нахуа. В VII веке Теотихуакан стал добычей северных варварских племен, получивших впоследствии собирательное название чичимеков. Блестящая столица была полностью разграблена и сожжена.

Тикаль, Гватемала, Изображение Центральномексиканского бога воды и дождя Тлалока на стеле майя , VI в.н.э.

Уцелевшие жители Теотихуакана и ряда, близлежащих селений вынуждены были переселиться в другие края, вероятнее всего на восток и юго-восток. В старинных ацтекских преданиях об этом важном историческом событии сохранились смутные воспоминания в виде легенды о переселении «тламатиниме» (по-ацтекски «мудрых, знающих людей»).

Теотихуаканское влияние особенно заметно сказалось в горных районах майя. В Каминальгуйю (Центральная Гватемала; теотиху-аканские элементы культуры в керамике, архитектуре и искусстве настолько многочисленны и специфичны, что речь идет, видимо, о вторжении значительной группы чужеземцев и прямом завоевании города. Это нашествие относится примерно к 300 — 600-м годам.

На южном берегу озера Аматитлан (Гватемала), близ местечка Мехиканос, был найден теотихуаканский глиняный сосуд цилиндрической формы. Радиоуглеродный анализ раковины, находившейся внутри сосуда, показал, что изделие относится к 650 (±130) году.

В Копане (Западный Гондурас) археологи обнаружили стелу, на лицевой стороне которой высечен персонаж с лицом теотихуаканско-го бога воды и дождя Тлалока. На его сандалиях отчетливо видны типично теотихуаканские религиозные символы и знаки. Календарная надпись на стеле соответствует 682 году.

Все эти факты говорят о вторжении теотихуаканов на территорию майя (преимущественно в горные районы) между 600 и 700 годами. Видимо, на этот раз города-государства сумели устоять и, быстро преодолев разрушительные последствия вражеского нашествия, вступили в наиболее блестящую и яркую полосу своей истории.

Гибель Теотихуакана имела для народов Центральной Америки весьма серьезные последствия. Была потрясена до основания вся система политических союзов, объединений и государств, складывавшаяся на протяжении веков. Началась своеобразная цепная реакция — непрерывная полоса походов, войн, переселений, нашествий неведомых племен, сдвинувшая многие народы с насиженных мест. Вскоре весь этот клубок различных по культуре и языку этнических групп покатился, словно гигантская волна, на юг, к западным границам майя.

Именно к этому времени (VII — VIII века) относится большинство победных рельефов и стел, воздвигнутых правителями майяских городов-государств в бассейне реки Усумасинты — Паленке, Пьед-рас-Неграса, Иашчилана и других.

На стеле из Пьедрас-Неграса, относящейся к 795 году, такая триумфальная сцена запечатлена особенно ярко. В верхней части монумента изображен сидящий на троне правитель города — «халач виник» в пышном головном уборе и богатом костюме. Правой рукой он опирается на копье. У подножия трона стоят военачальники и придворные, а еще ниже — большая группа обнаженных пленников со связанными за спиной руками.

«Обращает на себя внимание, — пишет советский этнограф Р. В. Кинжалов, — подчеркнутая индивидуальность в передаче образов пленных; отчетливо показаны различные этнические типы: у одного — характерное украшение в носу, напоминающее тольтекские (лучше сказать «центральномексиканские». — В. Г.), другой имеет густую бороду (весьма редкая черта у майя. — В. Г.)».

Но вскоре силы сопротивления врагу иссякли. И когда с запада двинулась новая волна завоевателей, дни майяских городов были сочтены. Эта вторая волна чужеземного нашествия связывается с племенами пипиль, этническая и культурная принадлежность которых до конца не установлена. Мексиканский ученый Вигберто Хименес Морено выдвигает весьма вероятную гипотезу. Он напоминает, что, по сообщениям древних хроник, примерно в конце VIII века нашей эры так называемые исторические ольмеки захватили город Чолулу (Мексика), где долгое время после гибели Теотихуакана сохранялось прежнее (теотихуаканское) население и продолжали развиваться традиции данной культуры. Жители Чолулы вынуждены были бежать на побережье Мексиканского залива и обосновались на некоторое время в южной части теперешних штатов Веракрус, Табаско и Кампече. Здесь они подверглись, видимо, сильному воздействию со стороны культуры тотонаков (именно от них восприняли переселенцы комплекс «топор» — «ярмо»). В результате наследники теотихуаканских традиций, восприняв ряд черт инородных культур и частично слившись с местным (в том числе и майяским, жившим в Табаско) населением, превратились в тех самых «пипиль», которые известны нам по письменным источникам.

