Мир путешествий и приключений - сайт для нормальных людей, не до конца испорченных цивилизацией

| планета | новости | погода | ориентирование | передвижение | стоянка | питание | снаряжение | экстремальные ситуации | охота | рыбалка
| медицина | города и страны | по России | форум | фото | книги | каталог | почта | марштуры и туры | турфирмы | поиск | на главную |


OUTDOORS.RU - портал в Мир путешествий и приключений

На суше и на море 1982(22)


ПО СТРАНИЦАМ ЗАБЫТЫХ ИЗДАНИЙ

 

НИКОЛАЙ ТЕЛЕШОВ

ГОРОД ТОБОЛЬСК

 

ПРЕДИСЛОВИЕ

Открыть одну из новых рубрик нашего ежегодника—«По страницам забытых изданий»—редакция решила очерком Николая Телешова о старом Тобольске (журнал «Вокруг света» за 1895 г.). Это делается не только потому, что литературные достоинства самого очерка, написанного замечательным мастером художественного слова, талант которого высоко ставили Горький и Бунин, заслуживают того, чтобы вернуть его современному читателю со страниц пожелтевших от времени журнальных подшивок. Этого заслуживает в первую очередь сам географический «объект», избранный маститым автором для своего рассказа,—сибирский город Тобольск, о котором один из русских ученых некогда сказал: «Тобольск дал родине великого Менделеева, и одного этого уже достаточно, чтобы вся Россия была ему бесконечно признательна и благодарна». Впрочем, этот древний русский град (не за горами уже четырехсотлетняя дата его основания) знаменит своей долгой и богатой событиями историей. Тот старый Тобольск, каким он предстает перед нами в очерке. Телешова, неузнаваемо изменился за годы Советской власти.

После открытия на «тюменском меридиане» месторождений нефти и газа город превращается в крупнейший центр нефтехимии. Через древний Тобольск, оказавшийся как бы на пересечении многих эпох и маршрутов, пролегают ныне пути к сокровищам недр северной земли. Напомним кратко основные вехи тобольской летописи, которые помогут читателю несколько раздвинуть временную панораму города, запечатленного Телешовым.

Тобольск, ныне город областного подчинения Тюменской области, один из крупных портов на Иртыше, основан в 1587 г. отрядом казаков. С конца XVI и до начала XVIII в. он был главным административным центром Сибири. В Тобольске велось летописание, открылись первые в сибирском Крае школы, театр, типография, издавался первый сибирский журнал «Иртыш, превращающийся в Ипокрену». Некоторые исследователи полагают, что в этом журнале принимал участие А. Н. Радищев. И с этим можно согласиться, так как великий русский революционер в 1790—1791 гг. жил в Тобольске (т. е. как раз в то время, когда там выходил журнал).

В XIX в. с перемещением торговых путей и строительством Транссибирской магистрали значение города упало. Однако много имен в русской истории прочно связано с этим городом на Иртыше. Тобольск—родина замечательного композитора, автора знаменитого «Соловья» А. А. Алябьева, выдающегося художника В. Г. Перова. Здесь прошла большая часть жизни поэта-сказочника П. П. Ершова, создателя «Конька-Горбунка». Город бережно хранит память о пребывании в нем многих декабристов (В. К. Кюхельбекера, М. А. Фонвизина и др.), Ф. М. Достоевского, Н. Г. Чернышевского, В. Г. Короленко.

За годы Советской власти древний Тобольск изменился, помолодел. В 1913 г. вся промышленность города состояла из кустарных заведений по обработке растительного и животного сырья (кожевенные, маслобойные, лесопильные). На каждом из них в среднем работало... пять мастеровых. В послереволюционную пору экономика Тобольска шагнула дальше, чем за предыдущие три века его истории. Сейчас за одну неделю в городе производится продукции больше, чем за целый год до Октября.

Новостройки — отличительная черта современного Тобольска. От величавого Чувашского мыса, у подошвы которого в былые времена казаки Ермака бились с Кучумом, городские границы вытянулись по иртышскому берегу до устья Тобола. Северные рубежи Тобольска устремились к железной дороге и речному порту. Вокруг города кольцом расположились его «спутники», где живут судостроители, речники, портовики. Строится крупнейший в Сибири Тобольский нефтехимический комбинат.

