Мир путешествий и приключений - сайт для нормальных людей, не до конца испорченных цивилизацией

| планета | новости | погода | ориентирование | передвижение | стоянка | питание | снаряжение | экстремальные ситуации | охота | рыбалка
| медицина | города и страны | по России | форум | фото | книги | каталог | почта | марштуры и туры | турфирмы | поиск | на главную |


OUTDOORS.RU - портал в Мир путешествий и приключений

На суше и на море 1984(24)


Огромная бухта, образовавшаяся всего лишь
БЕНГАРД ГРЖИМЕК

СРЕДИ ГЛЕТЧЕРОВ АЛЯСКИ

Очерк


Огромная бухта, образовавшаяся всего лишь 187 лет назад и ставшая самым большим национальным парком США

Не скрою, что ехали мы в эту знаменитую бухту Глетчеров * на Аляске с каким-то чувством затаенного страха. Мы — это мой сын Христиан и я.

Над нами пасмурное небо. Воздух довольно прохладный — семь градусов. По мере того как мы заплываем в бухту, волнение воды постепенно затихает. Вокруг нас плавают айсберги всех размеров. На них и на торчащих из воды утесах — повсюду лежат тюлени. О том, что здесь полно рыбы, можно догадаться и по наличию больших бакланов, а также по сидящим рядом с ними чайкам-бургомистрам, серебристым чайкам, кайрам и тупикам, а также куликам-сорокам. То тут, то там из воды выпрыгивают афалины, а вскоре мы замечаем и горбатых китов, или горбачей, как их здесь называют. Удается мне высмотреть даже такую редкость, как косатка. А «обшаривая» биноклем берег, мы обнаруживаем на прибрежных соснах белоголовых орланов — знаменитое американское «гербовое животное» (его изображение на гербе США. — Прим. ред.). Увидели мы у самого берега и бурого медведя, а потом еще двух черных медведей — барибалов.

* Глетчер (нем.) — ледник; на карте — английское название «бухта Глейшер» (Прим. ред.).

Одних только птиц в этих местах насчитывается двести видов.

Потом наше суденышко скользит вдоль отвесных стен утесов, вдоль облесенных горных склонов, мимо ревущих водопадов, низвергающихся с высоты, проплывает мимо устьев ручьев, впадающих в залив и окружающих их зеленых мшистых лужаек со множеством цветов. Однако не этим знаменита бухта Глетчеров — самый большой из национальных парков Америки, площадь которого составляет 11 400 квадратных километров (почти столько же, сколько занимает вся земля Шлезвиг-Гольштейн). Знаменит он, разумеется, своими глетчерами,

Когда мы огибаем очередной утес, перед нами внезапно вырастает белая ледяная стена, около трех километров шириной и почти сто метров высотой! А поскольку лед уходит еще на 200 метров под воду — значит, высота всего глетчера составляет 300 метров. На поверхности воды мы видим только его конец, сползший в воду, а протяженность всего глетчера составляет 160 километров.

От ледовой стены нас отделяет еще примерно 700 метров, но ближе подплывать нельзя: поверхность воды буквально усеяна льдинами и целыми айсбергами.

Вот это панорама! Мы долго стоим ошеломленные.

Внезапно раздается треск и грохот — кусок ледовой стены обламывается и шлепается в воду. И такое зрелище повторяется каждые десять — пятнадцать минут. Нам объяснили, почему это происходит: ледовая стенка внизу, под водой, тает быстрее, чем на воздухе.

Фото. Дальше чем на 100 километров сползают глетчеры с гор к морю

Высоченный вал приподнимает наше суденышко (кану) и угрожающе его раскачивает. В таком маленьком кану не следует подплывать близко к глетчеру. Соскальзывающие в воду глыбы приводят в движение плавающие на ее поверхности айсберги — попади мы меж ними, и лодочка расколется, как орех. Поэтому мы решили не искушать судьбу и, найдя на берегу необледенелое местечко, выбрались из лодки и стали карабкаться меж скал вверх по облесенному склону, чтобы попасть на «спину» глетчера.

