Мир путешествий и приключений - сайт для нормальных людей, не до конца испорченных цивилизацией

| планета | новости | погода | ориентирование | передвижение | стоянка | питание | снаряжение | экстремальные ситуации | охота | рыбалка
| медицина | города и страны | по России | форум | фото | книги | каталог | почта | марштуры и туры | турфирмы | поиск | на главную |


OUTDOORS.RU - портал в Мир путешествий и приключений
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

НА ПУТИ К ЗУМБО

П
ерейдя пограничную речку Ньяматарара, мы покинули Чикоа и оказались среди песчаниковых скал, подобных тем, которые преобладают между Лупатой и Кебрабасой. В ущелье последней, как мы уже говорили, на вулканические и сиенитовые породы оказало воздействие какое - то великое потрясение природы: пласты их перекручены и перепутаны. В Кебрабасе уголь, конечно, исчез, но в Чикоа появляется снова. В окрестностях Синджере часто встречается серый песчаник, как в Тете. Если на нем есть ископаемое дерево, то внизу залегает уголь. В Чикоа некоторые пласты выходят на поверхность на берегах Замбези.

К югу простирается открытая равнина, а также леса; в отдалении виднеются отдельные холмы и горы, но туземцы не знают их названий, ибо они, по их словам, находятся слишком далеко. Если смотреть вверх по течению, то главные горы с правой стороны находятся на расстоянии от 6 до 12 миль; отроги их иногда доходят до самой реки, и по узким долинам протекают ручейки. Берега Замбези состоят из двух ярко выраженных террас: первая, или нижняя, обычно узкая и очень плодородная, а верхняя - сухая равнина, поросшая травой, зарослями колючих кустарников или лесами мопане (Bauhinia). Одна из этих равнин, недалеко от Кафуэ, покрыта большими пнями и стволами окаменевших деревьев.

Мы остановились на несколько дней у прелестной реки Синджере, которая вытекает из гор Чиробироби, находящихся на расстоянии 80 миль к северу. В ее русле много кусков угля, принесенных быстрым течением. Повидимому, туземцы никогда ничего не знали о том, что он может гореть. Когда им об этом говорили, они качали головами, недоверчиво улыбались и спрашивали: «Коди?» (В самом деле?), - считая это пустыми россказнями путников. Они. были поражены, когда увидели, что он действительно горит на дровах в наших кострах. Они рассказали нам, что в горах много угля. Однако мы уже давно знали, что находимся в угольном районе, и поэтому дальнейшими изысканиями заниматься не стали. Уголь был обнаружен к югу от этого места в 1850 г., и на реке Ревубуэ было обследовано несколько залежей (в нескольких милях от Тете). Это, видимо, было продолжение этого же самого угольного района, но там уголь был с большей примесью сланцез. На открытом огне он пузырится и выделяет газ, как наш хороший отечественный уголь.

Недалеко от устья Синджере реку пересекает гряда черных базальтовых скал; однако в ней есть два прохода 60 - 80 ярдов ширины, и эти проходы очень глубоки.

На отмели под грядой лежало, воображая себя в безопасности, стадо бегемотов. Маленькие играли друг с другом, как щенки, влезая на спины своих матерей, стараясь поймать друг друга челюстями и скатываясь в реку. Один из макололо, Мбиа, подкрался по воде к дремавшим животным и с расстояния примерно в 12 ярдов застрелил вожака. Бегемот был очень жирен и поэтому скоро всплыл. Его доставили в деревню, находившуюся ниже по течению. Староста деревни явился к нам с визитом, когда мы завтракали. На нем был черный парик из растительных волокон и цветная рубашка. Помолчав немного, он сказал Масакасе: «Вы путешествуете с белыми людьми; почему же вы не скажете им, чтобы они дали мне ткани?». - «Мы чужестранцы, - ответил Маеакаса, - почему же вы не принесли нам еды?». Тот понял этот откровенный намек и принес двух кур, чтобы мы не рассказывали, что он не дал нам никакой еды; как обычно, мы дали ему за это ткани.

Наши люди наедались мясом бегемота в течение двух дней; кроме того, они нарезали из него много длинных узких полос, - которые наполовину высушили, наполовину зажарили, натянув на деревянные рамы над огнем.

