Мир путешествий и приключений - сайт для нормальных людей, не до конца испорченных цивилизацией

| планета | новости | погода | ориентирование | передвижение | стоянка | питание | снаряжение | экстремальные ситуации | охота | рыбалка
| медицина | города и страны | по России | форум | фото | книги | каталог | почта | марштуры и туры | турфирмы | поиск | на главную |


OUTDOORS.RU - портал в Мир путешествий и приключений

На суше и на море 1971(11)




Борис Сенькин

КОРОТКАЯ ЖИЗНЬ «ТИТАНИКА»

*
Очерк
КОРОТКАЯ ЖИЗНЬ «ТИТАНИКА»

В конце 1969 года в английских газетах промелькнуло сообщение, возвратившее внимание публики к трагическому событию давно минувших дней. В одной из заметок говорилось:

«Раз в месяц в небольшой комнате, что как раз над рыбным магазином в Харлсдене (Западный Лондон), собираются десять человек. Они обсуждают проект, который, как они надеются, сделает их миллионерами.

Эти люди поставили перед собой задачу поднять со дна Атлантического океана лайнер «Титаник», затонувший у острова Ньюфаундленд в 1912 году. Возглавляет ««Титаник» сэлвидж компани» («Компанию по подъему «Титаника»») тридцатитрехлетний Дуглас Вулли. По его плану «Титаник» будет отбуксирован в Ливерпуль и превращен в музей. Перед этим из трюмов корабля будут извлечены драгоценности и золото, исчисляющиеся, по слухам, миллионами фунтов стерлингов.

Вулли не специалист по подъему затонувших судов и вообще не моряк. Он красильщик с чулочной фабрики в Болдоке. Все свободное время и все сбережения Вулли в течение 17 лет отдает своей мечте о подъеме «Титаника»...

Между прочим, ««Титаник» сэлвидж компани» попыталась заручиться поддержкой английского правительства, но получила из канцелярии премьер-министра вежливое извещение о том, что правительство придерживается правила не сдавать в аренду и не продавать подводные лодки, в том числе и вышедшие из употребления...»

Примерно в это же время обширная литература о «Титанике» пополнилась еще одним исследованием, содержащим небезынтересные подробности о первом — И последнем — плавании этого грандиозного для своего времени корабля,— книгой Джоффри Маркуса «Первый рейс». Советские читатели могли почерпнуть много дотоле не известных им сведений о катастрофе «Титаника» и работе экспедиции по его подъему из опубликованных в апрельском номере журнала «Техника — молодежи» (1970 год) материалов Л. Скрягина и инженер-контр-адмирала М. Рудницкого»

Вернемся на 59 лет назад, в английский порт Саутгемптон — океанские ворота Британии.

Над портовыми сооружениями и судами, прижавшимися к причалам, вздымалась стальная туша нового четырехтруб-ного лайнера. «Титаник» готовился выйти в рейс к берегам Северной Америки.

Был четверг 11 апреля 1912 года.

Загипнотизированные размерами корабля пассажиры бродили по палубам и бесконечно длинным коридорам; поминутно заглядывали в путеводители, без которых невозможно было бы сориентироваться в хозяйстве «Титаника»; спускались по парадной лестнице в блещущий великолепием ресторан; охали, заглядывая в апартаменты, которые были по карману только миллионерам.

Среди пассажиров прохаживался с видом хозяина, гордого своим домом, Брюс Исмей — президент? пароходной компании «Уайт стар», владелицы «Титаника», Это был его день. В дальнее путешествие отходил корабль-дворец, какого еще не видывали люди.

«Титаник» по тем временам и впрямь казался чудом инженерного искусства. На воду он был спущен 11 мая 1911 года. Его водоизмещение составляло 66 тысяч тонн, длина — 269 метров, ширина — 28,2 метра, осадка — 10,54 метра. Судно имело 11 палуб. Высота от киля до верха первой трубы составляла 53,5 метра. Руль весил 100 тонн, якорь — 15 тонн. Машинная установка могла развить мощность в 55 тысяч лошадиных сил. Проектная максимальная скорость «Титаника» составляла 25 узлов. Компания «Уайт стар» создала своему лайнеру широкую рекламу, объявив его «непотопляемым»: «Титаник» имел 16 поперечных переборок.

Долгожданный день настал. «Титаник» должен был доказать, что он самый комфортабельный, самый быстроходный океанский лайнер, способный показать лучшее время на трансатлантической линии.

