| планета | новости | погода | ориентирование | передвижение | стоянка | питание | снаряжение | экстремальные ситуации | охота | рыбалка
| медицина | города и страны | по России | форум | фото | книги | каталог | почта | марштуры и туры | турфирмы | поиск | на главную |

На суше и на море 1976(16)

На гору Каленберг, возвышающуюся в окрестностях Вены, человек несведущий, право же, может и не обратить внимания. Во-первых, далеко не с каждой улицы австрийской столицы ее заметишь, а если и увидишь с набережной Дуная или окраины города, то, пожалуй, в незнании равнодушно скользнешь по ней взглядом. Да и чем тут особенно любоваться? Над прославленным венским лесом, аккуратно расчищенным, густо иссеченным дорогами и тропинками, возвышается поросшая деревьями плоская вершина.

Тем не менее дороги на Каленберг весьма оживленны. Разумеется, гостей Вены влечет сюда не расположенный наверху ресторан, хотя там угощают отличным белым вином. Ресторанов немало и в самом городе, и вино там подают не хуже. Едут- на эту гору потому, что она служит идеальной смотровой площадкой. Внизу, словно на отлично исполненном макете, громоздятся дома, дворцы, соборы, среди которых глаз легко различает достопримечательность венского центра — собор Святого Стефана с тонкой ажурной башней, устремившейся в небо. А слева, перехваченный мостами, как женская рука — браслетами из старого потемневшего серебра, протянулся Дунай в обрамлении зеленых берегов.

Смотрю с Каленберга на великую европейскую реку и... не узнаю ее. Всего час назад стоял на берегу, пораженный и недоумевающий: где же знаменитый «голубой Дунай»? До знакомства с ним представлялась небесного цвета спокойная водяная ширь, а тут... Бурый мощный поток стремительно мчался мимо меня, свиваясь в водовороты, закручиваясь множеством мелких воронок, до звона натягивая швартовые канаты судов, стоящих у причалов возле Мексикоплатц.

Вот тогда-то мои спутники, знатоки Вены, и предложили поехать на Каленберг. Для любителей пейзажей здесь установлены подзорные трубы. Бросаешь в прорезь станины монетку, невидимый замок размыкается, и, пожалуйста, наводи объектив на любую часть города, разглядывай с птичьего полета улицы и площади, которые отсюда предстают в любопытном ракурсе.

От трубы меня оторвал вопрос:

— Так какого цвета Дунай?

Поразительно: сверху лепта реки выглядела голубой. Спутники, видя мою растерянность, рассмеялись, довольные произведенным на меня впечатлением, словно это они подкрасили воду. А потом рассказали, что, по преданию, Иоганн Штраус «услышал» мелодию своего будущего знаменитого вальса в ясный солнечный день именно на Каленберге. Дунай, отражающий безоблачное небо, отсюда кажется голубым.

...В третий раз в Вене. В третий раз смотрю на Дунай с этой горы и радуюсь красочному эффекту. Чувствую его особенно остро, потому что теперь попал в Вену не по воздуху, не по железной или шоссейной дороге, а плыл вверх по Дунаю и видел его разным: свинцово-серым в ненастье, грязновато-желтым после дождей, белесым в другие дни, но только не голубым.

...В Измаиле мы садились па теплоход ночью, такой по-южному густой, что противоположный, румынский берег даже не угадывался, и казалось, черная, маслянистая, поблескивающая под лучами портовых и судовых огней вода простирается до горизонта. Но вот отчалили. Когда остались позади ярко освещенные порт и город и перед теплоходом, встала непроницаемая стена ночи, включили бортовой прожектор, повели им по сторонам. Белый луч выхватил из темноты берега. Однако трудно было рассмотреть детали. Луч «обесцвечивал» берег, да и мчался вдоль него слишком быстро. За краткий миг прожекторной вспышки, не рассмотришь подробности.

Судя по частой смене курса, река здесь виляла, изгибалась. На одном, особенно крутом повороте прожектор зажгли на несколько минут, луч уперся в мыс, и тут стало ясно, что дунайская пойма в районе Измаила густо поросла деревьями. Теплоход, будто его притягивал этот световой луч, совершил разворот по широкой дуге. А потом прожектор так же внезапно погас, как прежде вспыхнул, и нас вновь окутала темнота...

