Мир путешествий и приключений - сайт для нормальных людей, не до конца испорченных цивилизацией

| планета | новости | погода | ориентирование | передвижение | стоянка | питание | снаряжение | экстремальные ситуации | охота | рыбалка
| медицина | города и страны | по России | форум | фото | книги | каталог | почта | марштуры и туры | турфирмы | поиск | на главную |


OUTDOORS.RU - портал в Мир путешествий и приключений

Геологи тоже "мажут" и - попадают

Многие геологи не только по призванию, но и по необходимости довольно часто становятся охотниками, ведь оружие нам полагается "по определению", - для защиты от диких зверей и подачи звуковых сигналов, как это пишется в соответствующих обоснованиях инженеров по технике безопасности. По мере возможности не отказывали мы себе и в добыче мяса "для котлового питания", для чего, разумеется, приобретались лицензии.

Случай, о котором хочу рассказать, произошёл в уссурийской тайге, где летом 1975 года я проводил свой первый после окончания геологического ВУЗа самостоятельный полевой сезон. Наш отряд из пяти человек, не считая собаки, - лайки Кемы - работал на побережье Японского моря.

Поставили мы лагерь километрах в семи южнее посёлка Малая Кема, в устье небольшой речки Заводской, на наших картах ещё носившей старое, китайское название - Кондо. Попавшему на неё впервые ни за что не догадаться о происхождении сего названия, - место необжитое, никаким заводом и не пахнет. Объясняется же всё довольно просто. В сороковые годы к Приморью подошли косяки сельди иваси, поэтому по морскому побережью, - обычно в устьях рек и ручьёв, - понастроили небольшие, как сказали бы сейчас - мини-рыбозаводы. Потом, когда сельдь ушла (чтобы вернуться в семидесятые годы), эти заводы были закрыты, и от них остались лишь остовы, да иногда заржавленные дизели. На Заводской тоже когда-то стоял такой заводик, но его пребывание здесь угадывалось с большим трудом - по разрушенному его фундаменту и признакам посёлка, - одичавшим грушам и, словно воронкам от снарядов, зарастающим ямам на месте бывших домов.

Несколько дней мы ходили в маршруты в окрестностях Заводской-Кондо и однажды набрели на широкую, изрытую дикими кабанами поляну в долине небольшого ручья с мирным названием Муха (потом, через год, от случайного знакомого, я узнал, почему он так назывался, - это была кличка собаки геодезистов, проводящих там съёмку местности, а соседний ключ Шпека был назван так по фамилии экспедиционного радиста). Сделали напрашивающийся вывод, что здесь водятся кабаны, и, следовательно, нам есть чем там поживиться, благо оружия хватало, и лицензии на отстрел диких животных у нас тоже имелись.

Итак, мы решили сходить на охоту, надоело питаться одной мальмой - дальневосточной форелью - да тушёнкой. Пошли втроем: вооружённые кавалерийскими карабинами - коротенькими "сыновьями" мосинской трёхлинейки Александр Вржосек и автор этих строк, а также студент-практикант Толя Петухов с вертикалкой 16-го калибра. Кему взяли с собой. Следует пояснить, что её хозяин и по совместительству наш начальник Владимир Георгиевич Сахно, назвал её по реке Кеме, на которой совсем недавно наша собака испытала не только потрясение, но и весьма болезненные ощущения.

Наш лагерь тогда стоял на берегу этой большой реки, в метрах трёхстах ниже широкого омута. Дальше автомобильная дорога уже не шла, поэтому с большими подходами мы ходили в маршруты вверх по набитой тропе. Как-то, в свободный от работы день, все вместе мы собрались на камнях возле омута. Рыбачили, купались, - глубина, обычно небольшая в горных реках, здесь позволяла понырять и поплавать. Вокруг на камнях лежали удочки, спиннинги, карабины и ружья.

Вдруг мы услышали характерный треск разматываемой спиннинговой катушки и собачий визг, и увидели, что своим "кирзовым" носом наша собака оказалась насаженной на тройник искусственной "мыши", применяемой для ловли крупной рыбы - тайменей, ленков. Случилось же вот что: чтобы всего лишь её понюхать, Кема подошла к "мыши", укололась о крючок и, видимо, резко дёрнувшись, надёжно насадилась на него. Далеко убежать она не могла, - толстая леска держала крепко, поэтому мы её сразу схватили, зажали морду, и принесёнными из лагеря пассатижами сломали крючок, освободив собаку от мук.

