Мир путешествий и приключений - сайт для нормальных людей, не до конца испорченных цивилизацией

| планета | новости | погода | ориентирование | передвижение | стоянка | питание | снаряжение | экстремальные ситуации | охота | рыбалка
| медицина | города и страны | по России | форум | фото | книги | каталог | почта | марштуры и туры | турфирмы | поиск | на главную |


OUTDOORS.RU - портал в Мир путешествий и приключений

На суше и на море 1982(22)


СИБИРЬ НЕФТЯНАЯ И ГАЗОВАЯ

В окрестностях Тюмени высится старая буровая вышка, поставленная еще в первые послевоенные годы. Для нефтяников это дорогая реликвия—начальная веха на долгом и архитрудном пути к нефти Сибири. С нее, бабушки нынешней буро-пой техники, и зарождалась главная нефтяная база Страны Советов.

Советский Союз ныне одна из нефтяных держав мира. За этим фактом— огромные усилия людей. Полезно вспомнить, что еще в 60-х годах СССР почти вдвое отставал от США по объему добычи этого ценнейшего энергетического сырья, однако в 1974 г. произошла смена мирового лидера в нефтедобыче.

Уже много лет подряд советская нефтяная промышленность отличается устойчивостью роста: к 1980 г. она дала более 600 млн. т. нефти с газовым конденсатом.

Вряд ли найдется другой вид сырья, добыча которого была бы столь эффективной и важной для общества. Затраты, даже весьма значительные, здесь быстро окупаются. А повышение удельного веса нефти и газа в энергетическом балансе страны, по данным академика А. А. Тро-фимука, на 1% приносит годовую экономию примерно в миллиард рублей.

Наиболее примечательная черта нефтяной индустрии—освоение новых месторождений. Заглянем в статистический справочник за 1964 год: в нем еще не зафиксирована добыча нефти в таких ныне широко известных районах, как

Западная Сибирь, полуостров Мангышлак в Казахстане, Удмуртия, Белоруссия. А ведь сейчас это известные нефтяные центры страны.

И конечно, поистине «черной жемчужиной» в нашей нефтяной короне следует считать Сибирь. Открытие сибирских нефтяных месторождений стало заметным событием шестидесятых годов. Печать—советская и зарубежная — уделяла много внимания новым нефтегазоносным провинциям, не скупясь на щедрые прогнозы и громкие эпитеты.

К началу восьмидесятых годов, например, в Западной Сибири геологи знали уже о двухстах месторождениях жидкого и газообразного углеводородного сырья. И число находок продолжало расти.

Мнение специалистов единодушно: все открытые месторождения удивительны и на редкость щедры. Например, наиболее крупное из них—

Уренгойское — oтличается исключительной мощностью газового пласта. Причем газ всюду очень высокого качества, без вредных примесей.

Столь же высококачествен и газовый конденсат. Сама природа создала здесь, в промерзших недрах земли, некое подобие завода по выработке готового топлива. Газовый конденсат можно заливать в топливные баки тракторов, и дизели работают. Это настоящая арктическая солярка высшего класса, которая не замерзает даже при сильнейших морозах.

Рисунок. Бурение скважин идет и в пургу и в крупный мороз

Но самое замечательное, думается, даже не эти уже известные богатства, а обещающие возможности сибирских недр.

Геологи уверяют, что тут находится значительная часть всех прогнозируемых нефтяных и газовых ресурсов страны. Поясним: прогнозируемых — значит тех, которые могут быть открыты в обозримом будущем. Запасы тюменского газа оцениваются астрономической цифрой, счет идет на десятки триллионов кубических метров. Такие редкостные месторождения, как Уренгойское, Медвежье, Заполярное и Ямбургское, во всем мире по праву называют «звездами» первой величины. А ведь пока почти все открытые месторождения приходятся на мезозойские отложения, которым лишь 100— 185 млн. лет.

Первые же глубокие скважины, пройденные на юге Западной Сибири, распахнули неведомые нефтедобытчикам палеозойские отложения: их возраст превышает 300—400 млн. лет. Здесь тоже есть нефть!

Особенно приметно междуречье Лены и Енисея в Восточной Сибири, где поисковые работы только начались.

О столь редкой нефти не смели мечтать и самые оптимистически настроенные патриоты Сибири. Однако даже тогда, когда не прошли еще первые восторги и удивления, специалистам-нефтедобытчикам, экономистам и транспортникам стало ясно: появились проблемы, с которыми раньше нефтяной промышленности СССР сталкиваться не приходилось.