Но погоня за рекордом, который поднял бы престиж и конкурентоспособность компании, оказалась роковой для «Титаника». «Реклама быстроходных лайнеров заверяла пассажиров, что, покинув Нью-Йорк в понедельник, они смогут пообедать в субботу в Лондоне,— пишет упомянутый выше Дж. Маркус— И это слово редко когда нарушалось. Мало кто из капитанов решался сбавить скорость даже в условиях плохой видимости и непогоды. Неписаное правило пароходных компаний гласило: «Поторопись или распрощайся с работой!» Ценой жизни рыбаков — жертв столкновений, которых никто не подсчитывал, компании добились сокращения времени на трансатлантические рейсы. Судоводители упускали из виду важный фактор: по мере того как корабли становились крупнее и быстроходнее, росла и опасность столкновений. Им же казалось, что они и впредь могут рисковать безнаказанно».

Предвкушение триумфа

Но вернемся на борт «Титаника», вышедшего в открытое море. Глубоко внизу, в огнедышащем чреве лайнера, потные кочегары, не разгибая спины, несли свою тяжелую вахту. А в салонах уже вели неспешные беседы о политике и всякой всячине люди высшего общества. Их личные слуги тем временем распаковывали баулы и чемоданы, раскладывали вещи по просторным каютам.

Наиболее именитых гостей развлекал у себя капитан «Титаника» Эдвард Смит — один из опытнейших судоводителей Англии, прослуживший в компании «Уайт стар» 38 лет. Его помощниками также были люди, отлично знавшие свое дело. Экипаж «Титаника» был подобран из лучших моряков.

Утро 12 апреля застало корабль в открытом океане. День выдался погожий. К услугам пассажиров первого класса были спортивные залы, площадки для игры в мяч, плавательные бассейны.

В одном из салонов собралась мужская компания. Всеобщим вниманием завладел популярный в те годы английский журналист-путешественник В. Т. Стэд. Он говорил о содержании иероглифического текста, высеченного на одном египетском саркофаге.

— Того, кто перескажет эту историю,— закончил Стэд,— ожидает мучительная насильственная смерть. Таким предупреждением сопровождалась надпись на саркофаге. Чтобы доказать, что я не боюсь предрассудков, прошу вас, господа, обратить внимание на следующие факты: я начал этот рассказ в пятницу, а заканчиваю, судя по моим часам, уже тринадцатого числа...

13 апреля действительно ничего страшного не случилось ни с журналистом, посмеявшимся над суеверными людьми, ни с его слушателями, ни вообще с кем-либо из 2224 пассажиров и моряков. Айсберг-убийца поджидал лайнер лишь к исходу следующего дня. А «Титаник»... «Титаник» мчался к месту роковой встречи с ним на всех парах. С полудня 11 апреля до полудня 12-го он прошел 386 миль, за следующие сутки — 519, с полудня 13-го до полудня 14-го — 546 миль. Скорость достигла 22,5 узла. А действовали пока всего 24 из его 29 гигантских котлов.

Плавучий дворец добросовестно выполнял все обещания, данные компанией своим клиентам. Особый штрих в его комфорт вносила новинка — беспроволочный телеграф. Деловые люди могли даже здесь — посреди океана! — заниматься бизнесом. В ежедневной газете «Титаника» публиковались свежие сообщения о курсах акций на нью-йоркской бирже.

В воскресенье 14 апреля 1912 года на корабле царила атмосфера всеобщего благодушия и приподнятости. Даже обычный корабельный аврал был в этот день отменен. Еще дня два — и «Титаник» ожидает триумфальная встреча в нью-йоркском порту...

В ресторане давал ужин миллионер Виденер. В числе его гостей был и капитан лайнера Эдвард Смит — седой, представительный, бывалый моряк.

За соседним столом расположились президент «Уайт стар» Брюс Исмей и корабельный врач О'Лафлин. Исмей чувствовал себя именинником — похвалы «Титанику» расточались со всех сторон.

Капитан Смит с наслаждением попыхивал сигарой. Скоро ему на мостик. Но пока можно не торопиться. Он любил выкурить после ужина хорошую сигару. В тот вечер он выкурил две.

