Мир путешествий и приключений - сайт для нормальных людей, не до конца испорченных цивилизацией

| планета | новости | погода | ориентирование | передвижение | стоянка | питание | снаряжение | экстремальные ситуации | охота | рыбалка
| медицина | города и страны | по России | форум | фото | книги | каталог | почта | марштуры и туры | турфирмы | поиск | на главную |


OUTDOORS.RU - портал в Мир путешествий и приключений

Глава девятая

Заговор Мпепе - Работорговцы - Мамбари - Внезапное их бегство - Секелету едва избегает гибели - Казнь Мпепе - Суд - Разбор тяжебных дел - Распределение жён умершего вождя - Женщины макололо - Они работают очень немного - Крепостничество - Напиток, одежда и украшения женщины - Подарки для Секелету

Во время моего пребывания в Линьянти туда явился человек, очень похожий на португальца. У него не было с собой никаких товаров, и он делал вид, что пришёл только выяснить, "какого сорта товары необходимы для здешнего рынка". Мое присутствие, кажется, очень смутило его. Вождь макололо Секелету подарил ему слоновую кость и быка. Но когда этот "торговец" отошёл на 50 миль к западу от Линьянти, то он угнал в рабство целую деревню, населённую бакалахари и принадлежащую макололо. С ним было много вооружённых рабов, и так как он угнал из деревни всех до одного её жителей - мужчин, женщин и детей и об этом факте долго не знал никто, то осталось неизвестным, чем он достиг своей цели - насилием или лукавыми обещаниями. И в том и в другом случае участью этих несчастных людей было, конечно, рабство. Этого человека несли в гамаке, подвешенном на двух шестах, а так как гамак казался туземцам мешком, то они, говоря об этом человеке, называли его "отцом, который в мешке".

В этой стране работорговцы имели себе пособника в лице Мпепе, близкого родственника Секелету. Мпепе претендовал на власть вождя и дожидался удобного момента, чтобы поднять восстание против Секелету и занять его место. А работорговцы, как и во многих других местах, основывали свои надежды на успехе его восстания. Моё неожиданное для них появление на сцене было лишней тяжестью, положенной на чашку весов не в их пользу. В то время, когда я с огромным трудом пробирался по степям, лежащим к югу от р. Чобе, в Линьянти пришла большая партия людей из племени мамбари, занимающегося исключительно торговлей рабами. Когда до них дошло известие, что я нахожусь недалеко от них и следую тоже в Линьянти, то у них вытянулись лица; а когда макололо, которые помогали нам при переправе через реку, вернулись в Линьянти в шляпах, подаренных им мной, то мамбари опрометью бежали из этого города. По принятому обычаю, посетители и приезжие не должны уезжать, не спросив у вождя формального разрешения на отъезд, но вид этих шляп заставил мамбари сразу уложить свои вещи в дорогу. Макололо осведомились у них о причине их странной поспешности, и мамбари сказали им, что если я застану их там, то отберу у них всё имущество. И хотя Секелету уверял их, что я не грабитель, а человек мира, они все-таки убежали от него ночью, когда я был ещё за шестьдесят миль от Линьянти. Они уехали на север, где жил мечтавший о восстании Мпепе, и, пользуясь его покровительством, соорудили там весьма вместительную стоккаду, служившую пересыльным пунктом для рабов, и под руководством португальцев вели свою гнусную торговлю, не обращаясь за разрешением к вождю, в страну которого они столь бесцеремонно заявились. В это же самое время Мпепе, занимавший пост хранителя стад Секелету и тайком поставлявший этим работорговцам мясо, решил при помощи их ружей поднять восстание и сделаться вождём макололо. Такой обычный способ, практикуемый всеми работорговцами: принимая участие в политических делах каждого племени и становясь всегда на сторону сильных, они получают в виде вознаграждения известное число пленников, забранных у более слабой стороны.

Между работорговцами и Мпепе происходили длительные тайные совещания, и ему казалось своевременным нанести теперь удар ненавистному противнику. Он заранее запасся маленьким военным топором, намереваясь зарубить Секелету сразу, как только произойдёт их встреча.

Приехав в столицу этой страны, я имел целью исследовать страну для того, чтобы сначала найти в ней здоровую и пригодную для проживания местность, а потом попытаться проложить дорогу на восток или на запад. Я рассказал Секелету о своём намерении подняться вверх по великой реке, которую мы открыли в 1851 г., и предложил ему разработанный план экспедиции. Он вызвался сопровождать меня сам. Когда мы вместе с ним отъехали около шестидесяти миль по дороге к Сешеке, то встретили Мпепе с его людьми.