У экономистов-географов есть термин—«транспортная освоенность территории». Ученые пользуются им, когда хотят сказать о состоянии транспорта в данном регионе. Сколько километров дорог приходится на квадратный километр территории? Каково среднее количество машин на такую же единицу площади? Сколько мастерских, гаражей, заправочных баз, складов и тому подобного? Все это учитывает ТОТ—показатель транспортной освоенности территории.

В Западной Сибири, особенно на севере Тюменской области, этот показатель был близок к нулю: не было почти ничего, что могло бы относиться к современному транспорту. Более того, впору было задуматься: а возможен ли он там вообще? Тюменские болота могли бесследно поглотить все транспортные средства.

На Западно-Сибирской равнине, в Среднем Приобье, где великая сибирская река Обь на протяжении нескольких сотен километров протекает почти в широтном направлении, природа и разместила свои скрытые кладовые. Места эти далеко не самые удобные для освоения: топи и непролазная болотная тайга, реки, озера, а местами и вечная мерзлота окружают нефтяные месторождения.

Что такое знаменитый Самотлор? В болотистом крае затерялись озеро и клочок земли, под которым нефть. Так и на любом другом месторождении: островок суши и трясина вокруг на десятки километров.

В таких природно-климатических условиях никому еще не приходилось организовывать крупномасштабную добычу «черного золота». В других районах СССР нефтепромыслы создавались на твердых, незаболоченных почвах.

Весной паводковые воды Оби и ее притоков затопляют огромные площади. Когда в это время летишь на вертолете, то незатопленные участки выглядят редкими островками в бескрайнем море. Надо еще учесть, что Среднее Приобье входит в зону Сибирского Севера. Зима здесь длится полгода. Морозы иногда доходят до 50°. Дуют обжигающие холодом северные ветры, часты обильные снегопады, пурга, туманы, способные на несколько дней приостановить транспортное сообщение.

На нефтяных полях Западной Сибири суровой, жесткой зимой порой неделями давит лютый мороз. Воздух становится густым, искрящимся туманом. Металл делается ломким и хрупким, как кусок сахара,—стукни посильнее молотком, он рассыплется или покроется трещинами.

Летом же тайга и болота кишат полчищами жалящих насекомых, окрещенных сибирскими старожилами емким собирательным словом «гнус». Иначе говоря, люди, которым пришлось осваивать нефтяные месторождения Среднего Приобья, попадали в особые, экстремальные условия.

Необычными оказались также демографические и экономико-географические условия хозяйственного освоения Среднего Приобья. Во-первых, до середины шестидесятых годов оно было очень слабо заселено, и, чтобы превратить его в нефтяной край, нужно было переместить сюда сотни тысяч человек из других районов СССР, а следовательно, построить для новоселов города и поселки. Во-вторых, люди столкнулись с бездорожьем: не было ни железных, ни автомобильных дорог на протяжении сотен и тысяч километров. В первое время пришлось использовать тракторы, бульдозеры, даже экскаваторы для перевозки грузов. Ведь доставлять их можно было только зимой, когда болотную трясину сковывал лед. Но и то не везде, и то с опаской: скованная морозами топь под тяжестью могла разверзнуться. Ледяная твердь порой не выдерживала тяжести машин, и болота «заглатывали» тракторы, автомобили, перевозимые на них строительные материалы, оборудование, продукты. Иногда машины погружались на глубину до 12 м. Вездеходы же в массовых грузоперевозках экономически невыгодны.

Кое-где выручали реки, но осваивать надо было территории, превосходящие иногда по размерам некоторые европейские государства. Единственным видом магистрального транспорта длительное время оставался водный. Однако навигация на сибирских реках коротка—пять, в лучшем случае шесть месяцев в году, да к тому же часть месторождений удалена от водных путей.

Авиация хоть и помогала перевозить грузы, но это слишком дорогой вид транспорта для таких целей.

И еще одна трудность выявилась в ходе освоения месторождений: Среднее Приобье удалено от промышленных центров, поэтому очень большой и долгий путь проделывали нефтяное и другое оборудование, строительные конструкции и детали, потребительские товары. От долгой дорожной тряски грузы часто портились, выходили из строя. Так, например, буровые станки пришлось доставлять из Закавказья, Поволжья, преодолевая расстояния в 3—5 тыс. км. А для того чтобы направить сибирскую нефть потребителям, нужно было построить трубопроводы протяженностью 2 тыс. км и более. Эти стальные артерии прокладывались через болота, многочисленные реки.

Сказывалось и отсутствие опыта хозяйственной деятельности в подобных условиях. Действительно, здесь, в Тюмени, задача освоения нефтяных полей оказалась сродни проблеме освоения иной планеты: нужна была другая техника, другие способы строительства дорог, другие методы добычи. В СССР еще не было налажено массовое производство машин, конструкционных материалов и других технических средств в «северном исполнении». Поначалу пришлось эксплуатировать в суровых природно-климатических условиях Среднего Приобья обычную, стандартную технику.

