На суше и на море 1967-68(8)

ДИКИЕ СТАНОВЯТСЯ ДОМАШНИМИ

Один из первых дарвинистов мира, Томас Гексли, как-то изобразил на листе бумаги прачеловека верхом на пралошади. Очень быстро выяснилось — благодаря антропологам и палеонтологам,— что на самом деле пралошадь старше своего «всадника» на какие-нибудь полсотни миллионов лет. Но беда рисунка не только в этом. Для сегодняшних людей власть человека над лошадью так естественно выразить, посадив человека на коня. Джек Лондон написал большой рассказ о приручении лошади. Он тоже был уверен, что первую лошадь приручили, взобравшись к ней на спину, и, укротив, заставили подчиниться человеческой воле. Словом, получается, что человек сначала сумел оседлать лошадь, а уж затем ее приручил. А дело-то обстоит как раз наоборот. Прежде чем взобраться на спину могучему животному с огромными зубами и тяжелыми копытами, наш предок должен был его одомашнить. Да и одомашнив, оседлать коня он собрался не сразу.

Разве случайно, что древнегреческий герой Ахилл выезжает в бой на колеснице и с колесницы же разит на древнеегипетских изображениях фараон своих врагов? Конечно, нет! Лошадь сначала приручили, а потом уже — и намного позже — научились ездить на ней верхом. Первое произошло восемь — десять тысяч лет назад (или еще две тысячи лет туда, две тысячи лет обратно) в Азии, второе — там же, но этак на три-четыре (а кое-где на шесть-семь) тысячелетия попозже.

Азия же приручила коров. В Африке сумели сделать домашними ослов. Древние египтяне — вряд ли в порядке соревнования — одомашнили антилоп, и даже не один их вид, а несколько. Об этом можно судить по изображениям, на которых антилопы пасутся вместе с коровами. Стоит добавить, что среди домашних животных в долине Нила числились, кроме всего прочего, журавль, аист, лебедь, дрозд, куропатка, перепел. И разумеется, еще задолго до всех них у очага человека появился первый слуга, первый помощник, первый друг — лохматый серый пес — единственное существо на свете, которое любит нас больше, чем себя самого (так во всяком случае говорил Дарвин).

Впрочем, есть у собаки один, правда не слишком опасный, конкурент в борьбе за право называться первым слугой человека. Это северный олень. Ряд ученых всерьез уверял, что он был приручен еще охотниками эпохи палеолита (древнего камня). Именно приручение оленя, по их мнению, было началом великой работы по превращению диких животных в домашних.

Сторонники этого взгляда ссылаются главным образом на множество остатков оленьих костей, которые находят на стоянках древних людей всюду, где они могли сталкиваться с оленями.

Но поди разбери, кости это диких оленей или домашних! Даже сейчас различия между диким и домашним северным оленем весьма невелики. Кстати, уже одно это обстоятельство другие исследователи признают доводом в пользу того, что данное животное приручено недавно. Ведь разница между домашними и дикими лошадьми гораздо больше. В пользу «молодости» домашнего северного оленя говорит вот еще что: собачьих, лошадиных, даже козьих пород существует великое множество. А северный олень так и остался всюду все тем же северным оленем. Может быть, человек просто не успел вывести разные породы оленей: слишком мало времени было в его распоряжении.

— Не успел? Нет! Дело в другом: условия жизни всюду, где водятся северные олени, примерно одинаковы, и разные породы здесь не требовались,— возражали сторонники древности оленеводства. Этим же сходством жизни дикого и домашнего оленя пытались они объяснить отсутствие резких различий между ними.

Есть, однако, ученые, доказывающие, что олень приручен всего две тысячи, тысячу пятьсот, даже только пятьсот лет назад. Если правильна наименьшая цифра, оленя придется называть уже не первым, а последним по времени слугой человека (из животных, имеющих серьезное хозяйственное значение).