Огромные часы над парадной лестницей показывали 9 вечера. Пассажиры, не торопясь, расходились по каютам, включали электрические радиаторы — близость льдов давала себя знать, резко похолодало. Постепенно человеческий муравейник затих — только ровная дрожь и глухой шум машин сотрясали могучее тело корабля. «Черная команда», голая по пояс, подбрасывала уголь в жадные топки, а инженеры еще раз проверяли свое сложное хозяйство: наутро по требованию Исмея надо было прибавить скорость.

«Айсберг, сэр...»

Тем временем в радиорубку одна за другой поступали тревожные сообщения о том, что ледяные поля и айсберги замечены намного южнее обычной границы. Одна такая радиограмма пролежала в кармане у Исмея шесть часов, прежде чем он ее прочел. В воскресенье «Титаник» получил семь предупреждений о близких льдах. Штурманы пришли к выводу, что пароход войдет в опасную зону между 10 и 12 часами ночи.

В 20 часов вахту на мостике принял штурман Лайтоллер. Было холодно, на небе — ни облачка, на море — штиль. Но штурман был озабочен. Ему не нравилось, что нет ветра. «Титаник» достиг 49-го градуса западной долготы, где, судя по сообщениям, могли появиться льды. В 21 час на мостик поднялся капитан и приказал сбавить ход, если появится туман.

— В случае малейших сомнений немедленно дайте мне знать,— добавил он, направляясь в свою каюту. Лайтоллер приказал впередсмотрящим на формарсе, матросам Флиту и Ли, не спускать глаз с воды в поисках льда.

В 22 часа Лайтоллер доложил о приказе капитана своему сменщику — Мэрдоку. Тот велел погасить все огни перед мостиком, чтобы лучше видеть море.

Ни Лайтоллер, отправившийся в теплую каюту, ни Мэрдок, до рези в глазах вглядывавшийся во тьму, ни капитан Смит, готовый по первому зову подняться на мостик, не знали о том, что в радиорубке, небрежно отодвинутая в сторону, под пресс-папье и ворохом бумаг, вот уже полчаса лежит тревожная радиограмма с борта парохода «Месаба»...

В тот воскресный вечер радист Джек Филлипс чувствовал себя загнанной лошадью. Днем слышимость была отвратительной, и вот скопилась гора срочных телеграмм на берег. А пневматическая труба из телеграфной конторы выплевывала все новые и новые «молнии». Наконец Филлипсу удалось поймать маяк Кейп-Рейс, и работа закипела.

Радист терпеливо принял сообщение с «Месабы», ответил «Принято. Спасибо» и отодвинул подальше отвлекавшую от дел радиограмму. Радист на «Месабе» тщетно ждал официального подтверждения от капитана «Титаника», положенного в таких случаях.

«Сообщение о льдах. Между 42° и 41°25' с. ш. и 49° и 50°30' з. д. вижу тяжелые льды и большое количество айсбергов. Погода хорошая, небо чистое»,— говорилось в этой радиограмме.

«Титаник» мчался вперед, навстречу сплошной стене льдов. Ни одна из вечерних радиограмм так и не попала на мостик. Мэрдок, выполняя приказ, вел корабль строго по заданному курсу.

Сидя в «вороньем гнезде» на мачте, впередсмотрящие напряженно следили за морем. Видимость ухудшалась — набежал туман. Было 23 часа 40 минут, когда Флиту померещилось впереди какое-то темное пятно. Он вгляделся и тут же закричал:

— Айсберг прямо по носу! Мэрдок немедленно скомандовал:

— Лево на борт! Стоп машина! Полный назад! Поздно... «Титаник» вздрогнул от толчка.

— Что случилось, Мэрдок? — на мостик взбежал капитан.

— Айсберг, сэр...

Это произошло в точке с координатами 41°46' с. ш. и 50°14' з. д., в 330 милях к юго-востоку от мыса Кейп-Рейс. Ударившись о подводную часть айсберга, «Титаник», словно гигантским ножом, был вспорот по правому борту от форпика до носового котельного отделения. В пробоину длиной почти 100 метров хлынула вода, заполняя носовую часть судна»

SOS!

Легкий толчок не потревожил спавших пассажиров. Только те, чьи каюты находились в носовой части корабля/ скорее с любопытством, чем с тревогой, выглянули наружу. Палуба была усеяна ледяной крошкой.

— Наверное, напоролись на айсберг.

— Ничего удивительного, такая тьма.

— Первый час ночи, надо спать. Спокойно переговариваясь и подбрасывая льдинки, люди

потоптались на палубе, затем, ежась от холода, стали разбредаться по теплым каютам.

