ВОКРУГ СВЕТА №5-1965

20-ЛЕТИЕ ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ

ФЛАГИ ПОБЕДЫ

В. КИСЕЛЕВ

ФОТО. Знамя победы над рейхстагом. Фото Е. ХАЛДЕЯ

Все годы войны солдаты мечтали о минуте, когда завершится война. И вот теперь перед ним, командиром роты Греченковым, москвичом, бывшим шахтером-метростроевцем, дымился город. Длинные узкие улицы завалены обломками стен, перегорожены баррикадами, изрыты воронками. Пожары заволокли весеннее небо дымом, окрасив его в багряно-коричневый цвет. Толстостенные дома ощетинились стволами зенитных пушек, пулеметами. Не затихают грохот разрывов и трескотня автоматных очередей.

За каждым углом, почти в каждом доме и дворе таился враг. На каждом шагу солдата поджидала пуля или осколок — это было логово фашистского хищника, бьющегося в последней агонии.

Обходя опасные места, через проломы и завалы рота Петра Греченкова вышла к Шпрее. Переправились через реку в первом эшелоне 150-й дивизии 29 апреля 1945 года. В предутренней дымке солдаты увидели темное пятиэтажное здание министерства внутренних дел — «дом Гиммлера». Дом походил на крепость, его оборонял полк эсэсовцев. Из окон, забитых мешками с песком, с чердака, из подвалов гитлеровцы открывали огонь по каждому, кто появлялся на площади.

У стен «дома Гиммлера» погиб комбат Твердо-хлеб. Его заменил капитан Давыдов.

— Взять во что бы то ни стало, — сказал Греченкову капитан. — А то не прорвемся к рейхстагу.

Сразу за артиллерийским налетом Греченков скомандовал:

— Пошли!

Поднятые командиром взводы рванулись вперед, пересекли улицу и укрылись за выступом здания. Фашисты опомнились, но было поздно — рота с ходу ворвалась в «дом Гиммлера».

Бой внутри здания не ослабевал, перешел врукопашную. Замурованные окна почти не пропускали света. Петр охрип от крика, оглох.

Рядовой Бородулин был у командира роты сейчас и заместителем и ординарцем. Он не отходил от Греченкова, прикрывая огнем из автомата.

Вслед за батальоном Давыдова в «дом Гиммлера» ворвались солдаты капитана Неустроева. К вечеру на помощь к ним пришел батальон майора Логвиненко. Бой перекинулся на верхние этажи.

К утру 30 апреля бойцы овладели «домом Гиммлера». Два полка сосредоточились в подвалах это го дома. Впереди — Королевская площадь, за ней — рейхстаг.

Наступал решающий час последнего штурма. Полки 150-й дивизии нацелились на рейхстаг. В роту прибыло пополнение. Ей придали пулеметную роту старшего лейтенанта Дегтярева и два танка из оставшихся машин танковой бригады подполковника Морозова.

В 13 часов 30 минут 30 апреля 1945 года по рейхстагу и окружающим его зданиям ударили пушки. Началась мощная артиллерийская подготовка. Залпы «катюш» сотрясли землю.

Сплошное бурое облако пыли, перемешанное с дымом, закрыло рейхстаг.

«Скоро конец, — сказал себе Греченков. — Пора!»

— Огонь по всем окнам! — крикнул он бойцам. Преодолели первые метры. Пули, словно горох, забили по камням. Огонь нарастал, прижимая солдат к земле. Залегли. Теперь цепь ползла по-пластунски. Кое-кто из солдат укрылся в воронках перед самым рвом, широким, забитым колючей проволокой, какими-то обломками, минами, залитым водой. Две узкие стальные балки, перекинутые через ров, служили единственной переправой. Выждав, когда огонь утих, сержанты Тонков и Лысенков перебежали по металлическим балкам,

следом за ними проскочили еще солдаты и сразу залегли, Греченков снова поднял роту в атаку. Ударили минометы. Возле Петра шлепнулась тяжелая мина, Но, видно, в сорочке родился лейтенант — мина не разорвалась. Прижимаясь к земле, солдаты упрямо ползли к зданию госпиталя, чтобы за его стенами укрыться от пуль и осколков.