Исследователи, придвигающие одомашнивание оленя так близко к нашему времени, считают его следствием одного из великих передвижений народов по лику Земли.

Пришедшие из центральноазиатских степей кочевники обнаружили будто бы, что лошади гибнут от бескормицы в тайге и тундре. Ведь создавать большие запасы кормов кочевники-скотоводы не привыкли (вот земледельцы — другое дело, и якуты выращивают отличнейших лошадей). Ну и ухватились новопоселенцы за первое подходящее животное, так сказать, эрзац-лошадь.

Чтобы оленеводы на меня не обиделись, сразу поправлюсь: этот «эрзац» — самое выгодное домашнее животное на Земле. Какой свиновод, овцевод, коневод и любой еще «вод» не позавидует: северный олень не нуждается в стойле; северный олень не требует запасов корма; его можно доить; он дает отличную шкуру и мясо, которое можно есть даже в сыром виде, настолько хорошо оно переваривается. Наконец, олень—отличное транспортное средство.

И как-то обидно думать, что таким чудесным животным человек занялся только для того, чтобы заменить им куда менее выгодную и куда более прихотливую лошадь.

Но очень может быть, что дело обстояло именно так.

Вот еще доводы в пользу недавнего появления оленей в хозяйстве человека. Далеко не все северные народы используют все возможности северного оленя, а эскимосы и американские индейцы и вовсе не сумели его одомашнить (хотя сейчас в Канаде немало домашних оленей: канадцам пригодился чужой опыт).

Лопари (саами) доят оленей, а эвенки нет. Саами запрягают оленей в сани поодиночке, ненцы обычно ездят четверками, а эвенки предпочитают садиться на оленя верхом. Такие различия говорят о том, что методы использования оленей еще не устоялись, не успели устояться. Не успели... А сколько все же лет было здесь в распоряжении людей?

Скорее всего представители обеих крайних точек зрения неправы. Не пятнадцать тысяч, но и не пятьсот лет числится в биографии оленеводства, а, по-видимому, две-три тысячи. (Прошу только иметь в виду, что «скорее всего» и «по-видимому» — это далеко еще не «наверняка».) В китайских летописях домашние олени упоминаются впервые полторы тысячи лет назад. Вот он, пожалуй, минимальный срок.

А теперь несколько слов в защиту лошади, обиженной при сравнении с оленем. И лучше пусть эти слова скажет за меня восторженный арабский наездник:

«Не говори, что это мой конь, скажи, что это мой сын. Он бежит быстрее бури, быстрее взгляда. Он чист, как золото... В темноте разглядит он волосок; он может настигнуть газель; он говорит орлу: «Я мчусь, как ты...» Он так легок, что мог бы танцевать на груди твоей милой, не оцарапав ее. Бег его так ровен и покоен, что на всем скаку на спине его ты можешь выпить чашку кофе, не пролив ни капли...»

Ну разве не заслуживает такое животное любви и восхищения? Недаром слова «арабский конь» до сих пор заставляют биться сильнее сердца самых искушенных коневодов. Тем удивительнее, что как раз в Аравии-то кони появились сравнительно поздно. Видимо, перед началом нашей эры. Древние авторы единодушно не замечают не то что каких-то особых арабских коней, но и вообще лошадей в Аравии. И завоеватели аравийских земель в хвастливых надписях не упоминают коней в списках трофеев.

А роднит оленя и лошадь не только то, что их обоих запрягают. Человек покорил не только их силу, но и сердце, и при этом главную роль сыграла обыкновенная поваренная соль, пресловутый натрий-хлор. Арабы вымачивали солью уздечку, чтобы лошадь скорее примирилась с ней. А что касается северных оленей... Кто-то из ученых обронил фразу о том, что олень променял свою свободу на человеческую мочу: это и вправду оленье лакомство.

