Мир путешествий и приключений - сайт для нормальных людей, не до конца испорченных цивилизацией

| планета | новости | погода | ориентирование | передвижение | стоянка | питание | снаряжение | экстремальные ситуации | охота | рыбалка
| медицина | города и страны | по России | форум | фото | книги | каталог | почта | марштуры и туры | турфирмы | поиск | на главную |


OUTDOORS.RU - портал в Мир путешествий и приключений

На суше и на море 1967-68(8)


ВЛ. ФЛИНТ

В КРАТЕРЕ НГОРОНГОРО

О ч е р к

Несколько лет назад я получил интересную марку. Она и сейчас хранится в моей коллекции. Изображен на ней африканский пейзаж: на переднем плане два насторожившихся буйвола, за ними на равнине видны несколько слонов и стадо антилоп, а на горизонте — темный массив гор. Кроме стандартной надписи «Кения, Уганда, Танганьика» по краю марки выведено: «Буффало Кратер Нгоронгоро». Буффало — это буйволы, а Нгоронгоро — какое странное слово! Точно рокот барабанов или далекие раскаты грома. Или ворчание рассерженного льва. Мог ли я тогда, рассматривая марку, думать, что это слово оживет, что кратер Нгоронгоро станет реальностью, что мне суждено увидеть его наяву, почувствовать его непередаваемое очарование!

...Раннее утро, около семи часов. Холодно. Сырой промозглый туман виснет на ветвях и опутывающих их лианах. Лес по обеим сторонам дороги сумрачный, непонятный, ни одного знакомого дерева. Да и сама дорога тоже непривычного цвета, какая-то фиолетово-красноватая. Она все круче и круче выписывает сложные петли. Старенький дребезжащий лендровер упрямо берет один поворот за другим, мотор неприятно гудит и вибрирует на низших передачах.

Мы, небольшая группа советских туристов, разместились на потрепанных сиденьях. За рулем молодой африканец в форме служащего национальных парков. Это наш гид по заповедному кратеру Нгоронгоро.

Теперь деревья видны то справа, то слева; с другой стороны — крутой, почти отвесный обрыв. Из-под кручи к самым колесам поднимаются макушки деревьев, дальше они сливаются в сплошное бугристое море зелени — это крыша леса. Все чаще видны на ветвях свисающие бороды лишайников, они становятся гуще, длиннее и наконец целиком закутывают деревья, превращая их в причудливые зеленовато-седые глыбы. Облака уже ниже нас, теперь лес под ногами кажется подернутым белесой дымкой. Усиливается ветер, холод такой, что дрожь пробирает. Ни птицы, ни зверя. Ничто не напоминает об Африке. А между тем мы именно в Африке, в самом сердце Танзании! *

Совсем недавно, каких-нибудь десять дней назад, я еще был на Таймыре. Смотрел ледоход на Пясине, слушал перекличку гусиных стай, ставил ловушки на леммингов. По утрам, выбравшись из спального мешка и расстегнув «двери» хлопавшей на ветру палатки, я видел мягкие холмы тундры с полосами уцелевшего до июля снега, широко разлившуюся реку. В солнечную погоду на горизонте синели горы. Они, как видения, появлялись и исчезали, лишь только небо начинало затягиваться облаками. Они неудержимо манили, и я твердо решил добраться до них, но все как-то откладывал поход туда. А тут пришла телеграмма, где говорилось, что визы получены, что никаких осложнений с поездкой в Африку не предвидится и что мне надлежит первым же самолетом вылететь на Большую землю.

* Смотрите карту к очерку Б. Гржимека «Шимпанзе возвращаются на родину» на стр.129. — Прим. ред.

Не могу сказать, чтобы я обрадовался тогда этой телеграмме. Очень не хотелось прерывать чудесное полярное лето. Особенно остро я почувствовал желание остаться, когда самолет уже был в воздухе, когда я сверху увидел тысячи озер среди начинающей зеленеть тундры, увидел бессчетные стада диких северных оленей, разбегавшихся ручейками от гула нашей машины, и совсем близко увидел те самые синие горы, которые так манили меня. Как мне хотелось раздвоиться тогда, быть сразу в двух местах! Но человеку не дано раздваиваться, и, поскольку самолет был уже в воздухе, мне ничего не оставалось, как продолжать свой путь.