Пьедрас-Неграс, Гватемала. Каменная стела майя с изображением победоносного правителя на троне (вверху) и связанных пленников, часть из которых — чужеземцы (внизу), VIII в. и. э.

Центральномексиканская терракотовая статуэтка. Середина I тыс. н. э.

Теснимые своими врагами — ольмеками, «пипиль» двинулись на юго-восток, в области майя. Это и есть та самая волна завоевателей, которая принесла с собой новую культуру в майяские города.

Нашествие «пипиль» на земли майя происходило с 800 по 950 год по двум основным направлениям: 1) вдоль реки Усумасинты и по ее притокам на юго-восток (Паленке, Алтар-де-Сакрифисьос, Сейбаль); 2) по побережью Мексиканского залива к городам Юкатана.

Продвижение вражеских полчищ по территории майя прослеживается довольно хорошо благодаря одному интересному обстоятельству. Дело в том, что у майя в «классическую» эпоху был широко распространен обычай воздвигать во всех крупных городах стелы и алтари с календарными датами, точно фиксирующими время торжественного открытия монумента. После того как на территории «Древнего царства» появилась оранжевая керамика и другие центральномексиканские черты культуры, возведение стел прекратилось. Таким образом, самая поздняя дата, высеченная на том или ином монументе города, отражает (конечно, приблизительно) и начало его упадка.

Судя по уцелевшим датированным стелам, первыми были разгромлены майяские города в бассейне реки Усумасинты. Затем почти одновременно погибли наиболее могущественные города-государства Петена и Юкатана. Самая поздняя календарная дата по эРе майя, известная сейчас, относится к 909 году.

Чичен-Ица, Мексика. Каменный рельеф с картинами сражений воинов майя и тольтеков. Причем последние всегда одерживают победу над противником. X — XII вв. н. э.

Третью волну завоевателей составили центральномексиканские племена тольтеков, вторгшиеся на территорию майя в конце X века и на несколько веков установившие свое господство над Юкатаном (Чичен-Ица). Однако связанные с этим события выходят за рамки нашей темы, поскольку к моменту появления тольтеков все основные центры «Древнего царства» майя были уже разгромлены.

В заключение вернемся к вопросу о том, действительно ли после всех описываемых событий низменные районы майя оказались совершенно безлюдными, как считают некоторые авторы.

По свидетельству испанских хроник, в XVI — XVII веках в лесах Петена и Белиза проживало довольно много людей, хотя и, безусловно, меньше, чем в «классическую» эпоху. Кортес во время похода в Гондурас против мятежников идальго Кристобаля де Олида встретил в этих местах многочисленные селения и городки, тщательно возделанные поля маиса, разветвленную сеть дорог. Часть населения Петена была пришлой. Но другую (и, видимо, большую) его часть составляли прямые потомки жителей городов «классической» эпохи. В самом центре бывшего «Древнего царства», на острове посреди озера Петен-Ина. находился огромный город Тай-ясаль — столица независимого государства майя, просуществовавшего вплоть до конца XVII века. Это как нельзя лучше соответствует гипотезе о чужеземном вторжении.

Следует подчеркнуть также, что прекращение монументального строительства и сооружения каменных датированных стел отнюдь не означает, будто жизнь в городах майя полностью замерла в конце, 1-го тысячелетия нашей эры. Есть доказательства, что даже в таких крупнейших центрах «Древнего царства», как Тикаль и Вашактун, майяское население сохранялось и в X — XVI веках.