В этих местах ловят много дичи западнями. В дно ямы вбиваются острые колья, на которые падает и натыкается дичь. Туземцы заботливо предупреждают чужестранцев относительно этих ям и отравленных бревен, которые подвешиваются к высоким деревьям, чтобы убивать слонов и бегемотов. Распознать западню нетрудно, раз на нее обращено ваше внимание. Но в тех местах, где туземцы предусмотрительно относят землю на некоторое расстояние, а ты не думаешь об этих ловушках, - внезапное падение на глубину в 9 футов - переживание, которое путешественник легко не забудет. Впечатления человека, внезапно поглощенного землей, весьма своеобразны. После нескольких секунд бессознательного состояния он слышит шуршащий звук, производимый падающим в яму потоком песку и сухой травы. В полуостолбенении он начинает думать о том, где находится и как он очутился в темноте. Разум его просыпается и говорит ему, что он должно быть провалился через небольшое отверстие у него над головой, через которое проникает дневной свет, и что теперь он находится там, где следовало бы быть бегемоту. Спуститься в предназначенную для бегемота яму вовсе не трудно, но вот выбраться из нее - дело нелегкое. Стены ямы предательски гладки и ровны, а образующие покрышку ямы положенные поперек жерди обламываются, когда он пытается выбраться, ухватившись за них. Крики из этой глубины не достигают слуха окружающих, и из ямы удается вылезти на свет божий только после продолжительных и отчаянных усилий. В Тете нам рассказывали о белом охотнике очень маленького роста, который упал в такую яму, охотясь за цесарками. На то, чтобы выбраться из ямы, ушло целое утро, и он как раз поздравлял себя с благополучным избавлением и стряхивал глину со своей одежды, когда провалился в другую яму, вырытую, как это часто делают, рядом с первой. Из этой он выбрался только вечером.

Слоны и буйволы так напуганы этим человеческим изобретением, что они редко возвращаются к реке по одной и той же дороге две ночи подряд. Старый слон идет впереди стада и открывает хоботом ямы, чтобы остальные могли видеть отверстия и шли бы только по твердой почве. Жертвами являются большей частью самки. Более робкие по своей природе и движимые материнской тревогой за своих детенышей, они обычно ходят с поднятыми хоботами, принюхиваясь к воздуху в страхе перед воображаемой опасностью, между тем как действительная опасность у них под ногами. Самец, не такой боязливый, идет с опущенным хоботом и, предупрежденный заблаговременно этим замечательно чувствительным органом, избегает опасности.

На Синджере мы расположились лагерем под развесистым диким фиговым деревом. Из различных разновидностей этой породы фиговое, или баньяновое, дерево, повидимому, считается в Африке священным с древнейших времен. Земля кишела белыми муравьями. Построенные ими туннели и трубы из глины, назначение которых - защищать их от глаз птиц, покрывают землю и поднимаются вверх по стволам и ветвям деревьев. Маленькие архитекторы, строя эти свои сооружения, удаляют сгнившее или уже не живое дерево. Их туннели на земле часто сохраняют форму ветвей, хотя внутри нет ни кусочка дерева. В первую ночь, которую мы здесь провели, эти насекомые - разрушители проели наши травяные постели, совершили нападение на наши одеяла, и некоторые - более крупные, красноголовые, - покусали нас.

В иные дни не увидишь ни одного муравья, а в другие - и в определенные часы - они появляются в неисчислимом количестве и работают с необыкновенным усердием и энергией, нося кусочки сухой травы в свои гнезда. Этими приступами деятельности пользуются ящерицы и птицы и устраивают настоящий пир за счет тысяч несчастных тружеников. Туземцы тоже собирают их в это время в большом количестве и жарят. Говорят, что, приготовленные таким образом, они похожи на зерна разваренного риса, поджаренного в восхитительном растительном масле.