Подумалось: как же надо знать реку, чтобы в непроглядной тьме уверенно направлять большой теплоход по узкому фарватеру. Для этого нужно изучить каждый поворот, каждый изгиб русла так, чтобы и в непроглядной ночи, полагаясь на какое-то неведомое навигационное чутье, вести судно полным ходом. Даже локатор в подобных условиях не слишком-то надежен. Не успеешь по нему сориентироваться, как окажешься на мели или врежешься носом в невидимый берег. Ночная вахта на реке несравнимо напряженнее морской. Недаром капитан нашего теплохода, зашторив иллюминаторы, отсыпался по утрам.

Это был довольно пустынный участок Дуная с редкими огнями бакенов. Но и в виду больших прибрежных городов, существуют трудности, для непосвященных вовсе уж неожиданные. Крепко врезался в-память,вечер, когда в, иллюминатор стали видны огни какого-то города по левому борту. Преодолев мокрый, трап, поднялся на верхнюю палубу — и...

Теплоход выглядел так, будто на него обрушился ураган. Верхняя палуба была усеяна частями рубки, деталями трубы. Мачта лежала, бессильно опустив растяжки. Лишь вахтенные и капитан, как обычно, стояли у штурвала, над которым только что высилась рубка, и неприютно укрывались от мороси дождевиками. Картина, что и говорить, непривычная.

Прямо на теплоход надвигался низко нависший .над водой, мост, за которым из ночи выступали подсвеченные прожекторами стены старой крепости югославского города Нови-Сад. Мост все ближе, ближе. Вот тяжелые конструкции плывут уже над самой головой. Стоит лишь поднять руку, чтобы с верхней палубы коснуться шершавого металла...

Впрочем, ничего странного для дунайских речников в этой ситуации не было. Скорее она подчеркивала наступление дунайской нови, вступившей в: конфликт со старым.

За все время плавания по Дунаю проход под мостом в Нови-Саде оказался, пожалуй, единственным навигационным приключением. И если бы прежде пе приходилось слышать о Железных Воротах и Катарактах, то, право же, можно было в неведении проследовать мимо, отдав все внимание суровой красоте этого места. А, ведь именно оно издавна создавало главной голубой артерии Центральной Европы дурную славу.

На всем 2850-километровом течении Дуная, от гор Шварцвальда в ФРГ до румынского порта Сулин на Черноморском,побережье, где стоит столб с отметкой «О км», не было более трудного участка. Здесь речников поджидало больше всего мелей, подводных скал.

Капитан теплохода .«Дунай» Николай Павлович Тимченко, с которым мы совершили многодневный рейс, рассказывал о коварном участке:

— Не плавание было, а мучение. Длина Катаракт — 117 километров. На порожистые участки приходилось и самое резкое падение реки: кое-где оно составляло несколько метров па километр русла. Скорость течения в прорытом здесь Сипском канале достигала двадцати пяти километров в час. Ночью или в туман всякое движение по реке обычно прекращалось.

В районе Катаракт Дунай виляет, зажатый обрывистыми берегами. Они то подступают прямо к борту, то вновь раздвигаются. Остается позади ущелье Казане, а за румынским портом Оршовой начинаются знаменитые Железные Ворота. Здесь лоб-в-лоб столкнулись две горные системы — Балканы и Карпаты. Могучий Дунай трудился тысячелетия, но едва пробил себе узкий коридор, сужающийся порой до семидесяти метров.

Карта реки Дунай

Само по себе слово «катаракта» говорит о многом. В переводе с греческого оно означает «водопад», «порог». Вслед за древними эллинами хлебнули горя на дунайских порогах римляне. Их стремление пробить здесь подводные каналы в донных скалах привело лишь к гибели множества рабов. Тщетность попыток своих предшественников, видимо, учли турки, долго господствовавшие на этих берегах. Они ограничились постройкой крепости на острове Аде-Кале, защищавшей вход в Катаракты, и перегородили русло Дуная железными цепями.

Лишь в 1895 году в торжественной обстановке в присутствии трех коронованных особ здесь был открыт обводной Сипский канал. От основного русла его отделял гранитный мол. Но тщетными оказались надежды облегчить навигационные муки на самом сложном участке большого водного пути. Беда заключалась в том, что дунайский поток понесся в канале с еще большей скоростью, чем в основном русле. Против течения суда «не выгребали». Тогда па югославском берегу проложили двухкилометровую железную дорогу, и паровозы-бурлаки брали проходящие суда на буксир...