Хотя у макололо всегда очень много скота, но они никогда не пытались ездить верхом на быках до тех пор, пока в 1851 г. я не посоветовал им этого. К нашему удивлению бечуаны тоже не догадывались делать так, пока к ним не приехали европейцы и не подали им мысль ездить верхом. Все свои путешествия они совершали прежде пешком. И вот теперь Секелету и его спутники были посажены на быков. Сначала - без седла и узды - они постоянно падали с них, но скоро освоились со своим новым положением. Мы ехали на быках, когда Мпепе со своим небольшим топором шёл навстречу нам параллельно нашей дороге, на расстоянии четверти мили [около 0,5 км] от нашего пути. Увидев Секелету, он пустился бежать к нам, но Секелету, давно не питавший к нему доверия и остерегавшийся его, быстро повернул в ближайшую деревню. Здесь он куда-то исчез, пока не подъехала вся наша партия.

Мпепе заранее объявил своим людям, что он зарубит Секелету или сразу же при встрече, или когда их свидание будет кончаться. Так как первый вариант его замысла оказался теперь невыполнимым, то он решил поэтому выполнить своё намерение в конце их первого разговора. Случилось так, что когда они встретились в хижине и между ними началась беседа, я сел как раз между ними; утомлённый верховой ездой на солнце в течение целого дня, я очень скоро спросил Секелету, где мне спать. Секелету ответил: "Пойдём, я тебе покажу". Когда мы оба поднялись, то я ненамеренно загородил его собой и тем помешал Мпепе осуществить свой замысел и нанести удар. Я ничего не знал о заговоре, но с удивлением заметил тогда, что все люди Мпепе продолжали держаться за оружие даже после того, как все мы сели, - вещь совершенно небывалая в присутствии вождя. Когда Секелету показал мне хижину, в которой я должен был провести ночь, он сказал мне: "Этот человек хочет убить меня". После я узнал, что некоторые из спутников Мпепе выдали Секелету его тайну. А Секелету, которого его покойный отец, знаменитый вождь Себитуане, предостерегал против Мпепе, в ту же ночь казнил Мпепе. Это было сделано так тихо, что хотя я спал в нескольких ярдах от места казни, я ничего не знал о ней до утра. Произошло это очень просто. К костру, около которого сидел Мпепе, подошел Но-куане, держа в руках нюхательный табак и делая вид, что он собирается присесть и угостить его табачком. Мпепе сказал ему "нсеписа" (вели мне взять щепотку) и протянул руку. Но-куане схватил протянутую руку, и в тот же момент один из присутствующих схватил другую. Отведя его с милю от костра, они закололи его. Это - обычный способ казни преступников. Им не разрешается говорить, хотя в одном случае приговорённый к казни человек, чувствуя боль в туго сжатом запястье, сказал: "Держите меня слабее, неужели нельзя иначе? Вас самих скоро поведут таким же образом". Люди Мпепе убежали к бароце, и так как для нас было бы неблагоразумно ехать туда во время смуты, последовавшей за смертью Мпепе, то мы вернулись в Линьянти.

Описанное происшествие даёт полное представление об образе действий туземных вождей по отношению к важным политическим преступникам. В обыкновенных же случаях вожди действуют весьма рассудительно. Истец просит человека, против которого он думает возбудить дело, пойти вместе с ним к вождю. Отказа в этом никогда не бывает. Когда оба они являются в котла, то истец встаёт и, ещё до того, как вожди со своими людьми соберутся там, начинает излагать своё дело. После того как он расскажет всё, он продолжает стоять несколько секунд, вспоминая, не опустил ли он чего-нибудь. За ним встают свидетели, на которых он ссылался, и рассказывают всё, что они видели или слышали лично, но не то, что слышали от других. Ответчик, выждав несколько минут, чтобы дать высказаться до конца противной стороне, медленно поднимается, завёртывается в плащ, принимая деланно-спокойный вид, нарочито позёвывает, сморкается и начинает объяснять дело, отрицая обвинение или подтверждая его, в зависимости от обстоятельств.

