На суше и на море 1965(6)

Медовая цивилизация

Парагвай лежит в центральной части Южноамериканского континента. Его площадь примерно на одну четверть меньше площади Франции. Природа Парагвая полна контрастов и разнообразия. Здесь обширные тропические леса, куда еще не проникала цивилизация; светлые рощи из акаций и альгарробо, непроходимые болота; пустынная глушь Гран-Чако с безводными саваннами и землей, пропитанной солью.

Многочисленные индейские племена этой страны продолжают жить на своих исконных землях. Некоторые из них населяют негостеприимные территории Чако, другие обитают в огромных смешанных лесах восточных районов. Часть индейских племен, защищенных стеной дебрей, еще не соприкасалась с современной цивилизацией.

Парагвай в научном отношении очень мало изучен. Путешественнику, проникшему в глубинные территории этого государства, кажется, что он перенесся на сто лет назад. Обычаи, характер жизни, вид самой страны и ее населенных пунктов так мало изменились за последние десятилетия, что некоторые описания, сделанные в начале прошлого века, могут быть повторены в наши дни.

Важной особенностью Парагвая является и то, что до сих пор большинство населения говорит на языке крупного индейского племени гуарани, населяющего эту страну. Хотя испанский язык и считается официально государственным, но он не известен большей части сельского населения.

Из всех индейских племен Парагвая ни одно не окружено такой тайной, как племя гуайяков, до сих пор почти не контактирующее ни с другими индейскими племенами, ни с цивилизацией белых. Гуайяки до сих пор живут в неолите. А между тем ночью с высоты лесистых холмов они могут видеть в отдалении электрические огни Вилья-Рика, второго по величине города Парагвая, и международных поездов, следующих в Буэнос-Айрес.

Иногда, гонимые голодом, они отваживаются спускаться к сельскохозяйственным поселениям, чтобы убить лошадь или быка. Изредка жители равнин замечают вдали над лесом тонкий столбик дыма: там лагерь гуайяков.

Робкие, всегда настороженные и вечно гонимые, гуайяки, не колеблясь, пускают в ход свои длинные стрелы из твердого дерева. Они нападают и на одиноких охотников, забредших в их владения, и на отряды карателей, которые проникают в дебри, чтобы наказать гуайяков за убитый скот.

Тайна гуайяков давно уже привлекает ученых. Французский этнограф Жан Вильяр, чтобы попытаться раскрыть ее, в течение года жил в большом лесу Кордильеры — Каагуасу. Небольшой отряд индейцев гуарани и несколько парагвайских охотников-следопытов служили ему проводниками. С этими испытанными людьми он пересек во всех направлениях наиболее отдаленные части района, известного в Вилья-Рика под именем «последней пустыни Парагвая». Небольшие, но интересные результаты его исследований были опубликованы в некоторых специальных этнографических журналах.

Итак, племя гуайяков по-настоящему никогда не изучалось. Их видят очень редко, и несколько попыток приблизиться к ним потерпело неудачу.

Старинные авторы — испанцы — даже не упоминают об этих племенах. В эпоху завоевания испанцами Парагвая индейцы лесных племен объединялись у них под общим названием «индейских варваров» (Каигуас, Каагуипорос). О них рассказывали самые фантастические истории. Некий Р. Монтойя говорил о диком лесном племени, находящемся во власти дьявола, промышляющем охотой и собирающем фрукты. Это племя нападает на стада, ворует детей и даже пожирает раскаленные угли...

По словам другого старинного автора, П. Эрвы, лесные индейцы говорят на языке, сильно отличающемся от языка гуарани. Но их словарь содержит много слов из языка гуарани. Однако, как утверждает П. Эрва, это результат заблуждения и путаницы, так как пойманные индейцы — а это скорее всего были гуайяки — воспринимали язык гуарани и забывали родной.

Только в XIX веке появляется название гуайяки, точный перевод которого означает «жестокое, или варварское, племя».

Последние исследования о гуайяках пока еще не раскрыли тайну этих обитателей Каагуасу.

Ни один исследователь не жил среди них, и основными источниками информации до сих пор остаются полуфантастические рассказы местных испанцев и индейцев гуарани. Охотники же и редкие путешественники, которым удавалось проникать в леса Каагуасу, доставляли противоречивые и смутные сведения об их обитателях.

Непосредственные наблюдения над гуайяками ограничивались изучением детей этого племени, захваченных в лесу. Один-единственный раз удалось захватить раненого мужчину. Его наблюдал американский антрополог Тен Кат. Но, немного оправившись, пленный бежал.

Крайний недостаток документальных данных вынудил этнографов попробовать использовать для составления словаря гуайяков невнятный лепет маленьких детей, даже в возрасте менее четырех лет. Некоторые очень краткие материалы о физическом типе гуайяков были получены также при изучении детей.