А потом события завертелись с головокружительной быстротой. Уже через сутки буквально промелькнула летняя Москва, притихшая от жары и почему-то грустная. День суматошных сборов — и мы в Шереметьеве, пограничник у трапа желает счастливого пути, и снова утомительное гудение самолета. В Каирском аэропорту мы впервые вступили на африканскую землю. Яркие огни среди непроглядной темноты, липкая жара, парфюмерный запах незнакомых цветов, белые комбинезоны и темные лица носильщиков, витрины многочисленных ларьков с сувенирами, журналами, сигаретами — вот что осталось в памяти от двухчасового ожидания следующего самолета. Да и еще все время где-то гнездилось чувство недоверия, все не верилось, что мы действительно в Африке. Не рассеялось это чувство даже тогда, когда мы утром прилетели в Найроби и в здании аэропорта на стене увидели шкуры леопардов и масайские копья, а рядом два огромных слоновых бивня. Пожалуй, оно окончательно так и не прошло до самого конца поездки.

... Лендровер все карабкается и карабкается, и по-прежнему не видно конца подъема. Лес стал ниже, появляются обширные поляны, заросшие густой в рост человека травой. Ветер все холоднее, в машине сильно дует, несмотря на закрытые окна. Чувствуется высота. Все примолкли, разговор как-то не вяжется, каждый погружен в свои мысли.

Я вспоминаю все, что читал о кратере Нгоронгоро: ведь это конечная цель нашего сегодняшнего путешествия. Вот некоторые официальные данные. Кратер Нгоронгоро расположен в центре масайских степей и входит в состав большого охраняемого района Серенгети. Это второй по величине кратер в мире. Он современник тектонического меридионального разлома Рифт-Вэлли, возник как вулкан, по-видимому в мезозое, и затух в середине третичного периода, то есть около 30 миллионов лет назад. Диаметр его составляет около 16 километров, а площадь более 250 квадратных километров. Глубина кратера 650 метров, а высота стены составляет две с половиной тысячи метров над уровнем моря. Склоны его покрыты лесами, а внутренние равнины заняты степями. Есть в кратере и озера, соленое и пресное.

Необычайно богата фауна кратера. По данным последней «переписи», там в настоящее время насчитывается 14 000 голубых гну, 5000 зебр и бесчисленное количество различных газелей. Есть в кратере и слоны, и львы, и даже бегемоты, неизвестно как попавшие туда. Но официальные сведения — это сухо и скучновато. Послушаем, что говорят очевидцы.

Одним из первых европейцев, увидевших Нгоронгоро, был известный «белый охотник» Джон Хантер, написавший на склоне лет очень интересную книгу «Охотник». Вот как он рассказывает о своих впечатлениях: «Все, что мне приходилось слышать о кратере Нгоронгоро, не могло сравниться с тем, что я увидел. Зеленые поля были усеяны огромными стадами животных, как будто

высыпанными из исполинской перечницы. Кратер буквально кишел ими. Трава, выщипанная тысячами животных, выглядела какхорошо подстриженный газон».

«Невозможно достаточно ярко описать красоту кратера, ибо нет ничего, с чем бы можно было его сравнить. Это одно из чудес света...» — пишет спустя пятьдесят лет профессор Бернгард Гржи-мек, один из самоотверженных борцов за спасение африканских животных и большой знаток фауны и природы Африки. Уж его-то трудно удивить! Поэтому вполне понятно то волнение, то нетерпеливое ожидание в предвкушении чуда, которое мы, зоологи, испытывали,приближаяськкратеру.

... Последний поворот — и мы на небольшой ровной площадке. Справа от дороги, у самого края обрыва, простая пирамида, сложенная из грубо отесанного дикого камня, за ней — море воздуха, света, простора. На передней грани пирамиды скромная дощечка, у подножия несколько увядших уже букетиков цветов. В молчании читаем мы:

Michael Grziraec
12.4.1934 — 10.1.1959
Не gave all he possessed including
his life for the wild animals of Africa.