Иногда, если жалобщик, раздражённый его замечаниями, выражает свой протест репликами с места, обвиняемый спокойно повёртывается к нему и говорит: "Молчи, я сидел спокойно, пока ты говорил, не можешь ли и ты спокойно слушать? Неужели ты хочешь, чтобы всё было только по-твоему?" Аудитория никогда не проявляет склонности поддерживать перебранку и всегда требует в таких случаях тишины, поэтому обвиняемый продолжает говорить до конца всё, что он хочет сказать в своё оправдание. Если у него есть свидетели, подтверждающие действительность оправдывающих его фактов, то следом за ним выступают и они со своими показаниями.

Присяги никакой не существует, но иногда, если какое-нибудь утверждение кажется спорным, то человек говорит: "Клянусь моим отцом", или: "Клянусь вождём, что я говорю правду". Их правдивость в отношениях друг к другу достойна замечания. Европейцам нелегко понять систему их управления. Какой-нибудь бедняк может сказать в свою защиту против богатого: "Я с изумлением слышу, что такой знатный человек создаёт ложное обвинение"; ложь является чувствительным преступлением против всего общества, к чувствам которого, таким образом, апеллирует человек, зная, что общество поддержит его в этом отношении.

Если судебное дело не имеет важного значения, то вождь тут же решает его сам. За возбуждение пустячного дела он бранит жалобщика и прекращает дело, не дослушав его до конца, или позволяет ему продолжать объяснения, но не обращает на них никакого внимания. Так относится он к семейным ссорам, и тогда можно видеть, как жалобщик торопливо излагает дело и ни одна душа не слушает его. Но если тяжба происходит между знатными людьми или если подобное дело возбуждается князьками, тогда берут верх требования этикета.

Когда вождь не видит ясного пути к решению вопроса, то он молчит; тогда один за другим встают старшие и излагают своё мнение, чаще в форме совета, чем в форме решения, и когда вождь находит, что все сходятся во взгляде на дело, то согласно общему взгляду произносит свой приговор. Только один он говорит сидя, все другие при выступлениях стоят. Так как вождь распоряжается жизнью и смертью своих подданных и может заставить подчиниться любому своему требованию, которое является законом, то никто не отказывается согласиться с его решением.

Этой системы, придерживаются и макололо и баквейны. Когда, впоследствии, мы были в Кассандже, то у моих людей произошла однажды между собой небольшая ссора, и они обратились ко мне, как к своему вождю, для суда. Не долго думая, я вышел из дома португальского торговца, в котором был гостем, сел и, по принятому у них обычаю, выслушал обе стороны. Когда я произнёс свой приговор в форме увещания, то они ушли, повидимому, удовлетворёнными. Некоторые из португальцев, с большим интересом наблюдавшие процедуру суда, выразили мне благодарность за хороший урок, преподанный им самим - как поступать в тяжебных делах; но я не мог отнести к себе их благодарности за способ производства дела, потому что сам перенял его в готовом виде.

Я узнал здесь, что Секелету, по принятому у бечуанов обычаю, стал после смерти своего отца хозяином всех его жён, и двух из них он сделал собственными жёнами. Дети, рождённые от него этими женщинами, считаются в таких случаях его братьями. Когда у кого-нибудь умирает старший брат, то их берёт следующий по возрасту брат, как это делалось в древности у иудеев, и детей, которые могут родиться от этих женщин, он называет братьями. Таким образом он восстанавливает потомство своему умершему родственнику. Дядя Секелету, который был младшим братом Себитуане, взял себе в жёны главную жену Себитуане, которая считалась царицей; среди жён вождей бывает всегда одна, которая пользуется этим титулом. Её хижину называют великим домом, и её дети наследуют права вождя. Если она умирает, то на её место избирается новая жена, которая пользуется такими же преимуществами, хотя бы она была моложе всех других жён.

После смерти Себитуане большинство его жён было роздано влиятельным князькам, и по поводу быстрого окончания ими вдовьего траура была сложена песня, в которой говорилось, что только одни мужчины почувствовали горестную утрату своего вождя Себитуане, а женщинам дали новых мужей так скоро, что их сердцу некогда было предаваться скорби. В описываемое мною время у макололо вследствие смертоносной эпидемии сильно изменилось численное соотношение полов, и женщины жаловались, что их не ценят в той степени, какой они заслуживают. Большинетво чистокровных макололо погибло от лихорадки. Те, которые выжили, являются лишь небольшим остатком народа, пришедшего вместе с Себитуане на север. Переселившись из очень здорового южного климата в эту долину, где мы застали их, они оказались более восприимчивыми к лихорадке, чем чёрные племена, которые были покорены ими здесь.