Давно стало ясно, что решить эту навигационную проблему можно, лишь построив плотину. Однако если ее инженерное решение не представляло особых трудностей, то практическое осуществление наталкивалось на препятствия другого рода. Дунай — единственная в мире река, омывающая берега восьми стран — был, кроме всего прочего, усеян «политическими порогами». Долгие века он не соединял, а разъединял европейские народы. Парадокс состоял в том, что, объявленный международной рекой более ста лет назад, Дунай фактически оказался под контролем недунайских государств. В Дунайской комиссии главную роль играли Англия, Франция, Италия.

Лишь после окончания второй мировой войны, когда две трети течения реки стали принадлежать молодым социалистическим государствам, представилась возможность взяться за комплексное преобразование Дуная. Зримый результат сотрудничества социалистических стран — гигантский гидроузел в районе Катаракт. Он построен Югославией и Румынией в 1972 году с помощью Советского Союза. Гидроузел кардинально решил проблему судоходства на великой европейской реке. Выросшая у Железных Ворот ГЭС ежегодно вырабатывает около двух миллионов киловатт-часов электроэнергии — значительно больше, чем все другие румынские и югославские гидростанции. Сегодня она вливает потоки электричества в Объединенную энергосистему «Мир» стран — участниц СЭВ. А запасы воды, накопленной в водохранилище, широко используются для орошения придунайских земель.

Об этом надо сказать особо. Придунайские земли очень плодородны. Но не зря старая венгерская пословица говорит, что этим землям нужны два бога: один — чтобы ее сушил, другой — чтобы поливал. И речь идет не только о «странной пойме» Дуная, то предельно заболоченной и усеянной озерами, то напоминающей по водному режиму Голодную степь. Речь и о том, чтобы «забросить» его воды также на возвышенные равнины Болгарии, Румынии, Венгрии, Югославии и Чехословакии, часто страдающие от засухи.

Что значит для этих земель орошение, мы убедились в одном болгарском сельскохозяйственном кооперативе близ города Берковица.

Город старый, а выглядит так, будто его всего несколько лет назад начали строить на новом месте. Во всяком случае именно такое впечатление производила просторная центральная площадь, окруженная аккуратными современными многоэтажными домами. Правда, стоит внимательно присмотреться, и замечаешь потемневшую от времени колокольню XVIII века, а шагая по улицам города, который славится как климатический и бальнеологических! курорт, там и сям натыкаешься на другие приметы прошлого: глухие каменные стены, старые, живописные домики периода национального возрождения, окруженные садами.

Сады... Не знаю, есть ли герб у Берковиц, но если существует, то в него, наверное, вплетена ветвь с плодами. Эти места известны прежде всего своими фруктами. В царство румяных плодов мы попали едва ли уже не на окраине города, приехав в кооператив имени Георгия Димитрова. Вдали в знойном мареве солнечного дня синели горы Старой Планины, и, кажется, до самого их подножия тянулся прекрасный персиковый сад. Гостеприимные хозяева сейчас же щедро предложили сочные фрукты:

— Угощайтесь. А хотите, рвите прямо с деревьев...

Вот в этом-то саду мы и побеседовали с Параскевой Божико-вой, которая руководит кооперативом.

— У нас три тысячи гектаров обрабатываемой земли,— рассказывала она.— В последние годы доходы хозяйства увеличились вдвое и составляют сейчас миллионы левов. Наибольшие доходы получаем от садовых насаждений и ягодных плантаций. Нашу клубнику, малину, персики, сливы оцепили в СССР и ГДР, Чехословакии и Польше. Сады и ягодники занимают более четырехсот гектаров. Это поливные земли, мы орошаем их, беря воду из горной реки. Вскоре кооператив освоит 700 гектаров новых земель. Для их полива будут использоваться воды могучего Дуная.