Сильный отряд черных муравьев - грабителей напал на гнездо белых недалеко от нашего лагеря. Бой состоялся под землей, и мы его наблюдать не могли, но вскоре стало ясно, что победу одержали черные и разграбили город белых, так как они возвратились с триумфом, неся яйца и самые лакомые части тел своих побежденных врагов. Муравьи не совсем лишены дара речи: если часть их строений разрушена, является начальник и тщательно обследует повреждения; потом он издает несколько ясных и отчетливых звуков, и толпа рабочих немедленно принимается за ремонт. Когда работа окончена, отдается новый приказ, и рабочие удаляются. В этом можно убедиться, если удалить только что построенную часть. Однажды в дождливую ночь мы попытались спать в туземной хижине, но это оказалось невозможно из - за атак воинственных батальонов очень мелких муравьев - не более Vie дюйма в длину. Мы скоро обнаружили, что они подчинялись определенной дисциплине и даже старались выполнять сложные планы какого - то выдающегося полководца. Первым объектом нападения были наши руки и шеи. Громадные массы этих маленьких вредителей собирались в молчании вокруг намеченного места атаки. Мы могли слышать резкие и пронзительные слова команды, хотя до тех пор не верили в дар речи у муравьев. Мгновение спустя мы чувствовали, как нападающие бросались на наши головы и шеи, кусали нежную кожу и вцеплялись мертвой схваткой в волосы. Они предпочитали расстаться со своими челюстями, чем выпустить добычу. Когда мы ложились снова, в надежде, что прогнали их, тушили свет и все затихало, - маневр повторялся снова. Раздавалась четкая и отчетливая команда, и нападение возобновлялось. В этой хижине спать было не легче, чем в траншеях под Севастополем 20.

Белые муравьи питаются только растительной пищей и кожей, которая, путем дубления, пропитывается растительными соками. «Человек может быть богачом сегодня и стать нищим завтра из - за белых муравьев, - сказал один португальский купец. - Если он заболевает и оказывается не в состоянии следить за своими товарами, невольники начинают относиться к ним небрежно, и их быстро уничтожают эти белые насекомые». Красноватые муравьи попадались на нашем пути ежедневно. Они передвигаются плотными колоннами шириною в дюйм и по своей воинственности превосходят как человека, так и всех зверей. Достаточно к ним приблизиться, хотя бы и случайно, чтобы это было поводом для войны. Некоторые выходят из рядов и стоят с открытыми мандибулами или, вытянув свои челюсти, бросаются вперед и кусаются с дикой свирепостью. Мы часто сталкивались с ними во время охоты. Когда все наше внимание было сосредоточено на преследуемой дичи и мы совершенно не думали о муравьях, они спокойно покрывали нас с ног до головы и начинали кусаться в один и тот же момент. При этом, ухватив частицу кожи своими сильными челюстями, они начинали вертеться вокруг, как будто бы решили вырвать ее. Их укусы так болезненны, что даже самые стойкие люди убегали и раздевались догола, чтобы снять тех, которые вцепились в кожу, как стальными клещами. Эта порода муравьев изобилует в сырых местах, обычно на берегах рек. Мы не слышали, чтобы они убивали каких - нибудь животных, кроме удавов, и то только тогда, когда последние наедятся и находятся в летаргическом состоянии; но они быстро уничтожают всякую падаль: повидимому, это их основное питание. В этом состоит их полезная роль в природе.

12 июня мы выступили из Синджере. Наши люди несли с собой мясо бегемота для личного употребления в будущем и для продажи. Завтракать мы остановились против гряды Какололэ, которая преграждает русло к западу от горы Манье - рере. Когда мы подходили к одному огороду, из него, не торопясь, вышла шаловливая очень жирная ручная обезьяна. Такой большой мы еще не видели. В этих местах обезьяна является священным животным, и ей никогда не причиняют никакого вреда и не убивают. Здешнее население верит, что души их предков живут в этих низших существах, в которые и они сами должны превратиться раньше или позже.

Огороды отделены один от другого рядом небольших камней, несколькими охапками сухой травы или неглубокой канавой, вырытой мотыгой. Некоторые окружены камышовой изгородью, очень непрочной, но достаточной для того, чтобы защищать огороды от осторожных бегемотов, которые боятся ловушек. Этой их крайней осторожностью пользуются женщины, которые вешают, в качестве миниатюрной ловушки с бревном, плод кигелии с воткнутой в него палкой. Это защищает кукурузу, которую обожают бегемоты.

Женщины здесь привыкли вести свои дела самостоятельно. Они сопровождают мужчин в лагерь, продают свои собственные товары и производят впечатление честных коммерсантов и скромных, умных людей. В других местах они приносят предметы, предназначенные для продажи, на головах и став на колени на почтительном расстоянии, ждут, пока их мужья или отцы, которые идут дальше вперед, не соблаговолят вернуться взять эти товары и обменять их. Возможно, что в этом отношении здешние женщины по своему положению представляют золотую середину между горными племенами манганджа и северными джагга, живущими на горных вершинах поблизости от Килиманджаро. Говорят, что тамошние женщины совершают все торговые операции, имеют настоящие рынки и не позволяют мужчинам даже ступить на рыночную площадь.