Продвигаясь наиболее удобными путями, орды захватчиков постепенно опустошали земли майя. И тот факт, что дольше всех сохранялась группа городов во главе с Тикалем, расположенных в самом сердце «Древнего царства», в глубине непроходимых джунглей, лишний раз доказывает, что именно вражеское нашествие послужило причиной гибели культуры в столь большой и цветущей области, какой была территория майя в конце 1-го тысячелетия нашей эры.

Не исключено, что известную роль в гибели этой культуры сыграли и внутренние социальные потрясения (восстания, мятежи, междоусобицы), ослабившие силы сопротивления врагу.

Римляне в Мексике?

Путем назначенным дерзанья и возмездья
Стремит мою ладью глухая дрожь морей,
И в небе теплятся лампады Семизвездья.
М. Волошин

Со времен открытий Колумба не утихают споры о происхождении американских индейцев и высоких цивилизаций, созданных ими в Мексике и Перу. Одни исследователи (и их большинство) стремятся доказать полную самостоятельность развития местной культуры со времени первоначального заселения Нового Света. Другие настойчиво проводят мысль о том, что Америка была уже с глубокой древности постоянно связана трансокеанскими маршрутами с важнейшими очагами цивилизаций Старого Света. Особая роль в осуществлении подобных контактов отводится различным мореходным народам Средиземноморья: финикийцам, грекам, римлянам и другим.

Нет оснований оспаривать тот несомненный факт, что греческие мыслители и моряки внесли большой вклад в развитие науки об окружающем мире — географии. Пытливый ум античных мудрецов, тщательно взвесивших все крупицы достоверных сведений о далеких и таинственных землях, проникает на западе за «столбы Геркулеса», на севере — до приполярных районов современной Скандинавии, а на востоке — до самых потаенных глубин Азии (Индии, Алтая). Тогда же появились в античной литературе и смутные упоминания о сказочных островах, затерянных в голубых водах океана. Гесиод, живший в VIII веке до нашей эры, окрестил эти острова Блаженными. Рассуждая о «божественной расе людей-героев», которые жили когда-то на земле, он сообщает, что часть из них погибла в ходе сражений, но другим «отец Зевс предоставил на краю земли место Для жизни, вдали от людей и бессмертных богов. На этих островах Блаженных, окруженных кипящим водоворотами Океаном, они Живут без забот и печали. И плодородная земля трижды в год приносит им урожай плодов, сладких как мед».

Эти острова, известные также под именем Счастливых, Геспе-Рид и Елисейских полей, упоминаются в эпоху классической Древности и средневековья почти во всех трудах по географии.

Много сведений о землях, лежащих к западу от Гибралтара, почерпнули греки от финикийских мореплавателей. В IV веке до нашей эры анонимный греческий автор, известный как Псевдо-Аристотель, писал в своем сочинении «О чудесных слухах» следующее: «Говорят, будто по ту сторону Столбов Геракла карфагеняне обнаружили в океане необитаемый остров, богатый лесами и судоходными реками и изобилующий плодами. Он находится на расстоянии нескольких дней пути от материка (курсив наш. — В. Г.). Но когда карфагеняне стали часто посещать его и некоторые из них из-за плодородия почвы поселились там, то правители Карфагена запретили под страхом смерти ездить к этому острову». Это было сделано и для того, чтобы воспрепятствовать оттоку населения из Карфагена и держать открытие новых земель в тайне.

Какой же это материк? Может быть, Америка? Историк Диодор Сицилийский, живший в I веке до нашей эры, говорит на этот счет вполне определенно: «В середине океана лежит остров, выделяющийся своей величиной. Он находится от Африки лишь на расстоянии нескольких дней пути ... (курсив наш. — В. Г.).

...Финикийцы, обследовавшие побережье по ту сторону Столбов и плывшие на парусных судах вдоль побережья Африки, были сильными ветрами отнесены далеко в океан. После многих дней блуждания они достигли наконец названного острова».

Таким образом, в обоих случаях речь идет о землях, расположенных в самой непосредственной близости от африканских берегов. Что это? Мадейра? Острова Канарской группы? Азорские? Для нас в данном случае важно другое: острова, лежащие всего «в нескольких днях пути» от Африки, никак нельзя отождествить с какими-либо землями по ту сторону Атлантики, будь то Антильские, Багамские или Бермудские архипелаги.