Железная дорога! Жители Тобольска мечтали о ней без малого сто лет. Почетный гражданин Тобольска Дмитрий Иванович Менделеев с надеждой говорил, что «будущее родного города представляется обещающим в том случае, если придет железная дорога к устью Тобола». До революции трижды выдвигались проекты строительства дороги. Но каждый раз не реализовывались. Теперь мечта тобольчан сбылась. Магистраль, проложенная от Тюмени до Нижневартовска, проходит через старинный сибирский город.

По генеральному плану сроком до 2000 г. предусмотрено сохранить для потомков исторические памятники Тобольска и одновременно придать ему облик нового современного города. Все мемориальные места будут восстановлены. Вдоль Иртыша протянется живописная набережная. В центре города поднимутся высотные здания. Население возрастет примерно впятеро и достигнет четверти миллиона человек...

Владимир Сурмило

 

I

Вокруг меня не было ни души, когда, отворив калитку, я вошел в небольшой садик, расположенный на самом краю холма и обнесенный чугунной сквозной решеткой, изображающей копья; здесь в беспорядке росли цветы, кое-где торчали, тоже в беспорядке, кусты смородины, в траве лежали пушки—вот и вся обстановка, среди которой возвышается мраморный обелиск, предназначенный увековечить память завоевателя Сибири. Эта ли беззаботная обстановка или тишина и безлюдие повлияли на меня, но только мне сделалось вдруг почему-то грустно и жутко, точно я стоял не перед монументом, но попал на чью-то одинокую могилу. И этот высокий холм, с которого видны пустынные тобольские улицы, и тихий запущенный садик, и решетка вокруг него с черными холодными копьями — все напоминало кладбище, а мраморный шпиц, не выражающий ничего определенного,— все равно как продажный кладбищенский памятник, готовый вещать своей надписью об Иване Ивановиче или о Петре Петровиче с одинаковым безразличием, так и этот, одинаково годный для Ермака и для Сусанина и для кого угодно,— возвышался и светился на солнце, но говорил не столько о славе и подвигах, сколько об общей человеческой участи—смерти.

Может быть, не всегда бывает здесь так безлюдно; может быть, в этом саду гуляют горожане, резвятся дети, слышатся человеческие голоса, но в это время был я только один среди безмолвия и безлюдия. Отсюда, с холма, открывалась прекрасная картина на лежащий внизу город, и невольно, глядя на окрестные холмы и лощины, воображению рисовались старинные битвы, когда горсть храбрецов отнимала у татар целое царство и десятком выстрелов обращала в бегство многотысячную конницу, готовую растоптать копытами отважных пришельцев. «Стреляют огнем и громом,—в ужасе кричали про них татары,—и стрел не видно, но огонь их прожигает латы и убивает насмерть...»

Проходит в памяти ряд блестящих картин победы и славы; но вот сменяются они другой картиной: бурный Иртыш, ненастная осенняя ночь, перерезанные казаки и непобедимый Ермак, бросающийся в волны—в свою могилу...

Где, в самом деле, настоящая могила великого атамана? Труп его вытащили из Иртыша татары и во главе с побежденным царем Кучумом, наслаждаясь запоздалым мщением, шесть недель сряду пускали в Ермака стрелы. По словам летописцев, над трупом его летали стаями хищные птицы, но не смели его коснуться, и что страшные видения и сны заставили наконец татар схоронить атамана на Бегишевском кладбище, под кудрявою сосною. В день погребения они изжарили и съели будто бы 30 быков, а доспехи Ермаковы разделили между жрецами и князьями... В страшные сны напуганных дикарей еще можно верить, но далее летописцы грешат, уверяя, будто над могилою Ермака совершались многие чудеса: сиял яркий свет и пылал столб огненный, пока духовенство магометанское, испуганное их действием, не нашло способа скрыть эту могилу,— «ныне никому неизвестную», как говорит Карамзин...