Комплексная программа строительства на реке многочисленных ирригационно-оросительных систем, разработанная странами СЭВ, осуществляется полным ходом. Во время нашего путешествия можно было видеть десятки построенных и строящихся каналов, плотин, шлюзов, водохранилищ, насосных станций. Они исправляют «ошибки» природы, превращая не только Дунай, но и его притоки в единую судоходную, гидроэнергетическую, оросительную и ирригационную водную систему. Сотни тысяч гектаров при-дунайских земель уже стали богатыми сельскохозяйственными районами с гарантированными, урожаями. В их числе знаменитый Большой Житный остров в Словакии и степь Хортобадь в Венгрии, которая еще недавно была совершенно бесплодной. Теперь она дает стране хлеб, овощи, рис, кукурузу, виноград.

Дунай занимает немалое место и в планах советских ирригаторов. Так, на одном межреспубликанском научно-производственном совещании в Кишиневе были детально рассмотрены вопросы орошения придунайских земель на территории СССР, определены методы строительства канала Дунай — Днепр и крупных ирригационных систем.

Специалисты киевского Укргипроводхоза создали схему комплексного использования водных ресурсов Дуная. Дело в том, что с каждым годом все больше и больше днепровской воды идет на орошение. Встал вопрос о соседних с Днепром речных бассейнах. Потому и решено соединить эту реку 270-километровым каналом с Дунаем.

Дунайские воды вольются в Днепр в районе Очакова. Это позволит развить ирригацию на Украине и в Молдавии. Только в южных, районах Украинской ССР гидроресурсы Дуная помогут напоить около четырех миллионов гектаров пашни, садов, виноградников. Получат дополнительно влагу и поля в низовьях Днестра. А земли здесь, как известно, богатейшие.

Но вернемся на живописные берега Дуная, к началу нашего маршрута.

Справа по борту медленно проплыл румынский порт Галац с его знаменитой верфью. Успев привыкнуть в дни рейса к облику речных судов, еще издали обращаешь внимание на силуэты морских гигантов, которым предстояло начать отсюда свой путь по Мировому океану. Над «Рихардасом Бакаускасом» реял советский флаг — судно готовилось отплыть на Балтику. Сошла со стапелей «Аннапурна», на ее корме можно было прочесть название порта приписки — Бомбей. А горьковские судостроители спускают на воду «Ракеты» для речников Дуная. Эти суда на подводных крыльях мчатся по реке под болгарскими, венгерскими и чехословацкими флагами.

...Дождь, зарядивший с утра, наконец! прекратился. Посветлело. И тут мы увидели впереди мост, перечеркнувший небо между дунайскими берегами. Мост Дружбы — так называют это гигантское сооружение — соединил, болгарский город Русе и румынский Джурджу. Однако он важен не только для этих стран. По двум его «этажам» движется непрерывный поток грузов: лес и техника из Советского Союза в Болгарию, плоды солнечной балканской земли — в Чехословакию, Польшу, СССР.

Линии электропередачи, нефтепроводы, газовые магистрали, пересекающие великую европейскую реку,— это тоже мосты дружбы между братскими странами.

В болгарском порту Никопол мы несколько отклонились от нашего речного маршрута, отправившись в Софию по трассе нового газопровода. У шоссе высились груды земли, зияли траншеи, лежали штабеля труб... Рабочие спешили.

— Готовимся сварить последние метры. Ждем газ из Советского Союза,— пояснили они.

О том, что газопровод вступил в строй, через несколько дней сообщила братиславская «Правда», когда, теплоход пришвартовался в порту столицы Словакии. Но прежде чем начать рассказ об этом городе, право же, нельзя не упомянуть и еще об увиденном в Болгарии, прежде всего о Плевене.

Плевен по праву считается городом русско-болгарской дружбы. Здесь тщательно сберегают остатки редутов, на которых когда-то за свободу братского народа сражались русские воины... В большом музее, окруженном решеткой из старинных штыков и стволов пушек, образцы оружия времен русско-турецкой войны, мундиры русских и болгарских солдат, документы, карты, живописные полотна, на которых запечатлены батальные сцены.

В годы второй мировой войны советский и болгарский народы сражались против общего врага — фашизма. Посреди города высится величественный монумент в честь освободителей — воинов Советской Армии.

Дружба двух народов, уходящая корнями в прошлое, все более и более крепнет с , каждым . годом, расширяются политические, экономические, культурные связи Болгарии и Советского Союза.