Некоторые из наших людей объелись мясом бегемота и заболели, поэтому наши переходы должны были укоротиться. 13 - го июня после трехчасового путешествия, мы остановились на весь остаток дня в деревне Часирибера, которая расположена на речке, текущей в северном направлении по красивой долине окаймленной великолепными горными хребтами.

16 июня мы пришли в цветущую деревню Сенга вождя Маньяме; она расположена у подножия горы Мотемуа. Почти все горы этого района покрыты негустым лесом и травой, то зеленой, то желтой, в зависимости от времени года. Многие горы достигают высоты в две и три тысячи футов; линия горизонта окаймлена деревьями. Породы выходят на поверхность как раз достаточно для того, чтобы можно было наблюдать их наслоения или образующий их гранит. Хотя они не покрыты густыми зарослями вьющихся растений, как горы более сырых восточных районов, все - таки создается впечатление, что их крутые склоны являются в своей большей части плодородными. Они совсем не выглядят голыми, как склоны северных гор, которые кажутся костями земли, вылезающими из ее кожи.

Жители деревни сообщили нам, что мы идем по следам португальца - метиса, который недавно пытался купить в Сенге слоновую кость. Но так как он убил близ Зумбо одного вождя и двадцать его людей, местное население отказалось вести с ним торговлю. Он пригрозил, что заберет слоновую кость силой, если они ее не продадут; но в ту же ночь и слоновая кость, и женщины были убраны из деревни, и в ней остался только большой отряд вооруженных людей. Купец, видя, что если дело дойдет до драки, он может пострадать, немедленно удалился.

Верховным вождем этой местности, на протяжении около 50 миль по северному берегу Замбези, является Чикуанит - села, или Секуананджила. Он живет на противоположном, или южном, берегу реки, и здесь его территория еще более обширна. Мы послали ему из Сенги подарок, и на другое утро его посланец сообщил нам, что он кашляет и не может притти повидать нас. «А что, его подарок тоже кашляет? - заметил кто - то из нашего отряда, - мы что - то его тоже не видим. Так - то ваш вождь обращается с чужестранцами: принимает их подарки и не посылает взамен никаких продуктов!» Наши люди сочли Чикуанитсела необыкновенно скупым человеком. Однако, поскольку некоторым из них, возможно, пришлось бы возвращаться этим же путем, они не стали ругать его больше; впрочем, и этого было достаточно.

Мужчины и женщины были заняты подготовкой почвы к ноябрьскому посеву. Здесь было много крупной дичи; стада слонов и буйволов по ночам приходили к реке, но днем держались на большом расстоянии. Они быстро приобретают эту привычку в тех местах, где на них охотятся.

Равнина, по которой мы путешествуем, постоянно меняет свою ширину, - в зависимости от того, подходят ли к реке или отходят от нее поросшие лесом и изрезанные оврагами горы. На юге видна гора Бунгуэ и длинный, ровный, лесистый хребет Ньянгомбэ, первый из ряда горных цепей, образующих дугу в направлении с юго - востока на северо - запад и проходящих мимо Замбези. Мы застрелили старого палла. Оказалось, что он страдал большим количеством немощей, чем обычно выпадает на долю животного. Он был совершенно слеп на оба глаза, у него было несколько опухолей и сломана нога, которая, видимо, не собиралась срастись. Дикие животные иногда сильно страдают от болезней и влачат жалкое существование, пока их не прикончит какой - нибудь хищник. Однажды мы отогнали безгривого льва и львицу от мертвого буйвола, который находился до своей гибели в последней степени упадка. Лев и львица проследили, когда он спускался к реке напиться, и набросились на него, когда он всползал на берег. Один схватил его за горло, а другой - за сильно выступающий спинной хребет, который и был сломан мощными львиными клыками. Борьба, - если она вообще имела место, - должна была быть короткой. Когда мы их отогнали, они успели съесть еще только внутренности.