Обламывание крошащегося языка глетчера, свидетелями которого мы сейчас являемся, производит достаточно внушительное впечатление, во всяком случае шум от него слышен на расстоянии 15 километров.

Шестнадцать глетчеров сегодня спускаются в бухту Глетчеров. На окружающие залив горы (самая высокая вершина — гора Фэруэ-тер достигает 4663 метров) влага с неба большую часть года выпадает в виде снега, а не дождя. Следовательно, ледовая стенка спускающегося в воду глетчера в свое время тоже была снегом. А это означает, что снег, точно так же как и вода в ручьях, в конце концов попадает в море, только с той разницей, что у. ручьев на это уходит пара дней, а снегу на то же самое требуются столетия. Свежий снег, выпадающий на вершины гор, поначалу превращается в фирновый, состоящий из круглых ледяных крупиц, а затем снежные слои становятся все толще и тяжелее, все сильнее спрессовываются, пока наконец не станут твердым льдом. Слой льда, делаясь все массивней и тяжеловесней, постепенно начинает сползать с вершин в долины, захватывая по пути обломки скал, камни и булыжники — из всего этого и состоят морены. У отдельных глетчеров срединная, следовательно, самая толстая часть продвигается ежедневно на полтора — три метра вперед. Скалистые же края задерживают лед, и он продвигается медленней. Здесь, в бухте Глетчеров, эти странствующие ледники все еще достигают моря, как это было когда-то и у нас в Европе в эпоху оледенения. Теперь же наши альпийские глетчеры и даже гималайские тают уже на полпути в горах, как только попадают в более теплые воздушные слои. А тут один только глетчер Мьюра (Muir), впадающий в бухту, содержит столько льда, сколько все 1100 швейцарских глетчеров, вместе взятые.

Когда путешественник и. первооткрыватель Джордж Ванкувер (имя которого носит сейчас третий по величине город Канады) в 1794 году плыл на своем паруснике вдоль здешнего берега, никакой бухты Глетчеров еще не существовало. Взору Ванкувера предстал лишь малозаметный вогнутый изгиб береговой полосы; все здесь было забито нагромождениями льда, и поэтому на составленной им карте огромная бухта Глетчеров даже не указана. А вот другой исследователь — Джон Мьюр — в 1879 году уже смог проникнуть вместе с четырьмя индейцами-проводниками в бухту и проплыть по ней на своем суденышке 77 километров. Склоны гор, которые еще сто лет назад были сплошь покрыты льдами, теперь зеленеют лесами. К 1916 году бухта увеличилась до 105 километров, а сейчас занимает уже 160 километров и достигает местами тридцатикилометровой ширины. Самый мощный из глетчеров — глетчер Мьюра за семь последяих лет «съежился» на восемь километров! Ведь с 1750 года климат Земли значительно потеплел. Здесь, в бухте Глетчеров, можно теперь увидеть удивительные вещи. Так, во многих местах, откуда сполз глетчер, из-подо льда появляются пни деревьев, простоявшие там три тысячи лет.

В тех местах, где растаявший лед оставляет за собой не только голые скалы, но и каменные осыпи и землю, там удивительно быстро возрождается жизнь: прорастают растения и деревья, а вслед за ними появляются и различные животные. И вот уже в ручьях кишат форели и лососи, которые приходят сюда нереститься. Появились здесь речные выдры, норки, снежные козы, длинношерстные сурки и медведи. На сегодняшний день в этих местах обитает постоянно от 175 до 230 медведей гризли. Но раньше всех здесь поселились, конечно, водоплавающие птицы: чайки-маевки, плавунчики, питающиеся планктоном, креветками и рыбой. Гнездятся они большей частью на уединенных островах, куда не добираются наземные хищники, в то время как пернатые дневные хищники, вороны и ласточки строят свои гнезда на деревьях и уступах скал. Там, где еще не успела появиться растительность, совсем рядом с отступающими ледниками, держатся белые куропатки, пуночки, чижи, а в ольховых и тополевых кустарниках обосновались дрозды и золотисто-желтые лесные певуньи.