Какие бы дела ни вели путника через северо-западную Болгарию, он обязательно остановится хотя бы ненадолго в окрестностях Велоградчика, чтобы полюбоваться на одно из чудес природы. Миллионы лет она, подобно настойчивому и терпеливому мастеру, ваяла здесь фигуры из красного песчаника. Одна из причудливых скал покажется грозным грифом, в другой различишь облик восточного воина, а то вдруг ощутишь на себе взгляд сказочного чудовища.

Но вот снова наш теплоход в пути. За кормой остались болгарские города, и уже следующей ночью просыпаешься от стука в дверь каюты:

— Подходим к Катарактам!

Едва-едва брезжил холодный рассвет. Предутренняя тишина царила на берегах, которые становились все круче. На фоне светлеющего неба красиво вырисовывались убегающие вдаль могучие мачты высоковольтных линий. А по мере того как разгорался рассвет и теплоход подходил ближе к Железным Воротам, все величественнее вырастали гигантская плотина, трамплинные скаты водосбросов, бетонные коробки шлюзов у обоих берегов реки — югославского и румынского.

Наш теплоход прошел гидроузел примерно за полтора часа, шагнув по ступенькам шлюзов и выплыв на просторы водохранилища. Впереди простиралась широкая водная дорога, и судно шло полным ходом, не боясь никаких преград.

Плотина подняла уровень реки на протяжении многих десятков километров. Докатился этот подъем и до Нови-Сада, где и произошло то самое навигационное приключение, о котором говорилось выше. Старый мост, восстановленный после боев за освобождение Югославии советскими солдатами, оказался теперь слишком низким для современных судов. Вот и пришлось разбирать рубку, снимать трубу, опускать мачту, чтобы судно могло проскочить под ним. Конечно, со временем мост поднимут, а то и вовсе уберут, ведь берега в районе Нови-Сада сейчас соединяет новый высокий мост, под стать преображенному Дунаю.

Гидроузел в Катарактах, оросительные системы, опутавшие берега реки, лишь отдельные примеры активного сотрудничества придунайских стран, принявших в Белграде в 1948 году новую международную конвенцию о режиме судоходства и вошедших в единую Дунайскую комиссию. И таких примеров во время путешествия по Дунаю, ставшему отныне рекой дружбы, мы видели множество.

Приближаясь по реке к Братиславе — столице Словакии, обращаешь внимание на две достопримечательности. Первая — двухъярусный подвесной мост, который удерживают стальные канаты, протянувшиеся от башни на правом берегу Дуная. С этой башни, кстати, уже видна территория Австрии. Мост — новостройка, а вторая достопримечательность старше его на несколько веков. Это высоко вознесшаяся над Братиславой крепость Град.

Нельзя не. обратить внимание, с какой любовью жители словацкой столицы оберегают Град и средневековые музейные кварталы в центре города. Впрочем, какие же музейные? Дома, возраст которых исчисляется двумя, а то и тремя сотнями лет, имеют все современные удобства. Конечно, то, что строят братиславцы сегодня, больше отвечает потребностям человека. Мы видели один из новых микрорайонов города. Его, пожалуй, можно было принять за зону отдыха. Чудесная планировка, обширные зеленые участки между зданиями, спортивные площадки. А главное — искусственное озеро. И возле него — посреди города — раскинулся пляж. Рядом лодочная станция, «лягушатники», забавные душевые для юных братиславцев.

Старые кварталы привлекают величественной архитектурой, живописными улочками, тенистыми садиками.

В былые времена добрую половину жителей Братиславы составляли виноделы. Еще в XIII веке братиславское вино заслужило высокую репутацию и подавалось даже к королевскому столу. Ежегодно о начале его продажи возвещали колокола храма францисканцев.

Разумеется, монахов-францисканцев давно уже нет в готическом здании. О прошлом напоминает лишь винарня «Белки Франтишканы» — ресторан, расположившийся в средневековых, с низкими каменными сводами подземельях. Не знаю, каково было братиславское вино в далекие времена, но то, которое подают сейчас в больших глиняных кувшинах в шумной винарне, и в самом деле переоценить трудно.

У Братиславы, по праву гордящейся своим виноделием, теперь и другая, еще более широкая известность города большой нефтехимии. Столица Словакии связана «ниткой» труб с Советским Союзом: трансъевропейский нефтепровод «Дружба» действует уже многие годы.