Кеме вообще не везло. В лагере на Заводской она погналась за каким-то довольно крупным грызуном, который вцепился в её многострадальный нос, и снова окрестности огласил отчаянный собачий визг. Снова пришлось выручать собаку и отдирать грызуна.

…Дошли до нужной поляны, перейдя через невысокий перевал из Заводской в Муху, в его истоки, и осторожно двинулись вниз, - Толя по левой, нижней стороне, а мы с Сашей и Кемой - по правой. Мы уже прошли, наверное, треть поляны размером с футбольное поле, когда метрах в тридцати перед нами из травы вдруг вымахнула косуля и энергичными высокими прыжками поскакала к ближнему перелеску, отделённому от леса широким прогалом.

Пока я срывал с плеча карабин, одновременно снимая его с предохранителя, прошло секунды две-три, и зверь уже был вне поля зрения. Мгновенно прикинув, где он должен оказаться в данную секунду и внеся поправку на скорость, я выпалил в самую гущу деревьев. Ожидая появления козы в прогале, Вржосек тем временем тоже взял карабин наизготовку.

Прошло несколько секунд, но коза не появлялась, хотя уже давно должна была пересечь перелесок. Мы побежали вперёд, спустив Кему с поводка, - она ринулась, исчезнув в густой траве. Уже спустя несколько секунд до нас донесся её остервенелый лай, потом визг и снова лай. Скоро и мы были на месте, застав такую картину…

На крохотной полянке на боку лежал козёл с развороченной правой передней лопаткой, а на него наскакивала заливающаяся в лае собака. Несчастное животное ещё успело задними копытами ударить неосторожно приблизившуюся к нему Кему, заставив её завизжать от боли. Опять нашей собаке досталось, но, конечно, неизмеримо меньше, чем козлу.

Встали втроём рядом с погибающим животным, - даже Кема как будто прониклась скорбностью момента, - склонив головы, наблюдая, как из козла медленно уходит жизнь, - теперь никакая реанимация уже не спасла бы его. Как сказал бы в подобном случае синхронный переводчик англоязычной кинопродукции на медицинскую тему, - мы "теряли" козла, одновременно приобретая вкусное и свежее мясо, в которое прямо на наших глазах он превращался, и это было хорошей компенсацией за "утрату".

На выстрел прибежал Толя и присоединился к нашему траурному стоянию. Потом, осмотревшись, он подошел к лиственнице диаметром сантиметров в тридцать, ковырнул там и показал нам, - это было свежее выходное отверстие карабинной пули, точно по центру. Прежде, чем раздробить лопатку бедному козлу, она навылет прошила толстое дерево. Поэтому рана на лопатке и была так ужасна, - пуля деформировалась, превратившись во что-то невообразимое. Едва начавшись, наша охота сразу и закончилась.

Чтобы у читателей не возникло подозрения, что автор создаёт себе репутацию суперохотника, сразу сообщу такую информацию, - незадолго перед этим, "королевским выстрелом", я дважды по целой обойме выпускал по скачущим, как антилопы, козам, прежде, чем они успевали скрыться в спасительном лесу без каких-либо повреждений.

А ещё про одно непопадание и тоже по козе, случившееся уже после этой удачной охоты, хочется рассказать особо, предварительно сообщив о другой замечательной встрече в тайге, произошедшей тем же летом примерно за месяц до охоты на Мухе, когда мы вдвоём с Толей работали в "арсеньевских" местах, подробно описанных Владимиром Клавдиевичем в книге "По Уссурийскому краю", - на реке Мысовке, к западу от портового посёлка Ольга.

Все ближние тогда маршруты за неделю были пройдены, время до приезда экспедиционной машины из Владивостока еще было достаточно, поэтому, чтобы не сидеть без дела, я решил сделать многодневный маршрут с переходом в верховья левых притоков р. Васильковки. Наш путь проходил по хребту Мохнатый Мыс через г.Половинкина. В книге Арсеньева она называется Тазовской, а река Васильковка - Сыдагоу.