Любопытно, что не только дикие звери всегда начинают с этого, но внутренности являются также лакомством для наших людей. Если бы не было мудрым, что род должны продолжать только наиболее сильные самцы, нельзя было бы не пожалеть одинокого буйвола, изгнанного из стада из - за какого - нибудь физического недостатка или из - за старческой слабости. Лишенный смягчающего влияния «женского» общества, он, естественно, становится мрачным и диким; настороженность, необходимая для защиты от врагов, больше не разделяется другими; возмущенный, он вступает в хроническую войну со всеми, наслаждающимися жизнью, и чем скорее после этого изгнания им насытится лев или шакалы, тем лучше и для него, и для спокойствия в стране. Хотя мы и не склонны к дидактике, перед нами встает образ раздражительного старого холостяка или сварливого мужа - этого человека - буйвола, приближения которого его жена, дети и бедные родственники ждут, затаив дыхание от ужаса. И такие люди не вызывают у нас ни капли сожаления, так как находясь среди равных себе, они всегда вежливы и проявляют свои тиранские наклонности только в отношении тех, кто не может дать им сдачи.

20 июня мы расположились лагерем в том месте, где д-р Ливингстон во время своего путешествия с западного берега на восточный подвергся угрозам местного вождя по имени Мпенде. Его ничем не обидели, но у него было огнестрельное оружие, и, чтобы показать свою силу, он пригрозил, что нападет на чужестранцев. Однако советники Мпенде выяснили, что д-р Ливингстон принадлежит к племени, о котором они слышали, как о «любящем черных и не обращающем в рабство». Поведение Мпенде моментально изменилось, он стал доброжелательным, - возможно, это было и лучше для него, так как место для защиты было выбрано очень хорошо. К нам явились три его советника, которым мы вручили хороший подарок для их вождя. Сам он пришел к нам на следующее утро и поднес нам козу, корзину вареной кукурузы и корзину вики. В нескольких милях выше старшина деревни Ньямасуса, Чилонда, просил у нас извинения в том, что в прошлый раз не предоставил нам каноэ: «он был в отлучке, и его дети провинились, не сообщив ему, когда доктор проходил мимо; он не отказывался дать каноэ».

Вид наших людей, вооруженных теперь мушкетами, производил сильное впечатление. Огнестрельное оружие внушало уважение без всяких угроз, и люди, которые при других обстоятельствах могли бы нас беспокоить, становились благоразумными. Однако, за исключением инцидента с Мпенде, наше путешествие в 1856 г. было как нельзя более мирным. Тогда у нас не было ничего, что могло бы возбудить алчность населения, и наши люди поддерживали свое существование или продажей слонового мяса или исполнением неизвестных здесь танцев. Большею частью люди относились к нам дружелюбно и великодушно; но баньяи, поближе к Тете, остановили нас угрожающей боевой пляской. Приведенный ею в ужас, один из людей нашего отряда сбежал, сойдя, как мы думали, с ума, и мы не могли найти его в течение трех дней, несмотря на тщательные поиски. Баньяи, очевидно, тронутые нашим отчаянием, разрешили нам итти дальше. Позже мы узнали от одного человека, которого оставили на одном острове немного ниже владений Мпенде, что бедный Монахенг бежал туда, и его там убил местный вождь - без всякой другой причины, кроме той, что он был беззащитен. После этого этот вождь стал отвратителен своим соотечественникам, и они его убили.

Наш путь часто проходит по обширным безлюдным пространствам; в воздухе стоит странная тишина; не раздается ни звука, производимого птицей, животным или другим живым существом, нет поблизости ни одного селения. Земля и небо как бы отдыхают, и, подобно одинокому кораблю на пустынном океане, движется по знойной равнине под палящим солнцем извивающаяся цепочка усталых путников. Мы обнаруживаем, что мы не одни в этой дикой местности: вокруг нас есть другие существа, которые следят любопытными глазами за всеми нашими движениями. Когда мы вступаем в лесистую местность, перед нами внезапно появляется стадо палла, или водяных козлов. Они стоят так тихо и спокойно, как будто составляют часть пейзажа. Или мы проходим мимо густых зарослей терновника и видим через кусты призрачные тени буйволов, которые стоят с опущенными головами и смотрят на нас дикими, свирепыми глазами. Еще один крутой поворот, - и мы сталкиваемся с туземцем, который увидел нас издали и подошел неслышными шагами, чтобы посмотреть на нас поближе.