В это время экипаж обследовал судно. Старший механик запустил мощные насосы, но вода неумолимо прибывала., И все же он и его подчиненные продолжали самоотверженно бороться с морской стихией. Они до конца не покинули своих постов и все, как один, погибли. Благодаря им «Тита-ник» продержался на плаву в течение 2 часов 40 минут.

К капитану Смиту поступали доклады один тревожнее другого. В носовых отсеках вода поднялась до пяти метров. Специальный прибор, установленный в рулевой рубке, показывал крен в пять градусов на правый борт.

Смит прошел в радиорубку, велел Филлипсу быть наготове, чтобы послать в эфир обычный сигнал бедствия по первому его указанию. Десять минут спустя фигура капитана снова выросла в дверях радиорубки.

— Вызывайте помощь,— приказал капитан. Филлипс заработал ключом. Голос попавшего в беду

лайнера был услышан на маяке Кейп-Рейс и на нескольких пароходах. Один из них, «Карпатия», радировал, что находится в 68 милях к юго-востоку от «Титаника» и идет на помощь.

Тишину безлюдных коридоров нарушило приглушенное гудение гонга. Лестницы, переходы, холлы вдруг засияли всеми огнями. Стюарды стучались в каждую дверь, вполголоса говорили:

— Пожалуйста, встаньте и оденьтесь. Пароход потерпел аварию. Никакой опасности нет,— и, не отвечая на вопросы заспанных пассажиров, шли дальше.

Растерявшиеся было вначале люди, толпясь в ярко освещенных залах, быстро овладевали собой. В конце концов что может значить какая-то пробоина для такого гиганта, чуда XX века! Ведь «Титаник» непотопляем, это было известно каждому. Мужчины подтрунивали над женщинами, шутили: это даже здорово, черт побери! Какое ни есть, а приключение. Будет о чем порассказать на берегу. Не каждый день путешествуешь на величайшем корабле мира, который к тому же наскочил на айсберг!

Но в половине первого ночи корабль облетел приказ капитана: женщин и детей сажать в спасательные вельботы и спускать на воду. Атмосфера напускного благодушия улетучилась, и наступила всеобщая паника.

В этот момент в салоне первого класса грянула веселая музыка. Музыканты корабельного оркестра решили подбодрить людей. «Много мужественных поступков было совершено в ту ночь,— писал позднее некий журналист,— но ни один из них не сравнится с подвигом нескольких музыкантов, игравших без передышки, невзирая на то что корабль погружался все глубже и глубже...»

Четвертый помощник Баксхолл стоял на мостике, когда услышал удары колокола. Впередсмотрящие что-то заметили! Он поднес бинокль к глазам и медленно обвел горизонт. Вот оно, спасение! Вдалеке маячили огоньки корабля. Доложив об этом капитану, Баксхолл получил приказание дать сигнал ракетами. Восемь ярких точек одна за другой взвились высоко в черное небо и рассыпались огненными букетами.

— Они достаточно близко. Просигнальте, чтобы немедленно шли на помощь, Мы тонем! — сказал капитан.

Баксхолл кинулся к прожектору, передал текст. Но ответа не последовало...

От тонущего колосса отвалили первые спасательные вельботы. Рассчитанные на 60 человек каждый, они были заполнены лишь наполовину.

Оркестранты, одев спасательные жилеты, выбрались из салона на палубу и продолжали играть. Пассажиры первого класса какое-то время сохраняли чинное спокойствие.

Но «роскошный чудовищный плавучий Вавилона, как окрестил «Титаника» острый на язык журналист Стэд, доживал последние минуты своей короткой жизни. По мере того как становилось ясно, что вельботы — это единственный шанс на спасение, чопорная вежливость джентльменов все быстрее отступала перед принципом «каждый за себя». Как потом выяснилось, во многие шлюпки набилось больше мужчин, чем женщин и детей.

Из недр парохода хлынули толпы тех, кому был запрещен доступ на палубы для привилегированной публики: истопники и кочегары, пожарные и повара, простой люд, отправившийся на «Титанике» искать лучшей доли в Новом Свете. Разломав тяжелые ворота, преграждавшие путь наверх, человеческий поток устремился к заветным шлюпкам.

В 1.30, когда «Титаник» безмолвной, ярко освещенной горой еще, казалось, надежно покоился на черной глади океана, капитан прошел в радиорубку и, сказав, что корабль долго не продержится, велел послать сигнал «Спасите наши души!» — эту отчаянную мольбу о помощи, которая заставляет вздрогнуть каждого услышавшего ее моряка, где бы он ни находился в этот момент.