Вряд ли будет так уж интересно читать во всех подробностях о том, где, когда и какое животное было приручено. При желании вы найдете кое-какие сведения на эту тему даже в Большой советской энциклопедии. А вот разве не любопытно, что кошка у древних египтян была охотничьим животным? И что она очень долго не приживалась почему-то за пределами Египта? Древние римляне для борьбы с мышами держали у себя в домах ручных ласок. Так во всяком случае обстояло дело в Геркулануме и Помпее перед их гибелью.

В знаменитой комической поэме древности «Война мышей и лягушек» мышь говорит, что больше всего на свете боится ястреба и ласки, но ласки все-таки больше. Та ведь может проникать даже в мышиную норку (кошка, кстати, на это не способна). Кошка ни разу не упоминается ни в священной книге древней Индии — Ведах, ни в Библии, хоть та и создавалась у ближайших соседей Египта. Похоже, что именно поздним появлением в хозяйстве кошки объясняются бесчисленные сказки и легенды, в том числе русские, в которых герои впервые привозят кота в страну, где кошек нет.

Первое упоминание «своей» кошки в китайских источниках относится к середине первого тысячелетия нашей эры. Иероглифом «животное, истребляющее мышей» у китайцев обозначается ласка —маленькое, гибкое и яростное существо, которое сегодня как-то странно представить себе домашним. В Древнем Риме с ней «сотрудничали» в борьбе с мышами безобидные для человека домашние удавчики и ужи.

Но настал день, когда и они, и ласка не выдержали конкуренции с кошкой и уступили ей права стража подвалов и складов.

В массовом завозе кошек в Европу виновато... нашествие крыс.

Не только народы-«варвары» волнами двигались на рубеже нашей эры из Азии в Европу. Параллельно, а точнее, вслед за людьми в такое же наступление вышли крысы. Крошечные ласки, отлично уничтожавшие мышей, не смогли справиться с нашествием этих чудовищ, и на помощь были призваны кошки.

А ласка? Не простила нам измены и исчезла в конце концов из списка домашних животных. Правда, процесс исчезновения длился долго, и еще на картинах художников Возрождения дама с лаской отнюдь не редкость. Мало того, Сейчас ласку относят к числу животных, плохо приручающихся. Как видите, человек знал тут не только приобретения, но и потери. Надо добавить, что кошка, как и ласка, оказалась не в состоянии справиться с новыми сюрпризами подведомственного ей мира грызунов. В начале XV века на Нижней Волге появился еще один выходец из Азии — большая странствующая крыса пасюк. Медленно покоряла она область за областью, двигаясь на Запад, пока во время наполеоновских войн вместе с русскими и австрийскими военными обозами не прошла за несколько лет всю Европу. Затем переправилась в Англию (она любит путешествовать на кораблях) и в Америку, где почти начисто истребила привычную домашнюю крысу. В Нью-Йорке, скажем, сейчас насчитываются многие миллионы крыс, они буквально терроризируют население беднейших кварталов. В конгресс США вносятся законопроекты о выделении на борьбу с крысами десятков миллионов долларов...

Кошки почти не состоятельны в борьбе с пасюками, собаки-крысоловы тоже не решили этой проблемы. Значит, яды и мышеловки... А может быть, стоило бы поучиться у предков? Поискать животное, способное противостоять пасюку? Не забыли ли мы со своей химией более древние возможности человека? Биологическую войну можно вести не только против насекомых.

Из всех животных, с которыми когда-либо имел дело человек, наибольший вред ему причиняло, досаждая сверх всякой меры, одно, притом самое как будто беззащитное, кроткое и нежное. Я имею в виду обыкновенного кролика. Известны, конечно, случаи, когда из-за тигров-людоедов разбегались и пустели целые деревни. Но только кролики могли бы похвастать тем, что из-за них собирались покинуть родину все жители пусть небольшой, но страны. Обитатели Майорки и Минорки, то есть Балеарских островов, умоляли правителей Рима выделить им другие земли для поселения. Они же просили императора Августа о срочной присылке военной силы для борьбы с теми же кроликами.