Все это, естественно, создавало ряд трудностей при хозяйственном освоении территории. Они сказались прежде всего в строительстве. В обжитых, старых нефтяных районах СССР — на Урале, в Поволжье, на Северном Кавказе, в Азербайджане—развитая транспортная сеть, а также относительно мягкие природно-климатические условия позволяли вести строительство промысловых объектов в течение всего года.

А на Среднем Приобье строительный сезон сперва длился всего три-четыре месяца. В лютые морозы не выдерживала техника: не заводились двигатели, раствор застывал в бетономешалках, резиновые шланги разбивались, как стеклянные. Сложно было наладить и эксплуатацию новых месторождений. Зимой, когда нельзя было вывозить нефть по реке, а магистральных трубопроводов еще не было, приходилось перекрывать скважины и они месяцами бездействовали.

Многие стандартные технологии оказались малоподходящими для необычных условий Среднего Приобья: они приводили к перерасходу средств. Пришлось начать поиск новых решений.

Рисунок. Мыс Харасавей, теплоход в ожидании разгрузки

На болотных просторах Западной Сибири сначала робко, затем все увереннее загудели, зарычали снегоболотоходы— гибриды автомобиля и вездехода. Поднимая облака снежной крупы, поплыли платформы на воздушной подушке. Им не страшны ни топь, ни водная гладь, которые неодолимы для обычных машин. Специальные сухопутные платформы на воздушной подушке перевозят целые буровые вышки и домики для нефтедобытчиков.

Появился новый транспорт, позволявший иногда обходиться вообще без дорог в обычном смысле. Но совсем не строить дорог, конечно, было нельзя. Каждый километр шоссе по болотной земле обходился в 500—600 тыс. руб.! Деньги, что и говорить, немалые. К сожалению, дороги очень быстро выходили из строя. Тяжелые автомобили, морозы и дожди за три-четыре года полностью разбивали покрытие.

Приходилось постоянно «латать» шоссе, ремонтные бригады работали круглый год — и не справлялись. Когда едешь на автомобиле возле Нижневартовска или Сургута, недобрым словом вспоминаешь строителей. Ухабы и рытвины в отдельных местах, как на проселочной дороге. А каков же выход?

Настоящие, капитальные пути строятся в Западной Сибири не спеша, но основательно и надолго. Между Тюменью и Сургутом всего семьсот километров. Чуть больше, чем между Москвой и Ленинградом. Но почти вся трасса окружена болотами. А примерно двести километров она тянется по непроходимой зеленой топи. Но в 1976 г. гудок тепловоза услышали жители Нижневартовска— пришел первый поезд с грузами для нефтяников.

В день коммунистического субботника 17 апреля 1976 г. путейцы-строители уложили первый километр пути на север от Сургута. А 19 апреля 1980 г., тоже в ленинский субботник, монтировались рельсы на станции Тарко-Сале. Между двумя этими событиями лежат четыре года и... путь длиной 500 с лишним километров.

На следующий день, 20 апреля, в Тарко-Сале прибыл первый железнодорожный состав. За празднично украшенным тепловозом бежали два пассажирских вагона, четыре цистерны с дизельным топливом, одиннадцать вагонов с разборными домами, две платформы с гравием. Да еще восемь вагонов с продуктами. Так что пробный поезд, который ранним утром разбудил протяжным гудком жителей поселка, имел вполне солидный вес—полторы тысячи тонн. Через несколько месяцев такой же полновесный поезд пришел к новой станции Уренгой.

Дорога сразу же начала оплачивать те огромные капиталовложения, которые государство вложило в развитие Западно-Сибирского нефтегазового комплекса.

Вот только две цифры: если перевозка одной тонны промышленного оборудования по линии Тюмень—Сургут стоит пять рублей, то автомобильным транспортом—триста пятьдесят!

Огромные деньги экономит железная дорога в Западной Сибири. А можно бы, видимо, сэкономить и больше. Разве традиционная железная дорога—лучший транспортный вариант для края сплошных болот? И уже зреет идея дороги не совсем обычной. В Норильске и других северных городах дома стоят на сваях, а не на фундаменте. Так же проложены и трубопроводы. Почему бы на опорах, по воздуху, не протянуть нитку железной дороги? Монорельс? Быть может, тогда не придется возводить многокилометровые насыпи-плотины?

Упорство, мужество, изобретательность позволили сделать, казалось бы, невозможное—быстро и масштабно начать освоение нефтяных полей Тюмени.

Но никакая изобретательность, понятно, не могла избавить от весьма значительных расходов—она их только сократила. Ведь начинать приходилось буквально с нуля во всем.