На всех четырех сторонах обелиска вырезано сверху по золоченой ветви, а снизу начертаны объяснительные надписи; на одной из сторон его имеется дата «1581», что обозначает год вступления Ермака в Искер после знаменитой битвы с Маметкулом. В честь этого события, решившего покорение Сибири, в Тобольске установлен 26 октября местный праздник.

 

II

При имени Тобольской губернии невольно вспоминаются «решения и уложения» и все, что «на основании статьи такой-то» приводит сюда массу людей на известный срок. Здесь даже и грамотность пошла от ссыльных шведов, которые в 1713 г. завели здесь школу. Так как это были люди образованные—пленные офицеры, то и успех они имели огромный, и к ним присылали для обучения детей из отдаленных мест. Сюда сослали даже угличский колокол, копия которого находится в местном музее; в свое время этот колокол подвергся, как это ни странно, полному наказанию, как живой преступник, по всем правилам: его выдрали плетьми, оторвали ухо и закабалили в Сибирь. Носился слух, будто изгнанник-колокол не достиг места своего заточения и при перевозке утонул не то в Тоболе, не то в Иртыше и вместо настоящего преступника привезли в ссылку поддельный. Как бы то ни было, но ссыльный колокол находился в Тобольске 300 лет, и только года два или три назад его «простили» и вернули в Углич.

По народной молве, это был первый ссыльный; с его «легкой руки», если можно так выразиться про колокол, началась сюда ссылка и людей; теперь его увезли обратно и, следуя народному поверью, можно надеяться, что Тобольск не станет более пополняться преступниками, а будет предоставлен мирному просвещению.

Рисунок. Старый Тобольск (Фото начала века)

Город стоит во главе такой обширной губернии, что если Германию и Австрию, взятые вместе, сравнить с нею по пространству, то Тобольская губерния окажется несколько попросторнее. Зато народонаселения в ней едва-едва наберется полтора миллиона, причем статистика свидетельствует о недостатке в женщинах: по губернии на 100 мужчин приходится только 96 женщин, а в городах и того меньше—88. Однако именно с женщинами и приходится Считаться обществу трезвости, хотя в сущности и женщины, и общество трезвости борются против одного и того же—против кабацкой водки, разница только во взглядах. Общество на пагубу водке устраивает чайные с читальнями и туманными картинами, а женщины гонят (из ревности мужей к кабакам) так называемую самосидку, которая за крепость и едкость вкуса особенно ценится и даже предпочитается кабацкой водке. Конечно, это домашнее винокурение преследуется, но самосидку гонят чуть не в каждом селе, преимущественно женщины, где-нибудь в хлеву, в лесу, на так называемых каштаках. Большею частью ее гонят зимой перед праздниками, и у кого нет своих приборов, тот отдает муку мастерице с платою за ведро водки 25—30 коп. Из пуда муки выходит около четверти водки. Самосидка, несмотря на свою незаконность, все-таки удерживает «слабых мужей» от шатания по кабакам.

 

III

На высоком холмистом берегу Иртыша, подобно кремлю, возвышаются белые каменные постройки присутственных мест, собор, колокольни и башенки старинной ограды; здесь же находится тюрьма и музей, а собственно «обывательский» город раскинулся в низине, у подошвы этих холмов, с незатейливыми постройками и тихими улицами, выстланными досками. Проезжая по этим деревянным мостовым, я то и дело встречал вывески с четкой надписью: «Раскурка табака»; такие вывески встречались обыкновенно возле трактиров, на плохоньких дощатых террасах. Сначала я думал, что здесь торгуют каким-нибудь особенным табаком или по крайней мере существует для народа раздробительная продажа вроде того, что за грош предлагается выкурить трубку, но оказалось вовсе не то. В городе курить вообще на улицах запрещено, и для этого отведены места на трухлявых трактирных террасах, именно там, где обозначена эта «раскурка». Вероятно, такое распоряжение сделано в видах безопасности, потому что судьба издавна преследует Тобольск пожарами: в 1643 г., будучи еще не городом, а только острогом, он сгорел, но вновь построился и вновь сгорел. Наконец, когда город уже разросся, случился опять пожар в 1788 г., когда сгорел монастырь с семинарией, 9 церквей и более тысячи обывательских домов. Даже накануне моего приезда случился пожар, немаловажный по своим последствиям: сгорело временное помещение губернского суда со многими делами и решениями.