Главное промышленное предприятие города — знаменитый комбинат «Словнафт» — раскинулось на берегу Дуная.

— Теперь мы получаем нефть не только из Татарии,— рассказал инженер комбината Властимил Кабеш.— Недавно она пришла к нам и с далекой Оби. Сейчас комбинат потребляет ее ежегодно несколько миллионов тонн, а в перспективе поставки нефти из Советского Союза возрастут еще больше...

«Словнафт» выпускает моторный бензин, дизельное топливо, битум, асфальт, смазочные масла, множество нефтехимических продуктов — полиэтилен, полипропилен, ацетон, фенол, диметил-фтолат... Обо всем этом инженер Кабеш рассказал по-русски. В ответ на вопрос, когда и где он так хорошо изучил язык, Властимил только развел руками:

— Что вы хотите, без знания русского нам никак нельзя. Приходится постоянно следить за советской специальной литературой, чтобы не упустить что-либо новое. У нас крепкие связи с коллегами из вашей страны. Недавно я был в Рязани с группой чехословацких специалистов на нефтеперерабатывающем заводе...

В Будапешт теплоход пришел в конце недели. На улицах венгерской столицы царило субботнее оживление. Многие будапештцы спешили в знаменитые купальни, или, как их здесь называют, бани Сечени. Вот уж тут поистине яблоку негде было упасть!

В Будапеште бьет 126 подземных источников, в том числе и горячие, в общей сложности они дают около 70 миллионов литров воды в сутки. Как утверждают мадьяры, это самый крупный водный курорт Европы, где лечатся от ревматизма и множества других заболеваний. Разумеется, пояснили нам, не следует принимать всех посетителей «бань» за людей, страдающих недугами. Большинство приходят сюда с верой в бодрящую силу купаний в целебных водах...

Зарубежные туристы, заглянув в «бани», отправлялись к другим достопримечательным местам: на площадь Героев, украшенную фигурами исторических личностей, или к самой высокой точке города — горе Геллерт, где воздвигнут памятник советским воинам-освободителям.

Большое впечатление оставляет панорама, открывающаяся па Дунай и равнинную часть венгерской столицы — Пешт со стен Рыбацкого бастиона, который расположен на высоком правом берегу реки — в Буде.

Воды Дуная отражают старинное здание парламента, удивительным образом соединившее в себе такие, казалось бы, взаимоисключающие качества, как изящество и величественность. Позеленевшие от времени купола и высокие шпили соборов поднимаются над морем городских кварталов. Со старыми примечательными строениями соперничают новые, которые начинают определять современный облик Будапешта, как, например, отель «Дуна интерконтинентал». Как ни странно, его облик хорошо сочетается с одним из древних соборов па набережной.

Нам предложили заглянуть на Рыбацкий бастион не только днем, но и вечером, чтобы в тишине, не нарушаемой туристской суетой, посмотреть на большой город, сверкающий морем огней. Огни пляшут в, волнах темной реки. Она отражает гирлянды фонарей на мостах. Построенные в разные годы в разных стилях, все они — и первый Цепной, и мост Петефи, и мост Свободы, и другие — неотъемлемая часть архитектурного облика столицы Венгрии. Город словно раскололся па куски, когда мосты оказались разрушенными в ходе жестоких боев минувшей войны. Нарушилось вековое единство Пешта, Буды и Обуды. Нетрудно понять радость будапештцев, когда советские саперы навели первый мост через Дунай и торопливые цепочки людей вновь потекли с берега на берег.

Предки современных мадьяр, некогда пришедшие на берега Дуная, обладали, надо понимать, немалым вкусом, если выбрали столь красивые места для своих поселений. А может, в них говорила память о просторах другой великой реки, берега которой являлись их прародиной,— Волги?

Предания венгерского народа многократно упоминают о местах, где столетия назад кочевали племена, пришедшие потом в Центральную Европу. Об исследованиях историков невольно вспоминаешь на центральной площади Будапешта — площади Героев, глядя на большую скульптурную группу. Бронзовые кони с длинными гривами и хвостами несут на себе закованных в кольчуги всадников. Из-под шлемов смотрят суровые лица вождей, испытующе вглядывающихся вдаль.