Дело в том, что кролик не только соперничал с какими-нибудь мышами и хомяками в покушениях на урожай. Он еще и перекапывал землю, подрезая корни деревьев, которые в результате засыхали. (Одним из основателей бионики — науки, любящей поговорить о том, как техника подражает жизни, можно считать древнего римлянина Марциала. Он писал: «Кролик любит жить в выкопанных пещерах: он показал воюющим тайные ходы».) Кролики были бичом Испании римских времен (в Испании, по-видимому, их впервые и приручили).

Через много веков потомство одной крольчихи, высаженной на чудесном необитаемом острове, «изгнало» с него прибывшую чуть позже большую группу трудолюбивых колонистов. И наконец, уже в нашем веке была создана и поддерживается до сих пор в Австралии «великая кроличья стена» — изгородь, перегородившая целую часть света с одной-единственной целью — как-то ограничить район действия кроликов.

Вот что такое кролик! И нынешние австралийцы, разумеется, отлично поняли бы мучения балеарцев времен Августа. Правда, древним все-таки удалось найти на кроликов управу — они приручили... хорьков. Точнее, не столько приручили в точном смысле слова, сколько приохотили к садам и полям, нуждавшимся в их защите. А мы-то считаем, что хорек не приручается... Да, приобретая, человечество не должно терять своих старых умений.

Дичать могут, потеряв хозяев, все домашние животные, за одним-единственным исключением. И это исключение составляют не вернейшие собаки, не уютные кошки, не покорные коняги и не коровы-кормилицы. Только овцы при любых условиях выдерживают искус свободы и не слушаются зова леса и степи.

А свиньи, скажем... Когда Сардиния была захвачена арабами и свиное мясо стало запретным, свиньи поспешили снова стать чем-то вроде обычных лесных кабанов. Вот уже тысячи лет, как одичал нильский гусь, некогда бывший для древних египтян излюбленным национальным блюдом.

Был потерян секрет приручения антилоп, отлично служивших тем же древним египтянам. Но тут, слава богу, человечество через какие-нибудь две тысячи лет спохватилось, и сейчас антилоп успешно одомашнивают и у нас в стране, и в Англии, и в Южно-Африканской республике.

Может быть, снова появится на свет любимец древнеегипетских охотников — отважный гибрид кота и болотной рыси. Не ему ли суждено решить проблемы крысы пасюка?

А вот тяжело ли далось человеку одомашнивание животных? Конечно, тяжело. Но может быть, самым трудным тут было не столько приручить животное, сколько додуматься до того, как это животное использовать в хозяйстве. Удивляться нечего.

Есть, например, места, где коровы только рабочий скот, где их не доят. И наконец, есть места, где ручных животных вовсе практически не эксплуатируют, получая от них удовольствие, но не выгоду. То есть с людьми живет масса ручных животных, которых, однако, никак нельзя назвать домашними. Не подумайте, что речь идет о канарейках в наших домах и о никчемных в практическом отношении собачках вроде болонок. Это все особая статья. Я хочу сейчас пригласить вас в тропики, в поселения индейцев Америки и полинезийцев Океании.

В бразильском поселке племени бакаири по улицам мирно бегают, ходят и ползают не только всевозможные мелкие грызуны, но и тапиры, и даже вполне ручные аллигаторы. Над крышами порхают лесные птицы. Единственно, от кого из всей бесчисленной живности жители поселка получают пользу, так это от попугаев, усеивающих все кровли. У них иногда берут для украшения причесок яркие перья... но не остаются в долгу и взамен подвязывают к крыльям красивые цветные кисточки.

Другие ручные животные — от обезьяны до аллигатора — тут оказываются или своеобразными живыми консервами, оставленными для лучшего сохранения мяса, или предметом игр, забав, своеобразным украшением дома, улицы, деревни.