История Тобольска немногословна. Еще до прихода Ермака там, где находится Панин бугор, стоял татарский городок Бицик-тура, т. е. женин город,— вероятно, резиденция одной из жен Кучума, хана сибирской орды. Предполагают, что город был разрушен казаками и оставлен. После основания Тюмени в 1587 г. повелено было голове Даниилу Чулкову плыть с 500 казаками в устье Тобола и основать там город, что и было исполнено в том же году. Сначала это был небольшой острог под именем Тобольска, а потом, то сгорая дотла, то разрастаясь, Тобольск мало-помалу занял прочное положение и в 1708 г. сделан был губернским городом. В состав тогдашней Тобольской губернии вошли не только вся Сибирь и нынешняя Пермская губерния, но и часть Вятской губернии.

Тобольск процветал, пока находилось в нем управление Западной Сибирью, но когда это управление перенесли в Омск и Сибирский тракт благодаря этому изменился, то Тобольск остался в стороне, присмирел и заглох и оживляется теперь только в летние месяцы, когда подплывают к нему суда и пароходы; тем не менее он твердо отстаивает заветы своих пленных просветителей и помимо школ, семинарии и гимназии год от года увеличивает число ученых и благотворительных учреждений. Между прочим, здесь существует уже более четверти века общество, которое оказывает помощь молодым людям, окончившим курс в средних учебных заведениях Тобольской губернии и поступающим в высшие учебные заведения.

Местный музей находится в нагорной части города, в саду Ермака, и помещается в собственном каменном здании вместе с метеорологической станцией. (К 1 января 1893 г. в коллекциях музея числилось 5863 предмета, в библиотеке—2300 названий, а в кассе денег—469 р. 61 к.) Как и в других музеях уральских и сибирских, здесь собраны коллекции растений, рыб и птиц, зверей и насекомых, минералов, монет и принадлежностей инородцев здешнего края: идолы, костюмы, оружие, домашние рукоделия; но помимо общего интереса собранных предметов, которые можно видеть во многих других музеях, здесь находятся вещи чисто местные, имеющие прямую связь с историей Тобольска.

У самого входа помещается точная копия ссыльного колокола (оригинал, как я уже сказал, был «прощен» и недавно отослан обратно в Углич). Это небольшой колокол вышиной в один аршин и один вершок, опоясанный рельефной надписью, объясняющей его печальную судьбу. (Привожу эту надпись целиком, по подлинной орфографии: «Сей колокол в которой били в набат при убиении благовернаго царевича Дмитрия в 1593 году. Прислан из города Углича в Сибирь в ссылку во град Тобольск к церкви всемилостиваго Спаса что на торгу а потом на Софийской колокольне в часобитной. Весу в нем 19 п. 20 ф.».) Кроме колокола здесь находятся другие исторические предметы: маленькие, почти игрушечные, пушки, которыми Ермак наводил ужас на татарские полчища, кольчуга, шлем и колчаны хана Кучума, старинное вооружение, образцы стеклянной посуды тобольской фабрики с 1749 по 1848 г. и работы пленных шведов: орел со шведской башни, весы 1718 г., глиняные картины ссыльного Цезика, изображавшего в барельефах грустные житейские сцены; выставлена обширная коллекция . каторжных клейм, которые выжигались на теле преступников, и, наконец, собрано 5 портретов Ермака старинной работы, 1581 —1584 гг. (По словам Карамзина, Ермак был «видом благороден, сановит, росту среднего, крепок мышцами, широк плечами, имел лицо плоское, но приятное, бороду черную, волосы темные, кудрявые, глаза светлые, быстрые — зерцало души пылкой, сильной, ума проницательного...» Приблизительно таким Ермак изображен и на портретах.) Между прочим, здесь находится громадных размеров скелет тура, допотопного быка; по уверению провожатого, таких редких экземпляров всего два: один в Стокгольме, а другой здесь.