23 июня мы вошли в главное селение вождя Панголы, которое расположено на расстоянии мили от реки. Развалины глиняной стены свидетельствовали о попытке подражать португальцам в их архитектурном стиле. Мы расположились под высоким фиговым деревом, вокруг ствола которого были навешаны амулеты, чтобы защитить от воров мед диких пчел, устроивших свой улей в одном из сучьев. Это является распространенным обычаем. Амулет, или лекарство, покупается у колдуна и состоит из чем - то намазанной полоски пальмового листа, украшенной несколькими кусочками травы, дерева или кореньев. Этот амулет привязывают к дереву, веря, что он навлечет болезнь или смерть вора, который через него перелезет. Таким образом, на некоторых стадиях человеческого общества суеверие не бесполезно; оно предупреждает многие преступления и проступки, которые имели бы место без вызываемого им спасительного страха.

Пришел Пангола навеселе и в болтливом настроении. «Мы - друзья, большие друзья; я принес вам корзину зеленой кукурузы, вот она!» Мы поблагодарили и вручили ему две морских сажени хлопчатобумажной ткани, что превышало рыночную цену его подарка в четыре раза. Однако он заявил, что не возьмет такой незначительный подарок: он хочет получить двуствольную винтовку, одну из лучших диксоновских. «Мы друзья, вы же знаете, мы все друзья». Хотя мы были готовы с этим согласиться, но не могли отдать ему нашу лучшую винтовку, и он ушел возмущенный. Рано утром на другой день Пангола вернулся трезвый, когда мы начали богослужение. Мы объяснили ему, что хотим молиться, и предложили ему остаться; но он, повидимому, испугался и ушел. Однако после службы он стал снова приставать и просить винтовку. Напрасно было говорить ему, что нам предстоит далекое путешествие, и она нужна нам, чтобы убивать для еды дичь. - «Ему тоже нужно добывать мясо для себя и своего народа, так как иногда они голодают». Потом он рассердился, и его люди отказались продавать нам продукты или требовали за них непомерные цены. Они знали, что нам есть нечего, и надеялись голодом заставить нас покориться. Но двое из наших молодых людей, ушедшие на рассвете, вернулись с прекрасным водяным козлом, и цены на рынке сразу упали до самого низкого уровня. Теперь они стремились продавать, но наши люди, рассердившись на них, не хотели покупать. Черные переборщили в своей жадности, как это часто случается и в мире белых; не в первый раз африканцы напоминали нам об англичанах. Нельзя сказать, что у всех течет в венах одна и та же кровь или что все произошли от одного предка, но у путешественника не может быть сомнения, что практически и белые, и черные мошенники - одного поля ягоды.

Пангола - сын, или вассал, Мпенде. Мпенде и Сандиа - единственные независимые вожди от Кебрабасы до Зумбо и принадлежат к племени манганджа.

Местность к северу от гор, которые видны здесь с Замбези, называется Сенга, а ее жители - осенга, или басенга, но все они, повидимому, принадлежат к одному семейству племен, как и остальные манганджа и марави. Раньше все манганджа были объединены под властью своего великого вождя Унди, царство которого простиралось от озера Ширва до реки Луанг - вы. Но после смерти Унди оно распалось, и значительную часть его, расположенную на Замбези, захватили их могущественные южные соседи, баньяи. Такова была судьба всех африканских государств с незапамятных времен. Появляется вождь со способностями, превышающими обычные, и, покорив своих менее могущественных соседей, основывает государство, которым он управляет более или менее мудро, пока не умрет. Его преемник, не обладая талантами победителя, не может удержать власть, некоторые из более способных подчиненных ему вождей завоевывают самостоятельность, и через несколько лет от этого государства остается одно воспоминание. Это обстоятельство, которое можно считать нормальным для африканского общества, порождает частые и опустошительные войны, и народ напрасно жаждет власти, которая позволила бы всем жить в мире и спокойствии. С этой точки зрения европейская колония рассматривалась бы туземцами, как благодеяние по сравнению с внутренней тропической Африкой. Вокруг нее охотно поселились бы тысячи трудолюбивых туземцев и стали бы мирно заниматься сельским хозяйством и торговлей, которые они так любят 21.

Манганджа на Замбези, как и их соотечественники на Шире, любят сельское хозяйство; кроме обычных пищевых продуктов, они производят табак и хлопок в количествах, превышающих их потребности. На вопрос, «станут ли они работать на европейцев?» - может быть получен утвердительный ответ, если европейцы будут принадлежать к классу, могущему платить за труд соответствующую цену, а не будут авантюристами, которые сами ищут работы. Все население, начиная от владений Сандиа и до владений Панголы, хорошо одето; мы заметили, что все ткани - местного изготовления, продукт их собственных ткацких станков. В Сенге добывается из руды много железа, которое очень искусно обрабатывается.