Остров Науру в Полинезии (кстати, недавно получивший независимость), замечателен тем, что его нштели приручают птиц почти всех видов, живущих здесь. Особенно много внимания при этом уделяют огромным фрегатам. Приручая, этих великанов усиленно кормят рыбой, а водой поят из собственного рта. Не только на Науру, но и на многих других островах Океании в большом почете состязания между фрегатами. Владелец победителя получает приз. Зрелище соревнования, в котором место голубей занимают птицы с размахом крыльев два метра и больше, должно производить сильное впечатление.

Но самого удивительного, с нашей точки зрения, добиваются на острове Науру все-таки не взрослые, а дети. Они приручают... стрекоз. И любимая их забава — спрятавшись в кустах, натравливать своих ручных стрекоз на их диких сестер.

Вот она, «биологическая цивилизация», которую фантасты ищут на далеких планетах.

И «летучие собаки» тропиков, и тигры, и львы, и волки, и шимпанзе — все поддаются приручению.

Итак, от стрекозы до крокодила — неплохой набор «домашних животных», уютно сосуществующих с человеком. А ящерицы гекконы, истребляющие в хижинах мух и прочих насекомых, уже вполне заслуживают названия домашних без кавычек. Чем геккон хуже кошки?

Словом, приручить можно чуть ли не любое живое существо, и, для того чтобы узнать об этом, человечеству не пришлось дожидаться прихода Дурова и прочих великих дрессировщиков.

Вся штука, повторяю, была в том, чтобы сделать одомашнивание намеренным и целесообразным.

Проще всего, однако, было приручать животных стадных, уже на воле привыкших к тому, что их «организовывают» вожаки, животных, умеющих слушаться. Обратите внимание: и лошади, и овцы, и коровы, и собаки, и ослы, и козы живут стадами и стаями, а в Индии шакалы, приходящиеся нашим собакам в худшем случае близкими родственниками, а в лучшем (?!) — предками, так привыкли следовать за тигром и кормиться его объедками, что их можно назвать тигровыми ручными животными.

Человек, приручая зверей, не изменял законы жизни природы, а повернул их так, чтобы использовать себе на благо. Симбиоз в широком смысле слова весьма распространен на нашей планете. Птицы и крокодилы, акулы и рыбы-прилипалы, как вы наверняка знаете, давным-давно вступили в союз друг с другом. Человек внес новое «только» тем, что за 10—12 тысяч последних лет своей истории заключил — когда с помощью кнута, когда благодаря прянику — сотни союзов с птицами, насекомыми, пресмыкающимися, млекопитающими.

И продолжает их заключать. За последнее столетие одомашнено огромное число страусов — уже в 90-е годы XIX века в Южной Африке паслись двести тысяч домашних страусов. А в последнее время они там начинают заменять собак в роли пастухов при овечьих стадах. Развеяны легенды о неукротимости зебр, становится домашним лишь с недавних пор знакомое европейцам африканское окапи. Серьезно обсуждают вопрос об одомашнивании ряда видов обезьян. Умение подражать человеку может сделать их незаменимыми при исполнении огромного числа работ.

В Южной Африке готтентоты, как утверждают, давно использовали павианов в качестве помощников при пастьбе коз. Сейчас у некоей миссис Астон в Юго-Западной Африке сменяется уже третья павианиха-пастушка, которая с помощью собаки пасет ежедневно большое стадо коз. (Первые две самки павиана погибли: одну загрызла бродячая собака, другую застрелили.) Павианиха приносит новорожденных козлят на ферму на руках, поддерживает слабых детенышей во время кормежки под брюхом у матери, не дает стаду разбегаться, поднимает тревогу в случае опасности и выполняет еще кучу обязанностей.

После же того, как один австралиец выучил обезьяну (не человекообразную!) управлять трактором, любые предсказания тут покажутся слишком скромными.

... А все-таки, наверное, хорошо жить аборигенам Науру на островке, где все звери любят человека и служат ему. Но когда-нибудь таким счастливым островом, только в космосе, а не в океане, будет вся Земля!

Р. Подольный