Развязка приближалась. Оркестр отыграл веселый фокстрот и начал торжественную гордую мелодию гимна.

На предпоследней шлюпке отплыл пассажир первого класса Брюс Исмей, в течение всего рейса подгонявший капитана. Ему нужен был рекорд скорости. «Титаник» поставил другой рекорд... На его борту, когда отчалила шлюпка Исмея, металось более полутора тысяч человек, у которых не оставалось ни единого шанса на спасение.

Развязка

С 2.05 до 2.20 — с момента, когда отвалила последняя шлюпка, до финала трагедии — капитану Эдварду Смиту, стоявшему на мостике, оставалось только одно — размышлять над происходящим. «Горькие мысли должны были осаждать его в это время,— пишет Дж. Маркус в своей книге.— Он мог припомнить свои собственные слова, звучавшие теперь злой издевкой: «Я не могу себе представить ситуации, которая привела бы к гибели этого корабля...» В течение двадцати лет капитаны водили суда, свыкшись с необходимостью риска. И вот пришел час расплаты».

Трагическая фигура капитана «Титаника» привлекла внимание не одного литератора. Вот как представлял себе его последние минуты выдающийся немецкий писатель Бернгард Келлерман в своем романе «Голубая лента», вышедшем в свет в 1938 году и опубликованном у нас на русском языке в 1968 году (Смит выведен в образе Терхузена, капитана океанского лайнера «Космос»):

««Мы слишком быстро шли,— подумал он,— нельзя этого отрицать. Не будь этого Хенрики (хозяина «Космоса».— Б. С), я бы, вероятно, снизил скорость, скажем, до шестнадцати узлов. Тогда пробоина была бы не столь катастрофичной. Но ведь Хенрики во что бы то ни стало хотелось поставить рекорд!..» Он стоял, не двигаясь, и ему казалось, что его распяли, пригвоздив к черному, безжалостному небу. Он испытывал нечеловеческие муки, был близок к безумию. На «Космосе» — это и было причиной его страданий — находилось свыше трех тысяч человек, а спасательные шлюпки едва могли вместить половину...»

Второй штурман Лайтоллер спасся чудом. Он помог спустить на воду последнюю шлюпку и затем бросился вниз головой с мостика. Его тут же чуть было не засосало водоворотом, но внезапно струя горячего пара из котельной отбросила его в сторону. Лайтоллер оказался рядом со шлюпкой. Он только уцепился за нее, как вдруг умирающий корабль резко вздрогнул, и Лайтоллера отшвырнуло метров на пятьдесят в сторону. Оттуда штурман наблюдал последние секунды «Титаника». Сияя всеми огнями, плавучий дворец все быстрее погружался в океан. Внезапно свет погас — вода затопила котельные. В чреве стального колосса что-то загрохотало. Это сорвались со своих мест котлы, каждый размером с двухэтажный лондонский автобус, и покатились в сторону носа, который был уже под водой. Корма с мощными гребными винтами торчала в воздухе. Пронзительные крики сотен людей, оставшихся на борту, разносились над черной водой. Те, кто был в шлюпках, налегли на весла, стараясь как можно дальше уйти от «Титаника»: они боялись, что, затонув, пароход создаст сильный водоворот и засосет их за собой в пучину.

Еще немного — и «чудо века», гордость судостроителей, грандиозный лайнер быстро пошел ко дну вместе с зимним садом и тысячами почтовых мешков, с сейфами, полными драгоценностей и золотыми слитками на миллионы долларов, с гоночными машинами и холеными собаками миллионеров и со скромными пожитками эмигрантов из Европы. 1513 человеческих жизней оборвала беспощадная стихия.

Холодные, тусклые звезды едва подсвечивали жуткую сцену. Ее впоследствии воссоздавали по воспоминаниям очевидцев и литераторы, и живописцы, и кинематографисты. Люди, сидевшие в переполненных шлюпках, отворачивались и затыкали уши, чтобы не видеть своих бывших спутников, коченевших в воде, не слышать их отчаянных криков. Впрочем, в некоторых шлюпках было еще достаточно места, чтобы подобрать утопающих, но страх за собственную жизнь гнал их пассажиров все дальше от места катастрофы. Состоявшийся позднее в Лондоне суд даже рассматривал дело о двух пассажирах первого класса, пытавшихся с помощью взятки заставить матросов грести прочь, хотя можно было взять на борт еще человек 20—25. Разумеется, обвиняемые — леди Дафф-Гордон и ее супруг сэр Космо — все категорически отрицали...