Фото. Вновь появились в этих местах речные выдры. Изобилие рыб гарантирует им безбедное существование

С естествоиспытателем Джоном Мьюром в этих местах случилось удивительное происшествие, главным героем которого была местная собака индейцев по кличке Штикен. Этот случай заставил Мьюра над многим задуматься, и к нему он неоднократно возвращался в своих воспоминаниях. Штикен был небольшой черный песик, притом на довольно коротких лапах. Свой пушистый беличий хвост пес имел обыкновение загибать высоко на спину, так что он доставал ему почти до самых ушей. Когда Мьюр причаливал к берегу, у сопровождавшего его Штикена обычно не хватало терпения, он выпрыгивал из лодки в ледяную воду и плыл к берегу. Там он носился взад и вперед, стараясь поскорей обсохнуть. К отплытию он обычно поспевал последним, догоняя лодку вплавь, и его приходилось хватать за шиворот и втаскивать внутрь.

Четыре индейца-проводника поначалу категорически отказывались сопровождать естествоиспытателя, который, невзирая на туман и шторм, старался проникнуть все дальше в эти незнакомые бухты. Но когда он им рассказал, в каких только головокружительных поездках ему ни приходилось участвовать в других местах Канады и Аляски и чего только ни приходилось пережить, это им несколько придало бодрости духа. Самый старший из них сказал:

— Ты, должно быть, колдун. Но если мы тут с тобой погибнем, то по крайней мере в хорошем и надежном сопровождении попадем в загробные «охотничьи угодья». — После этих слов они стали соглашаться грести с каждым разом все дальше и дальше.

Штикен вел себя странно. Нрава необщительного, он обычно держался в стороне, не разрешал себя гладить, не слушался никаких команд и спал где-нибудь в отдалении, посреди багажа. Но когда индейцы отказывались сопровождать Джона Мьюра во время его пешеходных восхождений по облесенным горным склонам и глетчерам, Штикен считал своим долгом непременно следовать за ним, и никакими приказами, ругательствами, камешками его не удавалось прогнать. Он шел, и все тут. Однажды, когда Мьюр пересекал глетчер, поверхность которого была очень шершавой и грубой, бедная собака стерла себе лапы до крови. На снегу она оставляла за собой кроваво-красные следы, но тем не менее продолжала неутомимо бежать за своим спутником, пока тот был уже не в состоянии спокойно взирать на подобную экзекуцию — остановился, разорвал свой платок на четыре части и изготовил нечто вроде защитных носков для своего самоотверженного «проводника».