Правда, некоторые современные исследователи, ссылаясь на то, что найденные финикийцами в океане острова имели «горы» и «судоходные реки», пытаются доказать, будто в этих сообщениях речь идет о крупнейших островах Вест-Индии — Кубе, Гаити, Ямайке. Но есть все основания считать, что в данном случае имелась в виду Мадейра. «Лесистость, плодородие, реки, — подчеркивает немецкий географ Р. Хенниг, — все это описание прекрасно подходит теперь, как подходило и в древности, к вновь открытому в XIV веке итальянцами, а в 1419 году — португальцами острову Мадейре, и только к нему одному».

Таким образом, посещение финикийскими мореходами восточных и центральных Канарских островов, группы островов Мадейра и, видимо, Азорских (остров Корву) представляется вполне достоверным. Примечателен и такой факт. До сих пор не раскрыты секреты приготовления знаменитой пурпурной краски финикийцев, торговля которой приносила им баснословные прибыли. А именно на Канарских островах растет лишайник орсель, содержащий высококачественный краситель. Древние народы Средиземноморья, видимо, хорошо знали о богатствах затерянных в океане островов и совершали туда время от времени рискованные экспедиции. Незадолго до нашей эры мавританский царь Юба II, находившийся в вассальной зависимости от Рима, побывал на Канарских островах и построил там собственную пурпурокрасильню. Он не нашел там местных жителей, но видел руины древних каменных построек, скорее всего финикийских (карфагенских).

Мы знаем также, что и сами греки совершали иногда далекие океанские плавания. В VII веке до нашей эры уроженец Самоса Колей, пройдя через Гибралтарский пролив, побывал на западном побережье Испании, в богатом городе Тартес. Веком позже Эвтимен из Массилии исследовал атлантическое побережье Северной Африки. Однако ни о каких плаваниях к берегам Нового Света в античных текстах нет ни единого слова. Здесь уместно привести слова крупнейшего специалиста в области древних морских контактов между Америкой и Старым Светом С. Э. Морисона (США): «Ни одно из сообщений не подтверждает высказывания о том, что древние были связаны с Америкой».

Уцелевшие до наших дней античные рукописи действительно не дают никаких оснований считать, что финикийцы, греки или римляне сумели хоть раз добраться до берегов Нового Света и благополучно вернуться назад.

Правда, современные знания об античной культуре имеют серьезные пробелы. Многие выдающиеся достижения древних философов, путешественников и ученых были безвозвратно утрачены. Бесценные рукописи — хранители информации — безжалостно сжигались религиозными фанатиками, втаптывались в грязь копытами варварской конницы, гибли от наводнений и пожаров, разрушались от ветхости. Кто знает, может, там содержались сведения о далеких морских походах в западную часть Атлантики?

Множество сложных и запутанных проблем встает перед учеными, когда они обращают свой взгляд в прошлое. Наука не может строить свои выводы лишь на беспочвенных догадках. Для создания любой достоверной гипотезы нужны твердые, обоснованные факты. Есть ли они у нас, когда речь идет о плаваниях античных мореходов в Америку? В конце 1933 года мексиканский археолог Хосе Гарсиа Пайон производил раскопки древнего индейского поселения Калиш-тлахуака в долине Мехико. Под тремя непотревоженными слоями глинобитных полов одного из зданий ему удалось обнаружить несколько погребений ацтекского времени (XIII — XV века нашей эры). Находки были богатые: глиняные расписные кувшины и чаши, украшения из раковин и горного хрусталя, золотые пластины, фигурка оцелота и тому подобное. Среди всей этой роскоши внимание археолога привлек один необычный предмет: из угла гробницы на него глядели широко раскрытые глаза какого-то бородатого существа в шутовской конической шапочке. Это была голова небольшой терракотовой статуэтки диаметром два с половиной сантиметра. Весь ее облик резко отличался от древних скульптур индейцев. «В течение многих лет, — вспоминает Пайон, — головка хранилась у меня, и я иногда показывал ее знакомым как некий курьез». И только в 1959 году о находке случайно узнали европейские ученые. Они и помогли установить, что терракота из Калиштлахуаки относится к хорошо известному типу римских статуэток II века нашей эры. Но как мог столь древний предмет оказаться в ацтекском погребении? Видимо, еще в далекие времена индейцы обратили внимание на столь необычную вещь. Не исключено, что первые ее владельцы знали кое-что и относительно обстоятельств появления статуэтки на берегах Мексики. Во всяком случае ясно одно: римскую находку как особо почитаемую реликвию бережно передавали из поколения в поколение, пока она не очутилась в гробнице грозного ацтекского вождя.