Расследование

В ходе расследования, проводившегося одновременно в Вашингтоне и Лондоне, было установлено, что масштабы трагедии были бы значительно меньшими, если бы на зов «Титаника» откликнулся английский пароход «Калифор-ниан», который был ближе всех к месту гибели лайнера. История сохранила две противоречивые версии о том, как получилось, что один корабль не пришел на помощь другому, потерпевшему бедствие в открытом океане. Одна из них принадлежит офицерам «Калифорниана», другая — рядовому члену экипажа, рабочему при лебедке Эрнесту Джиллу.

Если верить офицерам, события развивались следующим образом.

Когда вечером 14 апреля прямо по курсу появились сплошные ледяные поля, «Калифорниан» отработал назад, остановил машины и лег в дрейф. Около 23 часов вахтен-ный, третий помощник Чарльз Гроувз, заметил на востоке судовые огни и доложил об этом капитану Стэнли Лорду. Затем он по приказу капитана безуспешно пытался связаться с неизвестным пароходом по световой азбуке Морзе. Выяснив у радиста Сирила Эванса — новичка, недавно окончившего курсы,— что в течение вечера он разговаривал с «Титаником», капитан приказал дать радиограмму с предупреждением о льдах.

И в эфире состоялся такой диалог.

«Калифорниан»: Послушай, старина. Вокруг нас лед. Мы остановились.

«Титаник»: Отвяжись. Отвяжись. Я занят. Работаю с Кейп-Рейсом. Ты меня забиваешь.

Эванс был обязан в этих обстоятельствах запросить у капитана Лорда разрешение дать официальную радиограмму за его подписью, с тем чтобы получить подтверждение о получении ее непосредственно от капитана «Титаника». Он не сделал этого. А в 23.35 он вообще выключил аппаратуру и улегся спать.

Но Эванс был новичком на море, чего никак нельзя сказать о капитане Лорде. И все же этот многоопытный судоводитель не настоял на ответе от своего коллеги капитана Смита, ни разу на протяжении ночи не поинтересовался, что слышно в эфире.

В 23.40 Гроувз вызвал на мостик капитана. Огни «Титаника» на какое-то время пропали. «По-видимому, уклонился вправо от айсберга»,— предположил Гроувз. «Титаник» в это время находился, по свидетельству офицеров «Калифорниана», на расстоянии 20—30 миль от их парохода.

В полночь на вахту заступил второй помощник Герберт Стоун. Он не спускал глаз с моря. Видел белые ракеты. Доложил о них капитану и получил приказ связаться с «Титаником» по световой сигнализации. Но тот не отвечал.

— Не нравится мне что-то, как расположены его огни,— с беспокойством заметил Стоун, обращаясь к стоявшему рядом юнге Гибсону.

Старшему помощнику, поднявшемуся на мостик в 4 часа утра, он сообщил, что видел ночью какой-то странный пароход, который долго стоял на месте, а потом «выпустил несколько белых ракет и ушел». Старший офицер бросился в радиорубку, растолкал Эванса.

«Известно ли вам, что «Титаник» столкнулся с айсбергом и затонул?» — тут же раздалось из эфира...

А вот показания Эрнеста Джилла, данные им под присягой специальной сенатской комиссии в Вашингтоне:

«14 апреля я дежурил в машинном отделении с 8 часов вечера до полуночи. В 23.56 я вышел на палубу и увидел в десяти милях от нас огромный пароход. Я отчетливо видел его бортовые огни. Я прошел в каюту, рассказал об этом своему приятелю Вильяму Томасу. Мне не спалось, и примерно через полчаса я опять поднялся на палубу выкурить сигарету. Минут через десять я увидел белую ракету и принял ее за падающую звезду. Но через семь-восемь минут взлетела еще одна ракета. «Корабль терпит бедствие»,— подумал я и ушел в каюту, считая, что это не мое дело: с мостика не могли не увидеть ракет и, значит, сделают все, что надо...

Я совершенно уверен, что «Калифорниан» был не в двадцати милях от «Титаника», как это утверждают офицеры, а лишь в десяти. Иначе я не видел бы его так отчетливо».