По сравнению с племенами бароце, батока и баньети кожа у макололо имеет какой-то болезненный оттенок. Она светлого коричневато-жёлтого цвета, а у названных племён очень тёмная, с лёгким оливковым оттенком. Все темнокожие племена считают светлый цвет кожи более красивым; их женщины, горя желанием иметь светлокожего ребёнка, жуют с этой целью кору одного дерева в надежде на то, что это будет иметь желаемое действие.

Для моих глаз тёмный цвет кожи гораздо приятнее рыжевато-коричневого цвета кожи здешних людей, принадлежащих к смешанной, наполовину европейской, крови. Этот рыжевато-коричневый цвет близко напоминает цвет кожи женщин макололо. Последние обыкновенно не болеют лихорадкой, но они не обнаруживают и такой способности к деторождению, как прежде, и к их жалобам на то, что ввиду диспропорции полов их не ценят, теперь прибавляются жалобы на отсутствие детей, которых все они чрезвычайно любят.

Женщины макололо почти не работают. Семейства макололо разбросаны по всей стране по одному или по два в каждой деревне. Все они являются властителями и хозяевами покорённых ими племён, которых они называют в целом "мака-лака". Макалака принуждены оказывать им определённые услуги и помогать в обработке земли, но каждое покорённое племя имеет собственную землю для посева и в других отношениях является почти независимым. Покорённые племена бывают очень довольны, если их называют "макололо", потому что название "макалака" употребляется в качестве презрительной клички для обозначения их подчинённости и низшего состояния. Такой вид порабощения можно определить как крепостничество. Хотя оно есть результат подчинения силе, но по необходимости проявляется в мягких формах. Тому, с кем плохо обращаются, бывает так легко перебежать к другим племенам, что макололо принуждены обращаться с ними как с детьми, а не как с рабами. Некоторые хозяева, которым, вследствие своего дурного характера или просто нежелания, не удалось привлечь к себе покорённых людей, часто остаются без единого слуги. Закона против беглых рабов не существует, и он невозможен. Люди, которые стали рабами добровольно, всегда охотно помогают беглецам переправиться через реку. Женщины макололо всегда щедро подают беглецам молоко и мясо и редко требуют за это какой-нибудь работы, за исключением работы по украшению их хижин и дворов.

Женщины пьют очень много боялоа, или о-ало ("бузы" арабов), напитка, приготовляемого из толчёного зерна сорго, или "дурасайфи"; он очень питателен и создаёт ту округлость форм, которая считается всеми красивой. Женщины не любят, когда лица другого пола видят, как они распивают боялоа. Свои курчавые волосы женщины очень коротко обрезают. Им очень нравится, когда тело блестит от масла, которым они все мажутся. Одежду составляет короткая, до колен, юбка; она делается из кожи быка, выделанной до мягкости сукна. Когда женщина не занимается работой, то на её плечи бывает наброшен мягкий кожаный плащ, но когда она работает, то сбрасывает с себя плащ и остаётся в одной юбке. Излюбленными их украшениями являются медные кольца толщиной в мизинец, которые они носят на ногах над лодыжками, и браслеты, сделанные из слоновой кости или меди; последние бывают часто шириной в дюйм [2,5 см]. Кольца бывают так тяжелы, что ноги растираются ими до волдырей. Но это - мода, и поэтому женщины носят тяжёлые кольца с таким же воодушевлением, с каким наши дамы носят узкие корсеты и узкие туфли. На шее у женщин макололо обязательно висят бусы. Самые модные цвета бус - светлозелёный и розовый, и за бусы этих цветов торговец получит здесь всё, что ему угодно.

В качестве подарка я привёз с собой улучшенные породы коз и кур и пару кошек. Для подарка лично Секелету мной был куплен превосходный бык, но мне пришлось бросить его, так как у него стёрлись ноги. Макололо очень любят улучшать породы своего скота, и они остались довольны моим подбором. Я старался привести сюда быка, выполняя обещание, данное мной ещё Себитуане. Восхищаясь телёнком, который был тогда с нами, Себитуане предложил мне за него корову, стоившую по туземной расценке втрое дороже телёнка. Я подарил ему тогда этого телёнка и обещал привести другого, лучшего, чем этот, и Секелету был очень доволен моей попыткой сдержать слово, данное его отцу.






 
Рейтинг@Mail.ru
один уровень назад на два уровня назад на первую страницу