На суше и на море 1962(3)

Ю. Промптов

В стране ущелий

Рис. В. Галкина

В ЦЕНТРЕ Кавказа, там где горные цепи начинают ветвиться, широко раздвигаясь к Востоку — к Дагестану и Каспийскому морю, — лежит Хевсуретия, Страна Ущелий.

Глубокие узкие ущелья, пересекающие страну, путаница горных хребтов, высокие перевалы, большую часть года покрытые вечными снегами, бездорожье — все это с давних времен влияло на суровую жизнь грузинских горцев — хевсуров, было причиной того, что в их быту сохранились удивительные пережитки старины.

В довоенные годы в Хевсуретии бывали главным образом экспедиции ученых, этнографов, изучавших древние обычаи и архитектуру, необычайные предметы утвари.

С давних времен хевсуры занимались преимущественно скотоводством и лишь отчасти земледелием. Удобной пахотной земли в ущельях Хевсуретии было очень мало. Крошечные поля располагались обычно на крутых склонах гор, и обработка их велась ручным способом примитивными орудиями. Сеяли хевсуры рожь, ячмень, гречиху и — редко — пшеницу, которая зачастую не вызревала за короткое высокогорное лето.

В дореволюционные годы хевсуры жили в условиях полного натурального хозяйства — все необходимое для жизни каждая семья выделывала своими руками. Покупали только соль, которую нельзя было найти в родных горах. Непрестанная тяжелая борьба с суровой природой, бедность и безграмотность были уделом маленького хевсурского народа, затерянного в снежных горах Кавказа.

Посмотреть старое, оставшееся от древних времен, увидеть новое, идущее ему на смену, давно хотелось нам — группе московских туристов. Мы тщательно готовились к путешествию, внимательно изучали маршрут по Хевсуретии и наконец осуществили свою заветную мечту. Это было наше первое путешествие по Стране Ущелий, и состоялось оно незадолго до Великой Отечественной войны.

Преодолев труднодоступный снежный Архотский перевал, мы побывали во многих селениях Хевсуретии, видели старинные оборонительные башни, в которых были сложены кучи камней и стояли котлы для варки смолы. В прежние времена — в дни междоусобных войн, разжигавшихся царским правительством среди кавказских племен, — осажденные в башнях жители хевсурских селений лили кипящую смолу и бросали камни на головы нападавших врагов. Мы наблюдали, как хевсурские женщины и девушки ткут сукно на громадных деревянных самодельных станках, пропуская между натянутыми на них нитями плоский челнок и утрамбовывая каждый ряд ткани тяжелым, сделанным тоже из дерева, гребнем.

Через несколько дней, спустившись с высот второго на нашем пути — Црольского — перевала, мы пробирались без тропы по дикому лесистому ущелью реки Аргун, направляясь в самый отдаленный уголок страны, где находилось одно из интереснейших селений Хевсуретии — Шатили.

Ущелье делалось все уже и уже — все ближе сходились его скалистые склоны. Мы обогнули преградившую нам путь скалу и... остановились пораженные.

Перед нами высился огромный укрепленный замок причудливой архитектуры. Как ни были мы подготовлены виденным ко всяким диковинкам Хевсуретии, фантастичность этого селения-замка в первый момент нас ошеломила. Селение представляло собой массу башен, построенных так близко одна около другой, что они сливались в один монолит. С башней на башню, часто на большой высоте, были перекинуты мостики. Вместо окон в башнях зияли бесчисленные бойницы. Струйки дыма поднимались к небу из невидимых щелей и дымоходов — казалось, что все селение дымится, как гигантский костер...

С того места, где мы стояли, было видно, как на башнях и террасах селения-замка, словно на полках огромной этажерки, двигались люди. В одном месте хевсурка работала за ткацким станком, поставленным на плоской крыше, в другом, готовясь к сенокосу, мужчины точили косы; на одной из террас доили корову, неизвестно каким образом втащенную на такую высоту. С протяжным блеянием в узкие крутые проходы и улицы Шатили, как живая река, вливались возвращавшиеся е пастбищ отары овец. Вся жизнь селения развертывалась перед нами по вертикали, на отдельных площадках и этажах причудливого замка. Лучи заходящего солнца освещали его красноватым светом. Невольно казалось, что вот сейчас всю эту картину закроют мягкие складки занавеса и мы очнемся в партере театра...

Проведя в Шатили несколько дней, мы вышли снова в путь, и долго шли по ущелью, заросшему густым лесом, глубоко вдыхая острые и сладкие лесные ароматы, вслушиваясь в ненарушаемую первобытную тишину.