Да, новую Сибирь невозможно представить без нефти Самотлора. Это молодое месторождение известно всей стране. Никогда еще нефтяные ресурсы не осваивались столь быстрыми темпами. Первая поисковая скважина обнаружила нефть в 1965 г.

Она-то и позволила сибирякам перешагнуть... сразу через десять лет. Именно такой долгий срок требовали все операции по доскональной разведке, утверждению запасов, составлению схемы разработки.

Молодые нефтедобытчики Сибири не стали тратить годы. Они знали, что обнаружено перспективное месторождение. И уже через три года с небольшим Самотлор начал работать на народное хозяйство.

Трудно достался Самотлор, очень трудно. Под болотными топями, под таежным буреломом, под водной гладью большого озера лежала его нефть. Чтобы обогнать время, нефтедобытчики в морозном январе вырубили во льду промерзшего озера «окно» размером сто на сто метров, убрали горы льда и ила, пока не дошли до твердого грунта, наконец, засыпали котлован песком. Весной получился остров. Первый искусственный остров для буровой возвышался над водной гладью в полутора километрах от берега.

Теперь по озеру проложены, будто стрелы, бетонные дороги. По ним проезжают машины, спешат на работу люди. И все эти постройки кажутся обычными, будничными, к ним привыкли, как привыкают ко всему хорошему, удобному.1

Бетонное кольцо автомагистрали тугим поясом охватило озеро Самотлор. К дороге подступает изумрудный моховой ковер, напоминающий строгий, подстриженный газон. Только на сибирском «газоне» не увидишь таблички «Ходить запрещается». Об этом и так знают все— ведь под зеленым ковром—трясина.

Лишь на сухих островках стоят пышные леса, около них—серебристые диски нефтехранилищ, штабели труб, оборудование, которого раньше не было у нефтяников страны. Путевку в жизнь ему дала Сибирь, Самотлор. Здесь зародилась новая, сибирская технология добычи. Местные условия подсказали очень важное инженерное решение: наклонно направленное бурение. Сложности при устройстве людей в суровом болотном краю потребовали максимальной автоматизации добычи, транспортировки горючего.

Однако самым главным, что дал Самотлор, был опыт. Опыт, который позволил всему сибирскому нефтегазовому гиганту расправить крылья и приступить к современному освоению новых месторождений, не боясь ни морозов, ни болот, ни бездорожья.

Промыслы нефти и газа в Сибири особые.

Бурение по старинке требовало густого леса нефтяных вышек, который просто не мог расти в болотном море Тюмени. Инженеры решили в одной точке бурить несколько наклонных скважин, которые пучком стальных жал вопьются в нефтяной пласт.

Так не было? Значит, будет! И в Сибири тысячи скважин оборудовали по-новому, «как в Тюмени». На молодые промыслы Западной Сибири за опытом стали приезжать буровики из старых нефтедобывающих районов страны.

Заново был найден способ строительства насосных станций, компрессорных и сепарационных установок и некоторых других важных промысловых объектов.

Станции, установки и оборудование теперь полностью собирают на заводе и уже готовыми, в едином блоке, перевозят по реке на стройплощадку нового промысла. Преимущества блочно-комплектного метода оказались настолько очевидными, что ныне все месторождения оснащают именно так. Промысел собирают, будто из кубиков, быстро и без дополнительных затрат. Сберегаются немалые государственные средства, а главное, резко сокращаются сроки освоения месторождений. Страна быстрее получает нефть.

Большой выигрыш во времени и в средствах дала и новая планировка коммуникаций на промыслах. В единый транспортный коридор ровными, параллельными рядами собраны трубопроводы, линии связи и электропередач—все жизненно важные артерии промысла. Компактность очень важна в таежном краю.

По-новому разместили технологические объекты. Например, если раньше замерная установка контролировала работу лишь нескольких скважин, то теперь она обслуживает сразу полтора десятка. По крупицам, по зернышку повышалась эффективность эксплуатации технологического оборудования.

Еще пример: отделение от нефти попутного газа, поддержание внутрипласто-вого давления, удаление воды из нефте-газоводной смеси—это тоже жизненно важные циклы промысла. Они—как работа почек или сердца в организме человека.

И здесь небольшие вроде бы изменения в технологии позволили использовать огромный напор внутрипластового давления, который прежде теряли впустую. Так удалось «сэкономить» крупную насосную станцию.

Промышленный пейзаж менялся на глазах. Теперь не увидишь возле каждой скважины насосной станции, огромного сепаратора. Оборудования осталось мало, в пятнадцать раз меньше, чем прежде!