Как свидетельствуют рукописи, венгры пришли на берега Дуная в конце IX века из восточных районов европейской территории нашей страны. Однако точный адрес прародины венгров оставался долго неизвестным. Называли Среднюю и Нижнюю Волгу, междуречье Волги и Дона, степи Северного Кавказа. Уточнения внесли последние археологические находки, сделанные на территории Татарской АССР. Здесь в древних захоронениях были обнаружены предметы, похожие на те, что не раз находили в венгерских могильниках IX—X веков на берегах Дуная. Это браслеты, ожерелья, перстни, наглазники.

В захоронениях, найденных, в Татарии, были и уздечки, стремена, конские кости. Сабли в ножнах, луки и колчаны, украшенные изображениями сказочных крылатых псов, коней, аналогичны обнаруженным в могильниках дунайских венгров. Поэтому участники Совместного Советско-венгерского археологического симпозиума, обсуждавшего в Москве вопросы истории народов Восточной Европы, отнеслись с большим интересом к этим находкам.

...Оживленный; ритм жизни Будапешта вполне отражает темперамент его жителей. Еще больше ощущаешь его, побывав на так называемой «гудяш-парти». Правда, далеко не каждый гость оказывается готов к такому застолью в Буде, в одном из бесчисленных ресторанчиков с местной кухней. Здесь предложат блюдо, в котором, кажется, перца и пряностей больше, чем каких-либо других компонентов. Иной гурман, смело решивший отведать обжигающего гуляша, не может сдержать потока слез и спешит добрым глотком знаменитого венгерского вина унять пожар во рту. Но и это не помогает...

Обстановка в таких ресторанчиках самая непринужденная. Будапештцы и гости, откуда бы они ни были, быстро находят общий язык. Приезжие подхватывают припев популярной песенки, которую запевают в зале под аккомпанемент оркестра:

— Оно си, оно си...

В Будапеште у нас было немало встреч, бесед. Много интересного сообщил генеральный директор Венгерского акционерного общества судоходства (МАХАРТ) Ихптван Ковач:

— Вторая мировая война причинила огромные повреждения Будапештскому порту— одному из самых крупных на Дунае. Береговые устои, склады, краны и другое оборудование были сильно повреждены. В восстановлении порта неоценимую помощь оказал Советский Союз. Сейчас грузооборот порта достигает 1,5—1,8 миллиона тонн в год. Здесь построена первая в Венгрии контейнерная база. В Будапештском порту можно увидеть суда из всех придунайских государств и Советского Союза. Суда под красным флагом привозят насыпной и обогащенный фосфат и суперфосфат, а увозят металлоизделия, бумагу и другую продукцию венгерской промышленности.

Эти грузы можно уже считать традиционными в торговых советско-венгерских связях. Но время расширяет их, «осовременивает». Теперь в списки грузов включается и новейшее техническое оборудование для строек Народной Венгрии.

Венгерские строители на сооружении целого ряда объектов работают в тесном содружестве с советскими специалистами. Техническую документацию для некоторых новостроек разрабатывают проектные организации Советского Союза. Наша страна поставляет, в частности, в Венгерскую Народную Республику энергетическое оборудование. Значительная часть этой продукции идет в Будапешт по Дунаю.

Река вела нас все дальше и дальше, и вот наш теплоход прибыл к месту своего рождения — в Вену. Здесь, на верфи «Корной-бург» был спущен на воду не только «Дунай», на котором мы совершили путешествие, но и другие суда. Вообще нужно сказать, что под советским флагом бороздят голубые дороги немало кораблей, для которых первой волной оказалась дунайская. Это теплоходы типа «река — море», построенные в чехословацком городе Комарно, морские сухогрузы и мощные речные толкачи, спущенные на воду на венгерских верфях.

«Дунайская комиссия немало способствовала европейскому сотрудничеству, развитию экономических и культурных связей,— писала венгерская газета «Мадьяр харлап» в передовой статье, посвященной 25-летию со дня подписания Дунайской конвенции.— Успешная деятельность Дунайской комиссии — это яркий пример мирного сотрудничества государств с различным общественным строем».

Отмечая новые и новые проявления этого сотрудничества, не следует забывать и о цене, заплаченной за мирную жизнь на берегах Дуная. Помнят об этом в каждом городе, где нам довелось побывать. Свидетельство тому —< свежие цветы на братских могилах и у памятников советским воинам, освободившим все дунайские и придунайские столицы — Бухарест и Софию, Белград и Будапешт, Прагу и Вену.