Утром намеченного для выхода в маршрут дня накрапывал дождь, и мы тронулись в путь только после полудня, когда просохла трава, поэтому перед г.Тазовской-Половинкина оказались лишь к вечеру. Мы поднимались по поросшему густым кедровым стлаником узкому водоразделу по мягкой, устланной рыжей хвоей звериной тропе, то и дело ныряющей под толстые разлапистые стволы.

Постепенно поднялись выше зоны леса, где нам открылись неописуемой красоты виды, но было не до них, - спотыкаясь, мы перепрыгивали через пружинящие ветки стланика, под особенно толстыми приходилось проползать на четвереньках. Слабый ветерок дул навстречу, немного охлаждая наши потные лица.

Примерно в полукилометре от маячившей впереди вершины, обычно шедший в маршрутах первым, я почему-то немного приотстал - то ли за камнем наклонился, то ли внутренний голос подсказал, что именно сейчас торопиться не стоит. Вдруг явственно слышу возбужденный Толин шепот: "Тигра, тигра!" На мгновение вспомнились сказочные персонажи Винни Пух с Пятачком и их друг, симпатичный и добродушный полосатый зверь Тигра.

Я сделал шаг влево и тоже его увидел. Он стоял метрах в десяти правым к нам боком и, как мне показалось, усатая тигриная морда выражала чувство удивления и досады, ведь судя по всему, мы с Толей застали его врасплох. Видно также было, что он растерян и не знает, как же ему теперь поступить. Мы же, как говорится, застыли, как вкопанные.

Не спуская с нас своих золотистых глаз, тигр тоже не двигался, дав нам возможность хорошенько его рассмотреть. Это был довольно крупный зверь, не меньше двух метров в длину, покрытый великолепным густым мехом. Конец толстого длинного хвоста у него нервно подёргивался. В остальном же, однако, держал он себя в своих мощных лапах спокойно: стоял молча, зубы свои не демонстрировал, смотрел, я бы даже сказал, - печально (нам оставалось только надеяться, что эта печаль не была сродни слезам крокодила), злоба в его глазах не читалась. В этот погожий день у него, видимо, хорошо выспавшегося, было миролюбивое настроение. По всей его комплекции также чувствовалось, что от голода он явно не страдал.

Довольно добродушный вид и совсем не агрессивное поведение тигра позволили нашим сердцам не провалиться в пятки, волосам не встать дыбом и не поседеть, а нам самим не испытать приступы "медвежьей болезни" и не онеметь, - такой случай, произошедший с одним из лесорубов, описан известным дальневосточным писателем-натуралистом Сергеем Кучеренко, и произошло это как раз на Васильковке, куда мы направлялись, - после встречи с гигантской кошкой он на несколько часов потерял дар речи, - мычал только и пальцем в тайгу показывал.

Так мы и стояли втроем в полной нерешительности. Потом тигр величественно повернул голову и, уже не глядя на нас, сошёл с тропы и двинулся по склону. Прежде, чем окончательно раствориться в волнах хвойного моря, его полосатая шкура с минуту ещё помелькала между мохнатых лап стланика.

Несколько минут мы оживленно обменивались впечатлениями, ведь прежде мне доводилось видеть тигров только в зоопарке, а Толе и подавно лишь на киноэкране в "Полосатом рейсе". Я посетовал, что мой "Зенит" лежал в рюкзаке, хотя у меня самого не было уверенности, что под внимательным взглядом "царя зверей", мне пришло бы в голову манипулировать фотоаппаратом, рискуя спровоцировать смертельный прыжок. Не стоит, наверное, и говорить, что в соответствии со сложившейся ситуацией, о применении своего оружия, - моего карабина и Толиной двустволки, - за всё это время мы даже не помышляли.

Эта замечательная история в том же году имела неожиданное продолжение и я приступаю к обещанному выше другому рассказу.

Уже наступил сентябрь, когда мы, отработав несколько районов, стояли на реке Малая Кема. "Мухинский" козёл был уже благополучно съеден, рыбы там практически не было по причине исключительно малых размеров реки, усугублённой засушливостью конца лета, и нам снова пришлось перейти на тушёнку. В один из погожих дней мы опять собрались на охоту в прежнем составе вместе с Вржосеком и Петуховым и хвостатой "тёзкой" реки. Наши надежды снова были связаны с кабанами, они в окрестностях лагеря явно водились, - следы их жизнедеятельности были повсюду.