Никого не нужно торопить — слишком велик порыв к победе и желанному миру.

Шли последние часы войны.

В госпитале солдаты взяли в плен немецкого генерала и полковника-медика.

— Господин лейтенант, — обратился на русском языке к Греченкову полковник. — Я хорошо знаю вас, русских, я бывал в России в 1925 году и хочу сейчас помочь вам. Спускайтесь вниз. Подземный ход приведет вас в подвал рейхстага.

Русская речь немецкого офицера удивила Греченкова больше, чем если бы сейчас взорвалась мина.

Он приказал солдату отвести пленных в штаб, а сам вместе с Бородулиным спустился в подвал, о котором рассказывал полковник. Подземелье действительно уходило вниз широкой галереей и напоминало туннель метро. Здесь было удивительно тихо. Но в этой тишине чувствовалось что-то зловещее. «Ловушка!» — подумал Греченков. Как бы угадывая его мысли, Бородулин сказал:

— Лучше идти улицей.

Поднялись на первый этаж. Часть роты уже достигла рейхстага со стороны Бранденбургских ворот. Сержант Тонков распахнул двустворчатые массивные двери. За ним внутрь рейхстага устремились солдаты.

— Держитесь, ребята! — крикнул Греченков. — Теперь на нас вся страна смотрит!

Когда после яркого дневного света глаза немного привыкли к полумраку помещения, Петр осмотрелся, Вдоль стен стояли высокие деревянные шкафы. На полу валялись раскрытые папки, документы, бланки. Круглые стенные часы шли. Стрелки на них показывали 14 часов 25 минут.

А по всему зданию гремели выстрелы. Открыв дверь в смежную комнату, Греченков метнул гранату и бросился вперед. Вдруг над головой что-то зашипело, защелкало. Бородулин инстинктивно вскинул автомат и дал очередь. Наверху никого не было.

Шум издавал репродуктор.

— Русские солдаты, раздалось из приемника. — С вами говорит немецкий комендант рейхстага. Если вы немедленно не оставите здание, будете сожжены. Предупреждаю...

Бородулин рассмеялся.

— Вперед!

Топот солдатских сапог эхом отдавался под высокими сводами. Была уже очищена большая часть комнат правого крыла, когда Греченков проник в круглый зал. И первый, кого он заметил, был наш солдат, стоявший у беломраморной статуи Вильгельма. Стоял он неестественно, прижимаясь левым боком к Вильгельму.

«Ранило», — догадался Греченков.

Солдат в правой руке держал гранату. Вокруг лежало несколько мертвых гитлеровцев. Греченков бросился к раненому, и тут же прогремела автоматная очередь. Пули прошли над головой. Тут же с другой стороны зала кто-то радостно закричал:

— Братцы, да это же свои! Не стрелять!

Это была группа старшего лейтенанта Гусева из батальона Неустроева.

Рейхстаг был в наших руках...

В три часа ночи 2 мая, выполнив задачу, лейтенант Петр Греченков по приказу командира батальона вышел со своими солдатами на берег Шпрее. Оборвался грохот, и все увидели, что на дворе весна... В скверах зеленели тополя, цвели акации. И над рейхстагом, словно майские маки, ярко алели флаги и флажки.

Флаги Победы!

* * *

Каждое утро, когда улицы Москвы оживают после ночи, в толпе спешащих на работу людей вы можете встретить пожилого рабочего, худощавого, немного сутулого, неторопливого в движениях и разговоре. Зовут его Петром Афанасьевичем Греченковым. Герой Советского Союза, он был командиром одной из первых рот, ворвавшихся в рейхстаг 30 апреля 1945 года.