Эпилог трагедии начался в Вашингтоне и закончился в Лондоне. Главной фигурой процесса был, несомненно, Брюс Исмей, дававший показания в качестве свидетеля. О личной вине этого человека в гибели «Титаника» буржуазные историки спорят до сих пор.

Любопытно, что и те, кто оправдывает Исмея, и те, кто считает его виновником происшедшего, не подвергают сомнению один факт: да, президент компании «Уайт стар» страстно желал «рекорда» и стоял за то, чтобы «Титаник» продолжал идти с повышенной скоростью даже в опасной зоне айсбергов. Но, говорят первые, куда же смотрел капитан Смит? Сейчас уже трудно, а пожалуй, и вообще невозможно выяснить, в какой форме излагал капитану свое желание хозяин «Титаника» — требования или просьбы. Но в любом случае спор по таким частным вопросам не приближает нас к истине, а, напротив, затушевывает ее. И это хорошо понял, хотя и весьма обтекаемо сформулировал, английский судья лорд Мерсей. Дадим ему слово:

«Корни [существующей практики кораблевождения] следует искать, по-видимому, скорее в конкуренции и в стремлении сократить время перехода, нежели в поведении навигаторов. К сожалению, эту практику оправдывал предшествующий опыт. Учитывая существующую практику и прошлый опыт, нельзя сказать, что [в случае с «Титаником»] была допущена халатность; а за отсутствием халатности невозможно возложить вину на капитана Смита».

Увы, это был единственный момент, когда английский суд приблизился к объективной точке зрения. Заключение лорда Мерсея было фактически перечеркнуто 30 июля 1912 года другим судьей, Бейлхечем, который вынес следующий вердикт:

«Гибель вышеозначенного корабля произошла от столкновения с ледяной горой, вызванного чрезмерной скоростью, с которой вели корабль». Виновным в катастрофе был, таким образом, объявлен капитан Эдвард Смит. Компании же удалось замять дело.

Эпопея с «Титаником» преподала мореплавателям суровый урок. В 1913 году в Лондоне была принята первая международная конвенция по охране человеческой жизни на море. Непреложным правилом стало иметь на борту столько спасательных шлюпок, чтобы места в них были обеспечены всем до единого членам экипажа и пассажирам. (На «Титанике» находилось 2224 человека, шлюпки же могли вместить только 1178 человек.) Была учреждена специальная между-народная служба по наблюдению за льдами в Северной Атлантике и своевременному предупреждению плавающих там судов.

Итак, «Титанику», возможно, предстоит подняться на поверхность океана и начать новую жизнь. Суть метода, который должен быть применен, состоит в следующем: воду с помощью гидролиза разлагают на элементы; водород отводится в укрепленные на корпусе судна пластмассовые резервуары, которые, наполнившись этим легким газом, увлекают за собой на поверхность и корабль. Эту оригинальную идею разработали два венгерских изобретателя с будапештского завода «Ланг» — Ласло Саскё и Амбриуш Балаш. Они приглашены участвовать в работах по подъему «Титаника».

Вокруг «Титаника» постепенно разгорается ажиотаж. Газетчики в Англии и Соединенных Штатах уже предсказывают, что в случае успеха операции подъема вспыхнет «борьба за богатое наследство». Страховые компании, выплатившие после гибели корабля почти 4 миллиона долларов, пишет манчестерская газета «Гардиан», пока ведут себя осторожно, но выражают «готовность изучить все позитивные предложения. По закону они могут предъявить права на «Титаник» как на свою собственность и не собираются отказываться от этого. А таких компаний десятки...»

Родоначальник эпохи гигантских кораблей все еще вмурован в морское дно, а крупные и мелкие дельцы уже «выражают готовность» вцепиться друг другу в горло, чтобы урвать побольше из того, что свыше полувека было добычей океана. Ближайшее будущее, возможно, покажет, какие сюрпризы уготовил «Титаник» — эта угрюмая жертва слепого, алчного Бога Наживы»

Об авторе

Сенькин Борис Алексеевич. Родился в 1937 году в Москве. Окончил Московский государственный институт международных отношений МИД СССР. Работает старшим редактором-переводчиком в еженедельнике «За рубежом». Публиковался в журналах «Вокруг света», «Техника — молодежи» и «Сельская молодежь». Автор ряда статей на международные темы. В сборнике выступает впервые.


 
Рейтинг@Mail.ru
один уровень назад на два уровня назад на первую страницу