Не так людно стало на промысловых площадках: десятки скважин обслуживает лишь один оператор. Вот главная цель всех «модернистских» начинаний в Западной Сибири — повышение производительности труда!

Все стадии сбора, транспортировки и обработки нефти отданы во власть автоматизированной системы управления производством. Достаточно нажать клавишу на панели, как электронно-вычислительная машина даст всю оперативную информацию. Например, установка «Рубин» полностью заменила людей при сдаче нефти в магистральный трубопровод. Она не только замеряет количество очищенного продукта и определяет содержание воды и солей в нем, но и возвращает нефть на повторную подготовку, если что-нибудь не соответствует нормативам. Все операции «Рубин» завершает выдачей аккуратной квитанции о количестве и качестве сданной нефти.

В штатных расписаниях нефтепромыслов появились новые должности: математики, программисты, специалисты по системотехнике, технической кибернетике, вычислительной технике. Обслуживают они десятка два ЭВМ третьего поколения.

Создатели новой, сибирской технологии подумали и о том, как заменить единичные автоматы и измерительные приборы на целые комплексы. Чтобы и их собирать в единый блок прямо на заводе. Чтобы число рабочих на строительной площадке еще больше уменьшилось, а сроки монтажа сократились.

Научно-технический прогресс своей властной рукой урезал капитальные вложения на освоение месторождений более чем на треть. Вдумайтесь, что стоит за этой цифрой, если ежегодные вложения государства в сибирскую нефтепромышленность доходят порой до нескольких миллиардов рублей. Только на одном Самотлоре научно-технические новинки сберегли государству сотни миллионов.

Все эти новшества, помноженные на самоотверженный труд людей, позволили добиться небывалого роста главной нефтяной базы Советского Союза, созданной в Среднем Приобье.

Рисунок. Вахта прилетела

Весной 1978 г. в ряде районов Западной Сибири побывал Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета СССР Л. И. Брежнев. Он с большим интересом ознакомился с новой технологией добычи нефти. В одной из своих речей Л. И. Брежнев подчеркнул особую важность поиска новых технологических решений при освоении новых месторождений. О Западной Сибири он сказал: «Всего за десять лет мы превратили этот таежный край в главную нефтяную базу страны».

Так возводится устремленное в завтра здание экономики Западной Сибири— на таежной, необжитой земле создаются крупнейшие индустриальные гиганты, которые коренным образом изменят промышленный лик всей Сибири.

А что будет дальше? Как станет развиваться стратегия освоения нефтяных ресурсов Сибири? Вопрос далеко не праздный, ответ на него ищут уже сегодня. И хотя единого мнения специалисты еще не выработали, поговорить здесь есть о чем.

Каждый год вступает в строй несколько месторождений; буровые вышки, промысловое оборудование, поселок нефтедобытчиков создают «индустриальный ландшафт» на больших территориях, некогда безлюдных и диких. Потоки нефти с новых промыслов вливаются в нефтепроводную систему Сибири. Ясно, что долго так продолжаться не может, последствия выборочного освоения, которое велось до сих пор, печальны. Они приводят к истощению месторождении. Впрочем, нужно сказать сильнее—к разбазариванию ресурсов, гибели месторождений.

Нефтедобытчикам удобно снимать только «сливки» с продуктивного пласта и переходить к новым месторождениям. А между тем в недрах освоенных земель порой остаются запасы жидкого топлива, вполне соизмеримые с теми, разработку которых предполагается начать заново. Просто их невыгодно при сложившейся практике хозяйствования добывать.

Не случайно именно в Западной Сибири редко используется активное воздействие на пласт, например гидроразрыв пласта. За последние годы создано немало новых приемов повышения нефтеотдачи подземных кладовых. Однако применяются на сибирских промыслах.

Неоправданный рост вширь таежного нефтегазового комплекса сказывается и на экономических показателях. Например, затраты на переброску комплекта бурового оборудования на расстояние всего лишь 100 км в болотном краю примерно равны стоимости этого оборудования! Есть и еще один серьезный довод в пользу доработки уже освоенных месторождений—социальный. Распыление промышленных мощностей на большой территории обостряет проблему трудовых ресурсов, вызывает нехватку специалистов...

Богатством, даже таким необычным, как природные залежи Западной Сибири, надо пользоваться умело, тем более что число открываемых месторождений растет. Но должно ли столь же быстро возрастать и число промыслов? Количественный рост обязан уступить место качественному. Особенно в арктических районах Западной Сибири, где геологи открыли новые месторождения. Оценка их ресурсов показывает: добыча здесь будет обильнее, чем в Среднем Приобье, но обойдется недешево.