Два автора, жившие в районе поселений гуайяков, доставили более точные сведения. Один из них, Майтшутзен, пытался объединить и цивилизовать этих индейцев в районе Сан-Хуан-Непомусено, но и его попытка не дала результатов. Однако он выяснил, что гуайяки южной группы подвергались многим чужим влияниям. Так они смешались отчасти с индейцами марронами и матако, укрывавшимися в лесах Каагуасу после бегства из аргентинских колоний, куда они были насильственно переселены. Другой причиной смешения послужила война Парагвая против Тройственного Союза, когда многие индейцы укрывались в лесах.

Другой ученый, Бертони, наблюдал гуайяков, живших между Монда-и и Накунда-и, невдалеке от Параны. Здесь он прожил более двадцати лет и прекрасно знал леса этого района. Но даже ему в прямую связь с гуайяками вступить так и не удалось. Основываясь на сведениях, полученных от цивилизованных индейцев, он допускает существование двух различных групп гуайяков. Одна из групп представлена людьми низкого роста. Они особенно отсталые и живут небольшими обособленными группами. Низкорослые гуайяки никогда не строят жилищ и убежищ. Другую группу составляют более высокорослые и светлокожие индейцы. И это племя тоже находится на очень низком уровне материальной культуры, но они менее боязливы и поэтому более опасны для охотников и сборщиков мате.

Сведения Майтшутзена, Бертони и других ученых позволили нарисовать очень общую, но, по-видимому, довольно верную картину жизни племени гуайяков.

Гуайяки представляют человеческую группу, живущую в самых примитивных условиях. Они не знают сельского хозяйства, им почти не известны промыслы. Разделенные на небольшие бродячие роды, они ведут жестокую борьбу за существование. Лес, который кормит и защищает индейцев, в то же время диктует им свои суровые, безжалостные законы. Но в этой вечной борьбе гуайяки, несмотря на свою слабость и скудность средств существования, не сдаются.

Не зная сельского хозяйства, гуайяки не умеют бережно обращаться с продовольственными запасами и живут день за днем без дум и забот о будущем.

Для охоты и рыбной ловли гуайяки используют только лук и стрелы. Поэтому, несмотря на их ловкость, сноровку и умение бесшумно ходить в густой чаще леса, мясо часто отсутствует в их рационе.

Им не известно искусство ставить западни, столь развитое у соседних индейцев племени бвиа, они не умеют рыбачить при помощи опущенных в воду веток растений, отравляющих рыбу. И естественно, рыбная ловля в их жизни занимает весьма незначительное место, тем более промышляют они только в засушливые периоды, когда вода в реках становится прозрачной и рыбу можно бить стрелами из луков.

Гуайяки даже не стали настоящим охотничьим народом. Их скорее всего можно назвать собирателями. Это одна из самых низших ступеней цивилизации. Но собирательство может обеспечить в лучшем случае полуголодное существование.

Парагвайские леса не очень богаты фруктами и другими съедобными растениями. Но зато здесь в изобилии встречается мед ос и диких пчел. Этими медоносными насекомыми буквально кишит лес. Одни из них создают свои ульи в дуплах деревьев, другие — на земле, третьи подвешивают их к веткам деревьев.

Осы вида нектарина дают большое количество кисловатого, прекрасного на вкус меда, очень ценимого индейцами и парагвайцами. Свои гнезда они подвешивают к веткам деревьев. Мед наиболее распространенных пчел камаути ценится больше всего. Кроме того, и домашние пчелы, давно разводимые в Парагвае, широко распространились в лесах с апельсиновыми деревьями, и их гнезда можно найти в дуплах деревьев. В Парагвае есть пчелы, дающие хмельной мед, который приводит человека, отведавшего его, в состояние близкое к опьянению. Некоторые же сорта меда считаются ядовитыми. Так, например, достаточно одной ложки меду красных ос, чтобы погрузить взрослого человека в глубокое бессознательное состояние и даже вызвать смерть.

Во всей тропической Америке метисы и индейцы знают эти ядовитые сорта меда.

Различные сорта меда, особенно пчел из группы мелипонов, служат гуайякам основным продуктом питания, значительно более важным, чем охотничья добыча и растительные продукты. В их стоянках может не быть других продуктов, но мед и воск есть всегда. Можно смело утверждать, что мед — хлеб гуайяков. Ни один поход гуайяков не обходится без поисков пчел. Их путь всегда отмечен развороченными ульями.

Предметы обихода и орудия гуайяков немногочисленны и неразнообразны. Почти все они служат только для сбора меда и обработки воска. На этом и основывается их медовая цивилизация.