(Михаэль Гржимек, 12.4.1934 — 10.1. 1959. Он отдал все, что имел, включая саму жизнь, за диких животных Африки). Это имя нам хорошо знакомо. Его знают миллионы людей в Африке, Европе, Америке. Молодой исследователь, зоолог, сын и верный помощник профессора Бернгарда Гржимека, двадцатипятилетний Михаэль погиб во время одного из полетов над заповедником Серенгети, погиб на заре жизни, погиб на боевом посту ученого. Незадолго до этого отец и сын высказали друг другу желание быть похороненными в их любимом месте Африки — в кратере Нгоронгоро. Не думали они тогда, что одному из них придется так скоро остаться навечно в этой земле. Молча стоим мы несколько минут перед одинокой могилой, а затем подходим к краю обрыва. Глубоко внизу под ногами видны шапки развесистых деревьев, плотные подушки кустарника. А дальше как на ладони раскинулся кратер Нгоронгоро. Огромная чаша, окруженная зеленой, почти отвесной стеной, сквозь туманную дымку кажется белесовато-желтой. Чувствуется, что равнина внизу залита солнцем: по ней бегут четкие тени небольших облаков. На светло-желтом фоне видны в бинокль рассыпанные черные точки, это стада животных, те самые стада, что полстолетия назад поразили Джона Хантера. Неправильные зеленые пятна — озера, переходящие местами в болота. Сама стена на горизонте постепенно синеет и замыкается гигантским кольцом, сливаясь с дымкой, которой затянуто небо.

Дальше дорога идет прямо по гребню, острому, как лезвие ножа. Короткая остановка у отеля, и мы начинаем спуск в кратер. А еще через полчаса мы на равнине. Тепло, солнечно, тихо. Сдвигаем люк в крыше лендровера, опускаем стекла в окнах. Теперь уже можно хорошо рассмотреть черные точки, которые мы видели сверху: это антилопы гну. Утро, и они пасутся на склонах, ближе к границе леса. Животные спокойны, на автомашину почти не обращают внимания. Правда, мы к ним особенно и не приближаемся, сейчас есть дела поважнее.

... Мы ищем львов. Небольшая низина, сплошь заросшая невысокой, по колено, но очень густой травой, пожелтевшей от солнца. Казалось бы, львам здесь спрятаться негде, все как на ладони, и мы недоумеваем, почему наш провожатый выписывает круг за кругом почти по одному и тому же месту. Что же лев, иголка, что ли? И тем не менее львы все время были здесь, в двух шагах, и увидели мы их только тогда, когда чуть не наехали на них.

Два крупных желтогривых самца, лениво развалясь, лежали рядом, лишь слегка приподняв головы. По цвету, по «фактуре» гривы их были поразительно под стать окружающей траве, просто сливались с ней. Не удивительно, что можно и наступить на отдыхающего хищника! Львы великолепны, они смотрят на нас прищуренными желтыми глазами. Так и написано у них на мордах сознание своей силы и превосходства, презрение к людям. Один громогласно зевает, картинно показывая огромные клыки. Напрасно мы всячески стараемся привлечь их внимание; заводим и снова глушим мотор, наезжаем почти на хвост ближайшего к нам зверя. Львы по-прежнему безмятежно лежат. Они отсутствуют. Наконец наша назойливость начинает действовать им на нервы. Один из хищников прижимает уши и гриву, начинает бить хвостом по земле, становится как-то меньше, и вдруг с глухим ворчанием, сморщив губы и нос и оскалив зубы, привскакивает на передних лапах. Тех из нас, кто смотрел, высунувшись но пояс из люка в крыше лендровера, словно ветром сдуло! А лев как ни в чем не бывало встает, проходит несколько шагов, снова тяжело валится в траву, кладет голову на толстые мягкие лапы и... тут же засыпает! Удивительная непоследовательность. А может быть, он хотел сказать, что интервью окончено? Во всяком случае, мы поняли его именно так и двинулись дальше. (Позже я узнал, что последний случай, когда лев все-таки бросился на автомобиль, произошел лет шесть назад. Теперь они совсем привыкли.)

...Мы едем по чуть заметной дорожке. Впереди неясная зеленая полоса, она все ближе, и через несколько минут уже отчетливо видна стена тростника. Перед ней длинное болото, заросшее невысокой, ярко-зеленой травой. На зеленом фоне отчетливо видны белые, черные, синеватые точки. Это птицы, и как много! Лендровер останавливается у края болота, и мы можем наконец рассмотреть его обитателей.