Так дошли мы до небольшой открытой солнечной полянки, и перед нами открылось зрелище, не менее поразительное, чем вид на Шатили. Впереди на дне зеленой котловины белели дома современной архитектуры, после скалистых ущелий и мрачных древних башен показавшиеся нам необычайной и радостной неожиданностью.

— Новый советский административный и культурный центр Хевсуретии — Барисахо! — сказал Арсен, студент грузин, один из участников нашего путешествия. — Отсюда новая культура ведет наступление на хевсурские горы!

Утром директор школы-интерната — один из немногих тогда хевсуров, получивших высшее образование, — показал нам просторные светлые классы и общежития, где учились и жили во время учебных занятий сто двадцать хевсурских детей и среди них пятнадцать девочек — впервые в истории этого народа!

Одна из учительниц школы — грузинка Нина Георгиевна — рассказала нам, как ценят маленькие хевсуры знания, которые дает им школа:

— Недавно одному из наших учеников, комсомольцу Тариэлю, — сказала она, — поручили съездить за новыми книгами в одно из больших селений на Военно-Грузинской дороге. Вечером он вернулся с целым мешком книг, но сдать их было некому — библиотека уже закрыта и библиотекарша легла спать. Тариэль не мог успокоиться и заснуть, пока его сокровище, которое он считал бесценным, не было заперто кассиром сельсовета в несгораемый шкаф до утра, когда мальчик мог сдать книги в библиотеку! А раньше хевсуры совсем не знали книг — они не представляли для них никакой ценности...

Необычайны были контрасты старого, средневекового, и нового, современного, в этой удивительной горной стране — Хевсуретии. Но так было, и все это мы видели во время нашего путешествия по Стране Ущелий до войны.

Шли годы, а все виденное в этом путешествии жило в моей памяти, и о Хевсуретии напоминали мне подарки ее жителей — древние шлем и щит, висевшие у меня над диваном. Время от времени я слышал о сдвигах в жизни Страны Ущелий, о росте ее культуры и хозяйства. И вот мы снова собрали группу туристов и опять отправились в поход по Хевсуретии, чтобы увидеть своими глазами все то, о чем слышали за эти годы.

Новое встретило нас у порога Хевсуретии — в знаменитом Дарьяльском ущелье на Военно-Грузинской дороге, памятном еще по прежнему путешествию. В узкой теснине Дарьяла мы увидели памятники героической обороны Кавказа во время минувшей войны — неприступные доты, преградившие путь фашистам, рвавшимся в благодатные долины Грузии. Но вот дорога неожиданно стала подниматься вверх по склону Дарьяла, в обход нового водохранилища и ГЭС, которые строятся на дне ущелья. Здесь уже работали строители, чтобы заставить бурный Терек служить советским людям.

Вторая неожиданность ждала нас в селении Казбеги, где прежде кончался колесный путь в Страну Ущелий — дальше лежали пешеходные тропы. Едва узнав, что в местной гостинице есть свободные комнаты, мы начали переносить туда вещи, как вдруг на площади появилась колхозная автомашина, и через час мы были уже в мохевском селении Кар-куча, жители которого объединились теперь в одном колхозе с хевсурами из селения Джута.

До Джуты, ставшей теперь животноводческой базой колхоза, самой верхней в ущелье, мы шли пешком по знакомой дороге, проложенной среди цветистых альпийских лугов.

Новое было всюду, и всюду мы находили новых друзей. А друзья в условиях горного путешествия того года были нам очень и очень нужны. Погода в Хевсуретии в то лето была на редкость суровой: каждый день шли дожди, горы содрогались от ударов грома. Близ перевалов, когда после очередной грозы мы выбирались из мокрых палаток, чабаны предлагали нам свои очаги, чтобы погреться и приготовить пищу, а в селениях давали нам кров — более надежный, чем хрупкие палатки.

Перебравшись через перевал Садзеле-Геле, мы спустились в селение Рошка, ставшее теперь тоже колхозным, образовав объединенный колхоз с грузинскими селениями Душетского района. Дальше наш путь лежал в ущелье Аргуна, к живописному Шатили, так поразившему нас во время первого путешествия по Хевсуретии.

На этот раз в Шатили мы застали лишь несколько семей хевсуров — почти все его население переселилось на привольные плодородные земли в долинах, в новые колхозные поселки, построенные для хевсурских колхозников правительством Грузии. За время второго путешествия по Стране Ущелий мы узнали, что вниз, на равнины, переселилось уже большинство жителей отдаленных, затерянных прежде в горах хевсурских селений. И хотя слово «прогресс» — «развитие» — обычно понимается всеми как движение вверх, мы увидели сами, что в условиях горной страны Хевсуретии прогресс обозначает теперь движение вниз — из суровых ущелий в плодородные долины, в благоустроенные современные поселки, к лучшей жизни и культуре. В наши дни древняя крепость Шатили почти опустела. Скоро покинут ее и последние обитатели, но Шатили будет сохранен как единственный в своем роде архитектурный памятник хевсурской старины.