Важнейшее орудие индейцев — каменный топор. Он служит единственной цели — вскрывать ульи в дуплах деревьев. Чтобы взобраться на огромное дерево, гуайяки применяют веревки из растительного волокна и шерсти животных. Мед они едят с помощью кисточек, сделанных из раздавленных стеблей пальмы. Большие корзины-горшки для переноски и хранения меда они покрывают толстым слоем воска, чтобы сосуды не протекали.

Воском гуайяки пользуются и во многих других случаях, заменяя им глину. Смешав его с черной болотной землей, обогащенной органическими веществами, они, как мы уже говорили, обмазывают им сосуды и из той же смеси изготовляют чрезвычайно примитивную посуду. Воск расплавляется на слабом огне, а затем деревянными шпателями накладывается на плетеные горшки и сглаживается раковинами, собранными на лесных озерах.

Этим и ограничивается очень короткий перечень инструментов для сбора меда и обработки воска, представляющий почти всю материальную культуру этих индейцев.

Воск используется и для других целей. Им покрывают луки и стрелы для предохранения от сырости. Им прикрепляются наконечники к камышовым стрелам, натираются веревка и бечевка. Наконец, он входит в состав красок, которыми гуайяки раскрашивают свое тело.

В поисках ульев гуайяки не полагаются только на случай: они следуют за пчелами, возвращающимися к гнездам, или наблюдают их полет, чтобы определить направление и местонахождение ульев. После того как улей вскрывается каменными топорами, пчел разгоняют дымокуром. Веревка гуайяков десяти-, двадцатиметровой длины применяется следующим образом. Она забрасывается на один из низших суков, и оба ее конца закрепляются на земле. Затем, взобравшись по ней на сук, индеец закидывает ее еще выше и таким образом добирается до улья. Иногда используется и другой способ. Он применяется в том случае, если улей не выше 5 — 6 метров от земли. Тонкие стволы двух гибких деревьев пригибаются и связываются между собой. Наверху сооружают примитивное сидение, сплетенное из лиан, и подводят его к улью.

Еще несколько слов о воске.

Воск пчел мелипонов черноватый, богат древесной смолой. Гуайяки его разжевывают, а потом расплавляют на слабом огне в маленьких горшочках. Затем из воска делают шары величиной с кулак и так хранят впрок. Воск ценят не только гуайяки, но и парагвайцы, живущие в деревнях. Поэтому при нападении на стойбища гуайяков парагвайцы прежде всего ищут воск.

Другие индейские племена тоже широко используют мед и воск, но их существование и материальная культура не основываются целиком на этих продуктах.

Древняя и весьма примитивная лесная цивилизация гуайяков могла сохраниться в лесах Восточного Парагвая только в результате исключительной изолированности этого индейского племени, оттесненного из более богатых районов вначале племенами с более высокой культурой, а позже загнанными еще глубже в дебри испанскими завоевателями и современными парагвайцами. Чехословацкий исследователь профессор К. Лукотка пишет, что подобной цивилизации не существует более нигде в Америке среди редких лесных племен.

Лес представляет человеку суровые и скудные условия существования, мало благоприятные для материального развития. Под всеми широтами лесные народы считаются наиболее бедными и отсталыми. Южная Америка дает немало примеров того, как лесные племена приобрели опыт в сельском хозяйстве, став оседлыми или полукочевыми. Но гуайяки — одно из редких племен, которое до наших дней остается чисто лесным, то есть использует только то, что дает им лес. Они представляют почти исчезнувшую стадию цивилизации, одну из низших ступеней общественного развития. На примере гуайяков можно представить себе образ жизни древнейшего человека до появления первых элементов сельского хозяйства и скотоводства.

Материальная культура гуайяков самая бедная из всех существующих в настоящее время. Она носит строго утилитарный характер, ограничена весьма малым количеством предметов первой необходимости. Современные научные данные о них, об их языке, являющемся очень чистым, но малоразвитым диалектом гуарани, позволяет теперь объединить их с другими группами лесных индейцев гуаранийского происхождения, такими, как бвиа, живущими по соседству с ними, или исчезнувшими геэрае, тапе и другими, язык которых сохранили для нас работы первых миссионеров.

В результате нажима более развитых племен и позднейших колониальных захватов территория обитания лесных индейцев все больше сокращалась. Часть из них была покорена цивилизованными соседями и растворилась в их массе, другие держались относительно независимо, заимствуя новые элементы культуры от пограничных племен и теряя постепенно свою самобытность.

Только самые малочисленные и изолированные группы — гуайяки, упрямо избегая контакта с современной цивилизацией, сохранили свой первобытный образ жизни.

Лев Василевский