Напомню, тайга и тундра Тюменского Севера но площади не уступают двум Фракциям. Понятие «расстояние» здесь совсем иное, чем в других районах страны. Летняя тундра непроходима даже для вездеходов. Возникнут особые трудности с транспортировкой нефти по тундровому бездорожью. Сложно наладить надежное энергоснабжение, ведь район Тюменского Севера отличается наиболее суровым климатом во всей Сибири, точнее, во всем северном полушарии.

Безусловно, окончательный выбор генеральной стратегии освоения «горячей земли» Тюмени потребует углубленных научных разработок. Это—дело недалекого будущего, которое началось уже сегодня, оно представлено в комплексной целевой программе «Сибирь».

Поиск стратегического варианта продолжается...

Однако что касается близкой перспективы, то решения XXVI съезда партии четко и ясно обрисовывают ее. Рост вширь пока приостановится. За одиннадцатую пятилетку намечено вовлечь в разработку около шестидесяти новых нефтяных месторождений. Это немало, но почти все они отличаются значительно худшими геологическими характеристиками, чем первые из осваиваемых. Как видим, время «снятия сливок» проходит. В цифрах это выглядит так. Если в десятой пятилетке средний дебит новой скважины доходил почти до 10 т в сутки, то в одиннадцатой этот показатель снизится почти в два с половиной раза.

Поэтому нефтяникам, чтобы сохранить былую экономическую эффективность промыслов, придется научиться строже считать государственную копейку, по-новому взглянуть на разведочное и эксплуатационное бурение. А главное, стать бережливыми хозяевами богатых недр. Вот почему следует ускорить внедрение новинок и достижений научно-технического прогресса. Они позволят увеличить производительность стальных магистралей, сократить расходы на перекачку жидкого сырья.

Сеть подземных магистралей Сибири—это очень сложное современное хозяйство, и обслуживать его надо тоже по-современному. С севера Тюмени тянутся газопроводы. Там главные запасы газа. Рядом с городом Надым — богатейшее месторождение Медвежье. Надымские операторы регулируют подачу «голубого топлива» в Москву, Ленинград, на Урал.

В ногу с Надымом шагает Уренгой — газовый «Самотлор» Тюмени. Из маленького поселка он вырос в город.

Экономический потенциал, а главное, опыт освоения дали жизнь еще одной новой сибирской отрасли — газовой промышленности.

Надо заметить: разведчики земных недр газ открыли раньше нефти. Но так сложились экономические обстоятельства, что добывать его в крупных масштабах стали лишь недавно, в 1972 г.

Город Надым... Когда идешь по его светлым улицам-проспектам,: когда смотришь на высокие дома, на нарядных детей, не верится, что город заложен совсем недавно на месте, где стада диких оленей копытили ягель. Здесь ныне красуются клумбы с цветами, почву сюда привезли за тысячу с лишним километров.

Надым растет, строится. В городе на тысячу жителей рождается ребятишек больше, чем в среднем по стране. Редко на улице увидишь пожилого человека, бабушек и дедушек нет. Чтобы молодежь прижилась, растет в городе число детских учреждений, увеличивается — правда, не так быстро, как хотелось бы,—и количество предприятий с женским трудом: рыбокомбинатов, швейных мастерских.

Этот промышленный оазис в тундре расположен поблизости от месторождения Медвежьего, ставшего своеобразным полигоном, на котором прошла проверку новая технология добычи газа в сибирской тундре. И уже весной Г972 г. с этого месторождения потекла широкая газовая река. Здесь завершились испытания всего комплекса новых научно-технических решений. Идеи инженеров и строителей воплотились в металл и бетон.

Рисунок. Путь к полземным кладовым

Редкостные запасы газа позволили закладывать в Западной Сибири целые сверхглубокие колодцы — скважины увеличенного диаметра. Некоторые из них «поднимают» в сутки более одного миллиона кубических метров топлива. Это столько, сколько дает средний промысел в других районах страны! Стоимость такой скважины, правда, чуть выше обычной, но зато производительность вдвое больше.

Надо ли лишний раз подчеркивать, что на сибирских газовых месторождениях резко сокращены затраты труда, а обходится газ намного дешевле, чем в среднем по стране?! И это при условии особых трудностей добычи!

Конечно, на экономику влияет и то, что газоносные пласты залегают на небольшой глубине, что «подходы» к ним сложены из мягких песчано-глииистых пород. Так или иначе, скважины здесь проходят на самых высоких скоростях бурения.

Сильная заболоченность территории заставляет размещать скважины даже более концентрированно, чем в Среднем Приобье на нефтяных месторождениях. Здесь сверхкомпактность важна еще и потому, что она позволяет наилучшим образом сохранить многолетнюю мерзлоту.