Первыми обращают на себя внимание венценосные журавли. Распустив золотистые хохлы, напоминающие цветок одуванчика, сверкая ослепительно белыми пятнами на крыльях, они не спеша отходят от нас, опасливо косясь на автомашину. За ними вперевалку следуют шоколадно-коричневатые длинноногие нильские гуси. Зато белые с черными шеями священные ибисы не обращают на гостей ни малейшего внимания и продолжают что-то отыскивать среди травы. Сгорбившись, опустив длинные изогнутые клювы, они сосредоточенно двигаются по заросшему мелководью. Здесь же мелкие белые цапли и отливающие бронзой каравайки, совсем такие, как у нас в Ленкорани. Какие-то незнакомые мне утки, кулики. Но, конечно, особенно хороши венценосные журавли. Недаром эта птица попала на государственный герб Уганды!

Следующий номер программы — носороги. Они предстали перед нами в виде двух черных точек. В африканских степях все почему-то сначала кажется не таким, каким оно есть на самом деле. Видишь, например, вдали крупных животных и сразу уверенно решаешь — слоны! Подъезжаешь ближе и начинаешь сомневаться: нет, пожалуй, мелки для слонов, наверно буйволы. А на деле животные оказываются обыкновенными антилопами гну! Так и с носорогами получилось, только наоборот: издали они казались совсем маленькими, и, лишь приблизившись, мы поняли, что перед нами очень большие звери. Их двое — самка с детенышем. Мать уже издали начинает беспокоиться, становится все время так, чтобы закрыть от нас малыша. Хотя, пожалуй, малышом его можно назвать весьма условно: он лишь немного меньше матери, и рог у него достаточно внушительный. Солнце в зените, и носороги кажутся совершенно черными. Они не стоят на месте, самке определенно наше соседство не внушает доверия, и она пытается поскорее увести детеныша. А малыш не смущен тем, что поблизости люди, он настоятельно требует пищи. И не жестких кустарников, а молока. Правда, он уже настолько велик, что не может сосать стоя. Но выход всегда найдется, и детеныш, ловко повалившись на передние ноги, все же достает соски. С минуту мать терпит, а затем бесцеремонно отталкивает его, решительно поворачивается и удаляется. Малыш рысцой следует за ней.

Нигде в мире нет таких крупных носорогов, как в кратере Нгоронгоро. Немного времени спустя мы встретили настоящего гиганта. Его передний рог, толстый, прямой и невероятно большой, как-то уродливо торчал не вверх, а вперед. Носорог оказался совершенным флегматиком, он позволил подъехать к себе вплотную, и кажется, даже не заметил нас. Зато другой, несколько меньший, проявил на редкость вздорный характер. Сначала он долго принюхивался и присматривался к нам, высоко подняв голову и растопырив воронки ушей, затем фыркнул, пригнул рог к земле и агрессивно устремился к машине, нелепо выбрасывая в стороны ноги. Мы поспешили отъехать, хотя, по всей вероятности, опасность в нашем воображении была несколько преувеличена.

... Мы едем все дальше и дальше в глубь заповедника. Почва покрыта сплошной сетью довольно глубоких тропинок, выбитых многими поколениями животных. Трава редкая и жесткая, непонятно, как здесь могут прокормиться стада антилоп и зебр. За машиной тянется длинный хвост пыли. То и дело на глаза попадаются лежащие на земле рога гну с обломками побелевшего от времени черепа — следы трапезы львов и их спутников — гиен и шакалов. Пожалуй, кроме рогов, от жертв не остается ничего.

Время уже перевалило за полдень, и стада животных пришли в движение. Пасшиеся до этого спокойно, теперь они чем-то встревожены. То один, то другой табун срывается с места, проносится сотню-другую метров и снова останавливается. Зебры вскидывают высоко головы, втягивают ноздрями воздух. Антилопы гну затевают буйную возню, бодаются, неуклюже прыгают на месте или гоняются друг за другом. Из-под их копыт поднимаются облака белой, долго не оседающей пыли. Понемногу, однако, движение приобретает определенную направленность, стада начинают стягиваться к середине кратера, к озерам.

Наступило время водопоя. Гну идут к воде гуськом, выстроившись в правильные параллельные цепочки. Никто никого не обгоняет,будто невидимый распорядитель командует этим своеобразным парадом. Зебры, напротив, текут настоящей кавалерийской лавой, вожаки в голове стада непрерывно меняются. Группы легких и удивительно похожих на наших джейранов газелей Томсона то прибиваются к стадам зебр, то отдаляются от них и словно порхают по степи, стремясь пересечь нам дорогу. Иногда какой-нибудь самец с изящными лировидными рогами отделится от стада, взбежит на холмик и застынет, неподвижно глядя вслед удаляющимся товарищам. Потом, точно одумавшись, догоняет их огромными скачками.