Несколько часов свободного поиска по тайге положительного результата не дали, и мы уже засобирались поворачивать назад. Стоя на терраске журчащего внизу ручейка, невидимого в густых кустах, мы тихо совещались, - на охоте ведь громко не разговаривают, чтобы не распугать зверей, которых всем хочется подпустить поближе и увидеть сквозь прицел своих ружей. Вдруг мне послышался едва различимый характерный хруст гальки, который мог производить только какой-нибудь зверь. Я предостерегающе поднял руку, призывая к молчанию, и на языке жестов дал понять Толе и Александру, что внизу кто-то идет. Словно пограничная собака в дозоре, Кема тоже насторожила уши.

Прошло несколько томительных секунд, прежде чем между кустов внизу замелькало что-то рыжее. Как по команде, мы вскинули своё оружие, и вдруг к своему ужасу, чуть повыше мушки, очень явственно, я рассмотрел толстые тёмные полосы на рыжем фоне. "Не стреляйте, это тигр!!!", - зашипел я, и Вржосек, уже готовый надавить на спусковой крючок, не решаясь стрелять, недоуменно посмотрел вниз.

И в этот самый момент грохнул взорвавший тишину выстрел, - это Толя выпалил из ружья по животному, которое я принял за тигра. Потом он утверждал, что не слышал меня, почему и выстрелил раньше других.

Сразу после этого мы увидели, как из кустов выпрыгнула косуля и высокими, упругими прыжками поскакала вверх по ручью. Тут уж и мы с Вржосеком со своими винтовками присоединились, устроив настоящую канонаду. Вдруг нам показалось, что коза захромала. Подумали, что дело сделано и отпустили рвущуюся с поводка заливающуюся в лае Кему.

Потом случилось необъяснимое, - коза остановилась, как будто покорно ожидая своей участи, но как только наша собака прыгнула на неё, ловко увернулась и поскакала обратно мимо нас, словно "бегущий кабан" на стрелковом стенде. Кема не отставала, повизгивая от досады, что не может ухватить её за ногу. Стрелять в такой ситуации, - значит подвергать смертельной опасности собаку, поэтому мы только проводили глазами этот быстро скрывшийся в кустах дружный тандем. Некоторое время мы ещё слышали из леса треск ломаемых веток, а также лай Кемы, затем всё стихло.

…Поискали кровь на траве. Не обнаружив её, поняли, что, симулировав ранение, коза нас ловко обманула. Впрочем, её можно было понять, ведь ставка для неё была не больше, но и не меньше, чем - жизнь. Готовясь ответить за упущенного козла, я сконфуженно молчал, одновременно пытаясь сообразить, почему мне вдруг привиделся тигр. Довольно быстро нашлось удовлетворительное объяснение этому. Дело было в том, что от кустарника на шкуру зверя легли тени, принятые мной за полосы на тигриной шкуре, а поскольку встреча с настоящим тигром ещё не изгладилась из моей памяти, его дорисовало перед глазами моё воображение.

Скорее всего, выпущенная из Толиного ружья пуля срикошетила от кустов и не задела косулю. Он сокрушался потом, что стрелял не картечью, - разлетаясь веером, она существенно повышает шансы на охотничий успех и очень эффективна при стрельбе по не очень крупному зверю. По сути, я спас козу, - у неё не было никаких шансов уйти от пуль из двух карабинов и одного ружья, когда она шла так медленно.. Впрочем, Толя тоже невольно приложил руку к делу охраны диких животных, - подожди он секунду со своим выстрелом, то мы бы наверняка успели проделать в шкуре козы несколько аккуратных отверстий. Вполне возможно, что и одного выстрела хватило бы.

Вскоре вернулась тяжело дышащая после погони Кема. Она тоже чувствовала свою вину, что так легко "купилась" на манёвр козы, и отводила глаза в сторону. Не солоно хлебавши, мы вернулись в лагерь, чтобы продолжать потчеваться надоевшей тушенкой, зато теперь и у меня есть своя охотничья история.

Геннадий Ботряков





 
Рейтинг@Mail.ru
один уровень назад на два уровня назад на первую страницу