Как обычно во время посещения деревни вооруженными чужестранцами, Пангола ночевал это время в одном из отдаленных селений. Никто никогда не знает или, по крайней мере, не скажет, - где спит вождь. На другое утро он не пришел, и мы тронулись в путь. Но через несколько минут мы увидели жаждущего винтовки вождя с несколькими вооруженными людьми. Прежде чем встретиться с нами, он сошел с тропы и выстроил свою «свиту» под деревом, надеясь, что мы остановимся и таким образом дадим ему возможность снова приставать к нам. Но нам все это надоело, и мы продолжали свой путь, не останавливаясь. Он был, повидимому, ошеломлен этим и едва верил своим глазам. Несколько секунд он молчал, потом опомнился настолько, что мог произнести: «Вы проходите мимо Панголы; разве вы не видите Панголу?».В это время мимо него проходил со своим ослом Мбиа. Он очень гордился своим небольшим запасом английских слов и всегда готов был его проверить; поэтому он крикнул в ответ: «Ладно! так проходи!». Этот Пангола приставал бы к торговцу и мучил бы его угрозами до тех пор, пока не добился бы своего.

26 июня мы позавтракали в Зумбо, на левом берегу Луан - гвы, недалеко от развалин нескольких древних португальских домов. Луангва была слишком глубока для того, чтобы перейти через нее вброд, а каноэ на нашей стороне не было. Увидев на противоположном берегу около недавно построенных хижин двух метисов из Тете два небольших каноэ, мы остановились в ожидании перевозчиков. Судя по их движениям, они были мертвецки пьяны. У нас было непромокаемое пальто, из которого, надув его, можно было сделать маленькую лодку; в ней мы послали Мантланьяне на противоположный берег. Тогда трое полупьяных невольников привели нам утлые каноэ, которые мы поручили нашим собственным людям, образовав из них команды. Сразу можно было перевезти только пять человек; после четырех путешествий невольники стали требовать выпивки. Не получив желаемого, так как у нас спиртного не было, они стали нахальны и заявили, что больше ни один человек сегодня не переправится. Сининьяне как раз уговаривал их, когда один из этого трио прицелился в него из мушкета. Ружье было моментально выбито у него из рук, на его спину обрушился град ударов, и он невольно нырнул в реку. На берег он выбрался печальным и трезвым человеком, и все трое с быстротою молнии сменили свою нахальную важность на рабскую покорность. Оказалось, что в мушкете был громадный заряд, и нашего человека разнесло бы на куски, если бы не проворство его товарищей, с которым они свершили правосудие в этой беззаконной стране. К восьми часам вечера мы все были благополучно переправлены на тот берег.

Два метиса, которым принадлежали эти люди, являются хорошей иллюстрацией того, что происходит там, где отсутствует правительство и закон. Они покинули Тете с 400 рабами, вооруженными старыми сипайскими ружьями Brown Bess, чтобы охотиться на слонов и скупать слоновую кость. Идя сюда, мы слышали от туземцев об их беззаконных деяниях; слышали о них и на обратном пути, в том числе и об их главном преступлении; и все рассказы сходились в своих существенных чертах. Это - печальная история. Достигнув Зумбо, один из метисов, которого туземцы называли Секваша, сговорился со свергнутым вождем Намакусуру убить вождя Мпангуэ, чтобы Намакусуру мог снова стать вождем. Секваша с отборным - отрядом вооруженных невольников явился в гости к Мпангуэ, который принял его любезно и оказал ему почести и гостеприимство, как то подобает по отношению к почтенным чужестранцам. Женщины принялись готовить пир из своих наилучших продуктов. Метис ел и пил с большим аппетитом. Затем он попросил у Мпангуэ разрешения для своих людей пострелять для забавы из ружей. Не подозревая никакого предательства и стремясь услышать звуки выстрелов, Мпангуэ немедленно дал это разрешение. Невольники поднялись и всадили залп в веселую группу доверчивых зрителей. Вождь и двадцать человек его подданных были убиты. Оставшиеся в живых убежали в ужасе. Дети и молодые женщины были захвачены и обращены в рабство, а деревня разграблена.






 
Рейтинг@Mail.ru
один уровень назад на два уровня назад на первую страницу