Вот и озеро. Здесь настоящее столпотворение. Животные, первыми достигшие воды, пьют у самого берега, пришедшие позже забредают по колено, отставшие с трудом пробиваются сквозь сплошной заслон из тел. Утолив жажду, гну и газели не спешат покинуть берег. Сбившись в плотные группы, они стоят на истоптанных тысячами копыт илистых косах, другие бродят по мелководью, поднимая фонтаны брызг. А со стороны степи все подходят и подходят новые стада, и кажется,нет им ни конца ни края. Удивительная, незабываемая картина, от нее веет далеким прошлым. Точно какая-то «машина времени» перенесла нас в ту эпоху, когда еще не было людей, когда дикие звери были единственными хозяевами африканских саванн. Чувство нереальности охватывает с новой силой, с трудом отгоняешь мысль о том, что все это только сон.

... Для завтрака мы выбираем небольшой, открытый со всех сторон холм. На вершине его — несколько скал и редкие жесткие кусты. Достаем из багажника картонные коробки и термосы, выданные в отеле, где мы ночевали. Холодное мясо, маринованные огурцы, сэндвичи с ветчиной, салат,шоколад. Горячий кофе, молоко в пакетах. На уничтожение всего этого уходит полчаса. Наш провожатый заботливо собирает все бумажки, зажигает небольшой костер, потом засыпает золу песком. И снова тряско отдаются неровности дороги, снова за машиной вьется пыльный шлейф.

Мы едем по берегу озера через бесчисленные стада гну. Животные нехотя расступаются перед самым лендровером. Отбегут немного и встанут, повернув к нам головы. Долго смотрят вслед, а затем, тряхнув рогами, как бы отгоняя неприятные мысли, отправляются пастись.

Среди гну несколько страусов. Эти-то очень осторожны и пугливы, машину совершенно не подпускают. Вытянув длинные шеи и растопырив крылья, они сначала отходят танцующей походкой, беспрерывно оглядываясь на нас, а затем прибавляют хода и несутся что есть силы. Мягкое рыхлое оперение на бегу как-то нелепо трясется. Ни дать, ни взять — копна сена на ходулях!

А вот на холмике снова видны газели. Не томи, как называют здесь газель Томсона, а что-то другое. Они явно крупнее, светлее, на боку не видно черной полосы. Да и хвостами не крутят, а это уж верный признак: у томи хвост всегда в движении. Газель Гранта, вот это кто! До чего же хороши! Сначала они позволяют нам подъехать совсем близко, а потом, словно передумав, уносятся в степь, легко перепрыгивая через куртины высокой травы.

... У самой дороги лежит какой-то зверь. Его плохо видно, он прижался к земле, не хочет показаться. Но вот машина уже рядом с ним, и зверь наконец вскакивает. Короткая морда, широкие треугольные уши, какая-то неопрятная шерсть испещрена темными пятнами. Гиена! Отбежав немного вихляющей рысцой, она останавливается и, обернувшись через плечо, долго смотрит на нас меленькими подозрительными глазками. За ней из травы поднимаются еще четыре гиены и тоже настороженно разглядывают людей. Удивительно неприятные, просто гнусные животные! И внешность у гиены отталкивающая, и привычки ее не вызывают симпатии. Она и труслива, и нахальна, и кровожадна.

Широко распространенное мнение о том, что гиена питается исключительно падалью, не совсем верно. Конечно, падаль гиена ест, но гораздо чаще жертвой ее становятся беспомощные детеныши различных животных. Специалисты считают, что гиены уничтожают около половины новорожденных газелей, гну и зебр. Будто бы иногда поедают и львят в логове, когда мать на охоте. Известны даже случаи нападения гиен на спящих людей! Недаром во всех странах Африки гиены «вне закона» — их можно истреблять в любое время года. Но Нгоронгоро — заповедник, сюда нет входа людям с оружием, и гиенам живется тут привольно.