Вырос и изменился ныне и Барисахо — культурный центр Хевсуретии, который до войны был маленьким поселком. Теперь там заканчивают строительство нового здания большой школы-десятилетки с интернатом. Триста хевсурских детей будут учиться и жить там, готовясь пополнить ряды хевсурской интеллигенции.

Когда мы пришли в Барисахо, кончились летние каникулы, и, торопясь закончить здание школы-интерната к учебному году, на стройке вместе с рабочими-строителями работали энтузиасты — учителя школы и ученики, вернувшиеся в Барисахо из родных селений к началу занятий. А вечером, после трудового дня на стройке, школьники Барисахо пригласили нас в клуб и показали лучший номер своей самодеятельности — хевсурский танец с шашками — «парикаоба» — в национальных костюмах.

Проведя несколько дней в Барисахо, отдохнув после похода и осмотрев новостройки, гидроэлектростанцию, питомник сосен и ферму, где нам показали электрострижку целой отары овец, мы выехали в Тбилиси, куда теперь каждое утро ходит из Барисахо автобус.

Много раз за недавние годы, возвращаясь после горных путешествий по Кавказу, бывали мы в Тбилиси, но в этом году хотелось побывать в окрестностях города, в долине Сам-гори — на недавней «грузинской целине», куда переселились десятки хевсурских семей из различных горных селений Страны Ущелий.

До одного из лучших и самых знаменитых новых колхозов Самгорской долины, носящего название «Гамарджвеба», что значит «Победа», от центра Тбилиси всего лишь двадцать семь километров. С одной из площадей города туда регулярно ходят автобусы. На одном из них отправились в «Гамардж-вебу» и мы.

Выехав из Тбилиси, мы скоро свернули на Кахетинское шоссе. Едва скрылся из виду город, как нас со всех сторон окружила степь, еще совсем недавно бывшая голой и бесплодной. Раньше только пологие холмы, поросшие высохшей под жгучим солнцем травой, кое-где оживляли ландшафт полупустыни. На этих холмах жители окрестных селений пасли овец. В степи не было воды, знойные ветры веяли над безжизненной землей, на которой не росло ни одного дерева.

И вот в 1953 году советские люди взялись за покорение Самгорской целины. По густой сети новых каналов в степь хлынули зеленые воды реки Иори, давшие жизнь древесным насаждениям и распаханным просторам полей. Из малоземельных горных районов Грузии переселились сюда земледельцы-карталинцы, имеретины, лачинцы, кахетинцы и вместе с ними люди Страны Ущелий — хевсуры.

Для переселенцев были построены современные поселки, им была выдана государственная ссуда на обзаведение хозяйством. Они работали не покладая рук, и в течение нескольких лет плодородные, но бывшие прежде засушливыми земли преобразились. На полях, очищенных от гальки, нанесенной весенними потоками, зазеленели поля, появились виноградники, раскинулись огороды и фруктовые сады.

Узнав, что мы прибыли в «Гамарджвебу» прямо с гор, из Хевсуретии, секретарь правления колхоза повел нас в ближайшие дома колхозников хевсуров, недавно переселившихся из Лебайскари и Шатили.

Хозяева встретили нас с неизменным радушием горцев. Их внешний вид, современная одежда и обстановка, в которой они жили, ничем уже не напоминали прежних хевсуров — обитателей древних родовых замков. Только одна и та же фамилия — Чинчираули, которую носил один из хевсурских родов, — сохранилась в семьях колхозников Ираклия и Бецини-ки Чинчираули. Один из них был бригадиром полеводческой бригады, другой — трактористом. С гордостью показала нам жена одного из них — Дзило — свой уютный домик с верандой, современной мебелью, коврами и радиоприемником. Вторую хозяйку — Бубу — мы застали за домашней работой. Держа в руке электроутюг, она гладила форменное платье дочери школьницы к началу учебного года.

Мы, конечно, не стали ей мешать, тем более, что тут же нами завладели дети обеих семей Чинчираули — девятиклассник Леван и девочки Лейла, Мзекала и Этери. Они провели гостей по своим огородам и садикам с цветами и фруктовыми деревьями. Но что значили в их глазах персики, сливы, помидоры, лук и капуста по сравнению с тем, что росло на самых заманчивых угодьях колхоза, где у детей были свои школьные опытные участки винограда сорта ркацители. Не показать их нам они никак не могли! И все вместе мы отправились на виноградники собирать прозрачные, налитые солнечным соком ягоды, еще так недавно совсем неизвестные детям суровой Страны Ущелий...