Вообще, проблема «мирного сосуществования» с вечной мерзлотой, ее сохранение под производственными и жилыми сооружениями—одна из важнейших на Сибирском Севере. Даже под дорожным покрытием нужно сохранять ее.

Порой незначительное оттаивание мерзлых оснований грозит нарушить монолит фундамента и вывести из строя

все сооружение. Вот почему, прежде чем ступить на Тюменский Север, для газодобытчиков было насущно необходимо создать принципиально новые проекты промыслов.

И газопроводы, и различные, инженерные коммуникации—все тоже прокладывали иначе, с поправкой на мерзлоту. По-другому хозяйствовать на Сибирском Севере нельзя.

Конечно, о всех новшествах научно-технического прогресса не расскажешь. Но так или иначе, «газовой» Сибирь стала быстрее, чем «нефтяной».

Стоит добавить: строительство различных объектов на новых промыслах ведется индустриальными методами. Здания возводятся, как правило, с применением специальных—приспособленных к Северу—панелей, завезенных из других районов страны.

Вспоминаю, в Нижневартовске на строительной площадке нового дома первое, что бросилось в глаза,—алая полоса транспаранта на заборе: «Московские дома—нефтяникам Сибири». Потом я узнал: первый «московский» дом москвичи построили здесь за двадцать пять дней. Такие темпы обеспечил технологический поток Москва—Нижневартовск. Из столицы, за тысячи километров, прибывали в Западную Сибирь вагоны с грузом, такелажники с помощью башенных кранов перегружали панели на панелевозы, которые доставляли детали будущего дома к строительной площадке.

В не меньших масштабах осуществляется и еще один технологический поток. Состав за составом уходят из Ленинграда в восточном направлении. Пункт назначения: Новый Уренгой. Десятки современных домов возвели там ленинградцы.

Внешний вид домов такой же, как в самом Ленинграде, на Юго-Западе, где город выходит к морю, но внутренняя «оснастка» иная, с поправкой на сибирский климат. Утеплены кровля и стены, в окнах тройное остекление, а лоджии застеклили. Здание и в пятидесятиградусный мороз не отдаст много тепла!

Я нигде не мог узнать, во сколько обходится государству такое быстрое строительство. Но видимо, оно оправданно: проще и выгоднее привозить из дальнего далека панели и сразу с панелевоза подавать на этажи строящегося дома, чем возводить на месте сложный строительный комплекс.

Можно долго рассуждать, во сколько обходится подобная технологическая схема строительства. Но важен конечный результат: технический прогресс в сложном и кропотливом процессе подготовки месторождения к эксплуатации позволил вдвое сократить прежние сроки.

Всякий опыт, как известно, накапливается по крупицам. Поэтому исследовательские работы на Сибирском Севере не закончены. Скорее лишь разворачиваются.

Вспоминаю посещение Центрального диспетчерского управления Министерства газовой промышленности СССР. На огромной серебристой карте, как паутина, изображена сеть магистральных трубопроводов страны. И вдоль каждой черточки — сигнальные огни. Это — условные знаки: промыслы, компрессорные станции. Оператор нажатием клавиши может в любой момент получить всю информацию о добыче газа как в целом по стране, так и по отдельным районам.

Когда «заговорили» недра Западной Сибири, на карте Центральной диспетчерской стали постоянно вносить изменения. Если в 1965 г. газодобыча в Тюмени в общем-то почти отсутствовала, то через пятнадцать лет она превысила 150 млрд. м3. Таким темпам нет аналогий в мировой экономике.

Только 22 апреля 1978 г. началась промышленная эксплуатация первых скважин Уренгоя, и сразу же темп был взят поистине «сибирский». Месторождение с самого начала, как того требовал план, ориентировалось на 200—250-миллиардную добычу. Гигант Уренгой не одинок, следом за ним открыло людям свои богатства и другое крупное месторождение —Ямбургское.

Большие надежды возлагают газодобытчики на нефтегазовую «целину» Восточно-Сибирской платформы. Словом, есть надежная сырьевая база, которая будет все время требовать внесения изменений на карте Центрального диспетчерского управления.

Новый подход к освоению месторождений отразился и на транспортировке газа. Системы мощных газопроводов, что потянулись с Сибирского Севера в европейские районы Советского Союза, на Урал,—тому лучшее подтверждение.

Строятся газопроводы из труб большого диаметра, что существенна снижает затраты на транспортировку газа.

Однако было бы неправильно смотреть на Западную Сибирь только как на новую топливно-энергетическую базу страны. Нет. Она — фундамент сибирской нефтехимии. В Тобольске и в Томске заложены крупнейшие нефтехимические комбинаты, сырьем для которых послужат нефть и газ.