Однажды, когда оба они — человек и собака — уже в течение трех часов карабкались вверх по горным склонам и лесам и добрались наконец до глетчера, то обнаружили, что поверхность его иссечена глубокими трещинами. Каждая такая трещина уходила в глубину метров на шестьдесят, а то и больше! В течение двух часов Мьюр перепрыгивал одну трещину за другой, и собачка неутомимо прыгала за ним вслед. Когда исследователь достиг наконец противоположного края ледника, погода резко изменилась и начал подниматься туман. Стало ясно, что надо как можно скорей возвращаться, чтобы добраться до лагеря, где его ждали индейцы, до наступления темноты. Контуры окружающей местности стали быстро размываться, так что ориентироваться можно было уже только по компасу. Возвращался он явно уже не прежней дорогой, потому что внезапно наткнулся на широченную трещину, которую вначале не перепрыгивал. Поскольку край, на котором он стоял, несколько возвышался над противоположным, то прыгнуть туда не составляло особенного труда, однако вернуться назад было бы уже совершенно невозможно. Если намеченный путь возвращения оказался неверным, Мьюр попал бы в ловушку: пути назад не было. Он решил сесть и обдумать ситуацию: рискнуть или не надо? Но поскольку о том, чтобы переночевать здесь, на глетчере, не имея с собой необходимого снаряжения, не могло быть и речи, то, взвесив все «за» и «против», он пришел к выводу, что другого выхода нет — надо прыгать. Прыгнул. Штикен прыгнул за ним немедленно вслед. Однако, пройдя несколько шагов, исследователь, к своему ужасу, понял, что очутился на своего рода островке между двумя трещинами, одна из которых была уже непреодолимой ширины. Он поспешно пошел вдоль края трещины в надежде найти более узкое место, но тщетно: пройдя километр, он был вынужден вернуться и пройти столько же в другую сторону. Все напрасно. Лишь в одном месте оказалось нечто вроде ледяного мостика. Однако солнце, как это бывает в подобных случаях, обтаяло его сверху до узенького канта, в то время как книзу он расширялся. На подобные ледовые перемычки вообще нельзя особенно полагаться, потому что они, как правило, бывают растрескавшимися и непрочными. Пропасть под ними уходила вниз метров на сто, не меньше, словом, страшная, глубокая могила. Что делать? Мьюр решился. Он сел верхом на «мостик» и, обрабатывая его впереди себя ледорубом, продвигался понемногу вперед, пока не добрался до противоположной стены трещины. Но поскольку она возвышалась еще на целый кусок над перемычкой, ему пришлось пробивать и в ней ступени, чтобы, вставляя в них ноги, карабкаться наверх. Наконец препятствие было преодолено. Мьюр сел, чтобы отдышаться и унять бешено колотящееся сердце. И только тогда вспомнил о собаке. Он позвал ее, но она не решалась переползти по «мостику»: она испуганно завывала, скулила и смотрела на него глазами, полными отчаяния. Ни крики, ни свист не помогали.

Фото. По тотемному столбу можно убедиться в том, что индейцы племени тинглетт обожествляют бурого медведя

— Неужели придется беднягу оставить здесь погибать голодной смертью? — испугался Мьюр.

А короткий день тем временем уже клонился к концу. Когда человек сделал вид, что уходит, пес собрался с духом и с отчаянной решимостью медленно пополз по острому ледовому канту, ставя лапы в прорубленные Мьюром углубления. У Мьюра перехватило дыхание, пока он наблюдал за тем, как животное, балансируя, форсировало трещину. На гладкую отвесную стенку в конце пути собака взобралась, как отъявленный альпинист, быстро и ловко ставя лапы в прорубленные отверстия.

Очутившись в безопасности, собака сразу преобразилась. Ее отчаяние сменилось шумным восторгом: она носилась взад и вперед, подпрыгивала, лаяла, визжала, кружилась на месте, затем повалилась на спину и стала дрыгать ногами, а когда человек присел отдохнуть, стремглав кинулась к нему и облизала лицо.

Однако следовало поторопиться. Когда же они наконец добрались до лагеря, мертвые от усталости, Штикен упал и мгновенно уснул. Но и во сне он еще продолжал перебирать лапами и повизгивать, по-видимому ему снилось, что он ползет по ледяному скользкому мостику, под которым разверзлась жуткая черная бездна. Мьюру, между прочим, снилось то же самое, причем несколько ночей подряд.

А собаку после этого случая словно подменили. Она привязалась к Мьюру всей своей собачьей душой. Теперь даже в лагере Штикен не отходил от своего друга, клал ему голову на колени и преданно, не отрываясь, смотрел в глаза. По ночам он приходил к нему в палатку, залезал даже в постель. И все оставшееся время, которое им было суждено еще провести вместе, он всячески выказывал свою любовь и расположение к этому человеку. К сожалению, Джону Мьюру перед отъездом в Калифорнию пришлось оставить Штикена у индейцев, но забыть эту преданную маленькую собаку он уже не смог никогда.

Когда мы с Христианом перепрыгивали через трещины в глетчере, нам все время вспоминалась эта история и думалось о том, как же сложилась дальнейшая судьба отважного маленького пса...

Перевод с немецкого Евгении Геевской

 
Рейтинг@Mail.ru
один уровень назад на два уровня назад на первую страницу