IV

Существует русская поговорка: «Сесть на медведя легко, а вот попробуй-ка с него слезть».

В точно таком же положении оказался и я, когда начал справляться о времени отплытия парохода. Определенного расписания здесь не полагается, и Тюмень высылает пароходы, когда вздумается, т. е. по мере накопления груза. Никто не мог мне ответить, когда придет обещанный мне в Тюмени Лебедь; говорили гадательно, но спокойно:

— Может, нынче придет, а может—через неделю.

Рассчитывали тем не менее на прибытие парохода в ночь, поэтому и предложили мне ночевать не в гостинице, а на так называемой конторке. Ночевать «на конторке» значило просидеть несколько часов на собственном чемодане, среди узлов и разного багажа, в маленькой узкой комнатке, построенной на плавучей барже, заменяющей пристань.

С наступлением сумерек город мало-помалу затихал: пустели и без того пустынные улицы, замолкали голоса на базаре, припрята-лись торговцы со своими оленьими шапками и туязами, гасли огни... У ног моих плескался широкий сердитый Иртыш; над головою сияли звезды, и, несмотря на полночь, восток начинал уже разгораться зарею: летние ночи здесь бледны и коротки, почти незаметны... Пришли мне на память другие ночи—ясные, изумрудные ночи Востока с их молчаливой истомой; припомнились южные нежные ночи, с морским воздухом, с одуряющим ароматом апельсинных цветов, с чуть уловимыми отзвуками мандолин и песен... Вспомнились, наконец, наши родные ночи, такие же тихие, унылые... Но и у нас цветут в мае яблони и жасмины, чего здесь не было и нет; и у нас сияют тихие звезды; и у нас широко катятся речные струи, но есть здесь какая-то разница, какая-то неуловимая разница между нами и теми, над которыми в эту тихую летнюю ночь возвышается на холме египетский профиль памятника и музей с его каторжными клеймами и ссыльным колоколом... Впереди виднелось речное пространство, а за ним расстилалась долина—может быть, даже степь—гладкая, ровная и пустынная.

Когда же рассвело и взошло солнце, где-то вдалеке послышался густой, продолжительный крик парохода. Среди затишья и речного простора как-то особенно гулко и властно разносился этот басистый голос, минут пять тянувший одну беспрерывную ноту, и было не то приятно, не то жутко сознание, что наступило время проникнуть еще глубже в эту страну с горьким прошлым и великим будущим...

Публикация Владимира Сурмило

 

КОРОТКО ОБ АВТОРЕ

Николай Дмитриевич Телешов (1867—1957) дебютировал в литературе в 80-е годы XIX в. В своих первых рассказах развивал чеховскую тему изобличения мещанства, пошлости обывательского быта.

В 1888 г. писатель познакомился с Чеховым. Именно по совету Чехова, совершившего сахалинское путешествие, Телешов отправился на Урал и в Сибирь. Эта поездка обогатила его знанием жизни народностей Сибири, русских переселенцев. Очерки и рассказы из быта сибиряков, первоначально публиковавшиеся в ряде прогрессивных журналов тех лет, составили первые три сборника Н. Телешова: «На тройках», «Повести и рассказы», «За Урал (Из скитаний по Западной Сибири)», принесшие автору широкую известность.

В предреволюционные годы творчество Телешова прочно связано с демократическими, свободолюбивыми тенденциями русской литературы. В своих рассказах и повестях писатель выступает в защиту рабочих, обездоленного крестьянства, протестует против империалистической войны.

Наиболее значительные произведения Н. Д. Телешова послеоктябрьской поры — повесть «Начало конца» (1933 г.) из эпохи первой русской революции и неоднократно переиздававшаяся книга литературных мемуаров «Записки писателя», воспроизводящая атмосферу творческой жизни России на рубеже XIX — XX столетий.

 


 
Рейтинг@Mail.ru
один уровень назад на два уровня назад на первую страницу