... Мы поворачиваем к темнеющему вдали лесу. Длинными, широкими языками спускается он с гор на равнину. Через некоторое время уже видны авангардные группы зонтичных акаций: веер тонких голых стволов и плоская, как крыша, шапка листвы. Между деревьями заросли колючих кустарников. «Твига»! — повернувшись к нам, коротко бросает наш гид. Твига — значит жираф, это очень интересно, но где же он? И вдруг мы неожиданно отчетливо видим, что один из стволов — это шея стоящего под акацией жирафа. Позвольте, да он не один, вон еще, и дальше еще два! Кончилось дело тем, что мы насчитали восемь жирафов.

Какие удивительные животные! Непропорционально высокие, они доверчиво, безбоязненно смотрят на нас. Причудливый сетчатый узор делает их почти невидимыми в игре солнечных бликов. Один из жирафов зашагал к соседней группе деревьев. Именно зашагал, другого слова не придумаешь. Он как-то неуверенно, осторожно переставляет длинные ноги, точно проверяет, достаточно ли прочна земля. Кажется, что шагает хрупкое сооружение, вроде триангуляционной вышки. А ведь находились люди, для которых жирафы были дичью. По-моему, нужно обладать какими-то дефектами в психике, чтобы влепить пулю в это безобидное, по-настоящему беззащитное животное. К счастью, охота на жирафов сейчас запрещена повсеместно и навсегда.

... Солнце заметно склоняется к западу, тени удлиняются, густеют. Пора возвращаться: посетители обязаны покинуть заповедник за час до захода солнца. Мы начинаем пробираться к дороге, как вдруг из травы поднимаются несколько крупных антилоп. Таких мы еще не видели. Массивные тела с небольшим горбом 1на~холке, маленькая голова, короткие и толстые, закрученные в тугую спираль рога, на шее подвес, как у породистого быка. Ну, конечно, это канны, великаны среди антилоп. Однако внушительные размеры не придают этим животным смелости, они решительно уклоняются от встречи с нами и неуклюжей рысью быстро удаляются. Преследовать их бесполезно: поздно, да и неровная местность не позволяет лендроверу ехать с достаточной скоростью. И мы поворачиваем к дому.

... Снова крутые петли дороги, темнеющий лес, в стороне видны костры у палаток «диких» туристов, тех, у кого не хватает денег на дорогой отель. Потом знакомая площадка, где над обрывом похоронен Михаэль Гржимек. Мы бросаем последний взгляд на его могилу, а потом, прощаясь, долго смотрим на кратер. Он еще осве-щен солнцем, но окружающая его стена уже черная, и лишь противоположный край ее горит золотом. Постепенно густая тень заливает и кратер. Скоро на равнине, там, внизу, послышится перекличка львов, чутко вскинут головы притихшие зебры и гну, прислушаются, а потом с топотом шарахнутся в темноту. Начнется полная тревоги и опасности, полная тайны африканская ночь. Ну что же, мы провели чудесный день. Мы видели далеко на все, что мог показать нам кратер, но и того, что было, нам хватит надолго. Да, это действительно оказалось чудом, неповторимым, превосходящим всякие ожидания!

Вот показались огоньки первых поселков африканцев. Еще немного — и мы будем в нашем отеле. В уютной столовой, где столы накрыты белоснежными скатертями, где играет тихая музыка. Где у стойки бара или развалясь в креслах, обитых шкурами зебр, сидят со своим виски туристы: американцы, французы, немцы. И где снова перестаешь верить, что есть еще на свете нетронутые плугом земли, незнакомые с топором леса и вольные звери. А пока я смотрю в окно лендровера в абсолютную черноту и как бы снова вижу выжженную солнцем равнину и бесчисленные стада на ней.

Вл. Флинт В КРАТЕРЕ НГОРОНГОРО

ФОТО. Легкая и изящная газель Гранта

ФОТО. Гиена останавливается и, обернувшись, долго смотрит на нас маленькими подозрительными глазками

ФОТО. Носороги. Самка с детенышем. Мать, завидев нас, начинает беспокоиться...

ФОТО. Два крупных желтогривых самца, лениво развалясь, лежали рядом. Гривы их по цвету почти сливались с окружающей травой

В. Гуляев КАМЕННЫЕ СТРАЖИ ДЖУНГЛЕЙ

ФОТО. Ритуальная сцена: 16 каменных фигурок из Ла-Венты

ФОТО. Передняя часть алтаря с фигурой жреца, держащего на руках тело ребенка (Ла-Вента) Колоссальная каменная голова из Ла-Венты(штат Табаско, Мексика)


 
Рейтинг@Mail.ru
один уровень назад на два уровня назад на первую страницу