В Вене у надгробий с русскими, украинскими, грузинскими, казахскими фамилиями стоял, обнажив голову, скульптор, бывший фронтовик Иван Гаврилович Першучев, по проекту которого создавался мемориальный комплекс в австрийской столице.

— Есть раны, которые не залечишь. И есть вещи, которые нельзя забыть,— сказал скульптор.

...Аккуратные дорожки, красные розы в небольших палисадниках у чистеньких домиков, глядящих окнами на Дунай. Красивый поселок! Но его название заставляет вздрогнуть — Маутхаузен! Фабрика смерти.

Дорога сворачивает в сторону от реки, ведет мимо некогда обагренных кровью гигантских каменоломен и упирается в мрачные ворота с колючей проволокой поверху. Сто тысяч людей вошли сюда и не вернулись. Отсюда не возвращались.

Сейчас на бывший Аппель-платц приходят представители многих стран Европы, чтобы отдать долг памяти жертвам фашизма. Среди них был и несгибаемый советский патриот генерал Карбышев. Идут и идут люди к памятнику, воздвигнутому легендарному герою.

Немало памятников советским воинам и в Белграде. Возвращаясь с горы Авала, где высится монумент борцам против фашизма и создан впечатляющий памятник известным советским военачальникам, мы ехали через новый район столицы Югославии, выросший на отвоеванной у дунайской поймы местности.

Центр Белграда расположился на высоком правом берегу Дуная и Савы, сливающихся здесь. Многие века назад это место было выбрано для постройки крепости. Остатки ее сохранились до наших дней. Со старинных стен глазу открывается широкий простор — заречные дали, светлая лента Дуная, разливающегося там, где впадает в него один из крупнейших притоков. Отсюда, с высокого берега, на котором сейчас разбит парк Калемегдан, за Савой, видны кварталы новых домов. О том, каков этот район, красноречиво свидетельствует такая деталь. Среди многочисленных фонтанов есть один весьма примечательный. Вечерами сюда спешат и белградцы, и гости югославской столицы, чтобы увидеть необыкновенную симфонию «Вода и свет», которая разыгрывается с помощью специального электронного устройства. Именно район за Савой символизирует новую, социалистическую Югославию.

Память о совместной борьбе советского и югославского народов в минувшей войне нетленна. Чувствуешь себя в Белграде просто и свободно, словно попал в знакомый город, потому что постоянно ощущаешь расположенность белградцев к гостям из СССР, с кем бы ни пришлось встретиться.

...Катит и катит свои воды Дунай. Несет суда с грузами, караваны барж, теплоходы с беспечными туристами. Восемь стран лежат на этой «голубой дороге». Далеки ее горизонты и заманчивы перспективы. Предлагается, например, соединить главную водную артерию Европы с Майном и Рейном.

Случилось так, что автору незадолго до путешествия по Дунаю Довелось совершить поездку по Рейну от Бингена до Бонна. И главным впечатлением, пожалуй, остались не связанная с легендами скала Лорелей, многочисленные средневековые замки на берегах и тем более не изготовленная на потребу туристам бутафорская фигура рыцаря, поражающего аляповатого дракона, который сползает к воде. Больше всего поразило бесконечное движение на этой реке. По напряженной магистрали шли один за одним вниз и вверх по течению буксиры, самоходные баржи, пассажирские суда под флагами ФРГ, Голландии, Франции. «Двухстороннее движение» было весьма, напряженным, как на иной автостраде.

Канал Дунай — Рейн намечено соорудить приблизительно к 1980 году. Откроется прямой водный путь между Черным и Северным морями. А со временем, как предполагается, дунайские суда через систему советских рек и каналов смогут выходить к Балтике.

Вот как раздвигаются горизонты мирного Дуная.

Об авторе

ЛЕБЕДЕВ ЛЕВ ГЕОРГИЕВИЧ. Родился в 1934 году в Москве. Окончил факультет журналистики МГУ в. 19.59 году. Работает в редакции газеты «Правда», член Союза журналистов СССР. Автор нескольких рассказов, опубликованных в журналах «Юность», «Смена», и многих статей и очерков в центральной периодической печати. В нашем ежегоднике выступает четвертый раз. В настоящее время работает над книгой о советских моряках.