Римская терракотовая статуэтка из Калиштла-хуаки, Мексика, II в. н. э.

Открытие в Калиштлахуаке знаменательно тем, что перед нами первое бесспорное привозное изделие доколумбовой эпохи, найденное в Центральной Америке во время научных раскопок, что исключает всякую возможность подлога. Оно придает большую достоверность и другим сообщениям о случайных находках античных вещей в различных районах Мексики; среди них головка эллинистической статуэтки из Керетаро, позднеримская терракота (торс Венеры) из области Хуастека и римская же фигурка из Северной Мексики (хранится сейчас в музее Чикаго, США). Заслуживает внимания и такой любопытный факт: на одной из фресок античного города Помпеи было изображено чисто американское растение — ананас, о котором, как считалось прежде, Европа узнала только после плаваний Колумба, то есть не ранее XV века.

Итак, скупые, но вполне достоверные данные позволяют утвер-' ждать, что по крайней мере один раз предмет римского производства II века нашей эры пересек (разумеется, вместе с человеком) Атлантику и очутился на берегах Нового Света, в Мексике.

Как это случилось? При каких обстоятельствах?

Во II веке после гибели Карфагена Рим стал единственным и абсолютным властелином всего Средиземноморья, превратившегося на целые столетия во внутреннее «римское море». Море в буквальном смысле слова кормило Рим. Гигантские потоки грузов вливались на Апеннинский полуостров из Северной Африки, Передней Азии и Причерноморья. Легионы Цезаря с помощью флота захватили Галлию и высадились в Британии. Римские суда бороздили просторы Атлантики в районе западноафриканского побережья и к северу от Гибралтара.

Именно к этому времени и появляются в трудах римских историков туманные сообщения о затерянных в океане островах западнее «Столбов Геркулеса». Правда, римляне могли узнать о них из греческих или финикийских источников. Поэтому для нас важно знать, ходили ли римские корабли хотя бы до ближайших к Африке островов — Мадейры, Канарских и так далее?

В 1964 году на прибрежном мелководье, близ островка Грасьоса (группа Канарских островов), была обнаружена хорошо сохранившаяся античная амфора так называемого финикийского типа, которыми пользовались только на римских судах во II — III веках нашей эры. Известно также, что подобных амфор на торговых кораблях не было и, стало быть, речь идет скорее всего о визите на остров Грасьосу военного корабля.

Сопоставив все эти факты, можно предполагать, что Канарские острова были известны римским мореплавателям и иногда посещались ими, но, видимо, чаще всего это происходило при случайных или вынужденных обстоятельствах. То, что на острове Грасьоса побывал когда-то не торговый, а военный корабль, который гораздо хуже был приспособлен к далеким морским путешествиям, указывает как раз именно на такого рода возможность.

Отсюда становятся более понятными и отдельные находки римских вещей в Мексике. От западного побережья Африки к берегам Мексиканского залива идут мощные Канарское и Северное пассатное течения и дуют попутные ветры (северо-восточные пассаты). И если римляне выходили за «Столбы Геракла» в океан и бывали на Канарских островах, то нет ничего удивительного в том, что отдельные их корабли во время бурь относило далеко на запад, вплоть до американского побережья. Но пока нет ни малейшего намека на то, что эти «путешественники поневоле» когда-либо возвращались назад.


 
Рейтинг@Mail.ru
один уровень назад на два уровня назад на первую страницу