Нефтяной газ—ценный дар природы. Но вот беда: для нефтедобытчиков попутный газ, так сказать, довесок к нефти, а переработка его—десятое дело на промысле.

Над Нижневартовском — ночное небо, облака малинового цвета. Горят факелы Самотлора. Даже на Самотлорском — самом освоенном месторождении— долгие годы нефтяной газ почти не использовался: его сжигали. На других промыслах пылающих факелов тоже достаточно.

Где же выход? Кто должен заботиться о пропадающем втуне природном богатстве? Нефтехимики. Но строительство газоперерабатывающих заводов и установок ведется в Сибири далеко не так, как следовало бы. И дело здесь вовсе не в чьем-то нежелании или консерватизме.

Построить крупный нефтехимический комплекс, в котором газоперерабатывающие заводы на промыслах станут вроде как заготовительными цехами сырья, непросто. Нужно время. Но уже скоро сгорающее над тайгой в факелах сырье будет превращаться в автомобильные шины, строительные материалы, пленку, минеральные удобрения, красители и другие товары Большой химии.

Например, Тобольск станет главным центром страны по выпуску изопрена— исходного сырья для получения искусственного каучука. Может возникнуть вопрос: а для чего возить изопрен из Сибири в далекую Европу? Резон есть, и немалый.

На европейских каучукоделательных заводах готовый сибирский полуфабрикат позволит в несколько раз снизить затраты топлива. А это очень важно, потому что в центральных районах страны топливо не добывают, его привозят издалека.

Возможно, в Тобольске наладят со временем собственное производство каучука, и тогда город превратится в главного поставщика нефтехимической продукции для всей Сибири.

Близ Тюмени предполагается в будущем построить мощный химический комбинат, который обеспечит соседние области минеральными удобрениями и синтетическими волокнами.

Словом, планы, охватывающие длительную перспективу, уже сегодня обрисовывают экономику Западной Сибири достаточно четко и зримо.

Героические усилия коллективов ученых и производственников, строителей и промысловиков позволили достичь невиданных в истории темпов освоения месторождений.

Наша страна в рекордно короткие сроки создала новый крупный район по добыче нефти и газа. «То, что было сделано, то, что делается в этом суровом краю,— говорил Л. И. Брежнев о Сибири,— это настоящий подвиг. И тем сотням тысяч людей, которые его совершают, Родина отдает дань восхищения и глубокого уважения».

Точные и проникновенные слова. Они передают величие крупнейшей новостройки, развернувшейся в северных районах Сибири.

Мурад Аджиев

 

К тайнам древней медицины

При Монгольской академии наук создан Институт природных соединений. В его семи лабораториях трудятся биологи и химики, ботаники и фармацевты, историки и лингвисты. Объединение усилий столь разнородных специалистов не случайно. В их задачу входит расшифровка и изучение древних монгольских рукописей, в которых содержатся секреты индо-тибетской медицины. Потенциальная ценность манускриптов объясняется тем, что основная масса рецептов (а их около 3 тыс.!) основана на целебных травах и других растениях, в изобилии произрастающих и теперь на территории МНР. Лекарства, прославленные по всему Востоку, применялись в течение многих веков, но их составы не были до сих пор известны науке, ибо записаны на особом языке— религиозном варианте тибетского санскрита. Это препятствие было преодолено с помощью переводчиков—бывших лам, имеющих теперь степени кандидатов медицинских и исторических наук. Они, в частности, расшифровали древний рецепт, в состав которого входила повилика. Теперь на этой основе создан высокоценный препарат «Золотая нить», спасающий жизнь людей при внутренних кровотечениях, когда современные лекарства уже бессильны помочь.

Древние монгольские рецепты очень сложны. Порой они имеют до 300 ингредиентов. Они прекрасно вылечивают заболевания сердца, печени, сосудов. Химические исследования таких составов проведены специалистами ГДР. Медицинскую проверку помогли провести советские биологи— сотрудники Всесоюзного института лекарственных и ароматических растений. Ученые братских стран подтвердили высокую эффективность расшифрованных народных средств. Сейчас в Улан-Баторе налаживается выпуск еще нескольких ценных препаратов, основанных на старинных рецептах.

 

Они будут санитарами

В Куйбышевское водохранилище выпущено более 2 млн. мальков щуки. Конечно, это мероприятие вскоре доставит радость рыболовам, ибо выловить щуку—дело не простое, требующее азарта и искусства. Но не в этом главное. В водоемах, где обитает эта хищница, становится меньше сорных и больных рыб. Вместе с мальками шуки в Волгу запущена молодь ценных пород—стерляди, леща, жереха.

 


 
Рейтинг@Mail.ru
один уровень назад на два уровня назад на первую страницу