ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ОШИБКА ГОСПОДА БОГА

1

- Стой! - закричал собакам Смок и всей тяжестью налег на шест, останавливая нарты.

- Что это на тебя напало? - недовольно спросил Малыш. - Тут воды уже нет, можно ехать спокойно.

- Да, - ответил Смок. - Но ты посмотри, вправо отходит тропа. А я думал, в этих местах никто не зимует.

Собаки тотчас улеглись на снег и стали выгрызать намерзшие между пальцами льдинки. Еще пять минут назад это был не лед, а вода. Собаки провалились сквозь присыпанную снегом ледяную корку, под нею скрывалась ключевая вода, которая просочилась с берега и образовала озерко поверх трехфутовой толщи льда, сковавшей реку Нордбеска.

- Первый раз слышу, чтобы на Нордбеске был народ, - сказал Малыш, разглядывая почти незаметную тропу: прикрытая двухфутовым слоем снега, она исчезала в устье небольшого ручья, впадавшего в Нордбеску слева. - Может, они тут охотились и давным-давно укатили со всеми своими пожитками.

Не снимая рукавиц, Смок обеими руками сгреб с тропы верхний слой рыхлого снега, посмотрел, подумал, отбросил еще немного снега и снова подумал.

- Нет, - решил он наконец, - следы ведут в обоих направлениях, но в последний раз ехали туда, вверх по ручью. Не знаю, что это за люди, но сейчас они наверняка там. Больше тут никто не проезжал, пожалуй, с месяц. Почему они там застряли, хотел бы я знать?

- А я хотел бы знать, где мы сегодня остановимся на ночевку, - сказал Малыш, уныло глядя на юго-запад: небо там уже темнело, сгущались вечерние сумерки.

- Пойдем по этой тропе, по ручью, - предложил Смок. - Сухостоя и хвороста тут сколько угодно. Можно сделать привал в любую минуту.

- Привал-то, конечно, всегда можно сделать, но, если мы не хотим помереть с голоду, надо поторапливаться и никуда не сворачивать.

- Мы, наверно, что-нибудь найдем на этом ручье, - продолжал уговаривать Смок.

- Да ты только погляди, у нас еды совсем не осталось! И собаки на что похожи! - воскликнул Малыш. - Погляди только... Ну, да черт с ним, ладно! Все равно будет по-твоему.

- Да это нас и на один день не задержит, - уверял Смок. - Может, всего-то надо какую-нибудь лишнюю милю пройти.

- И из-за одной мили люди помирали, - возразил Малыш и с угрюмой покорностью покачал головой. - Что ж, пошли искать себе лиха. Подымайтесь, эй вы, хромоногие! Вставай! Эй, быстрей! Вставай!

Вожак повиновался, и упряжка устало двинулась, увязая в рыхлом снегу.

- Стой! - заорал Малыш. - Придется прокладывать тропу.

Смок вытащил из нарт лыжи, прикрепил их к мокасинам и зашагал впереди, утаптывая и приминая снег.

Это была нелегкая работа. И собаки и люди уже много дней недоедали, и силы их были на исходе. Они шли по руслу ручья, круто сбегавшего к реке, и с трудом одолевали тяжелый, непрерывный подъем. Высокие отвесные скалы с обеих сторон сходились все тесней, и скоро путники уже двигались по дну узкого ущелья. Отсвет долгих северных сумерек не проникал за высокие каменные стены, и в ущелье было почти темно.

- Настоящая западня, - сказал Малыш. - Точно лезешь в преисподнюю. Тут так и жди беды.

Смок не ответил; полчаса они молча пробивались вперед, и молчание снова нарушил Малыш.

- У меня предчувствие, - проворчал он. - Да, да, у меня предчувствие. Сказал бы я тебе, да ты слушать не станешь...

- Ну, ну, валяй, - отозвался Смок.

- Так вот, чует мое сердце, что мы здесь надолго застрянем. Наживем себе лиха, проторчим целую вечность, да еще с хвостиком.

- А что твое сердце чует насчет еды? - довольно нелюбезно осведомился Смок. - У нас нет в запасе еды на целую вечность, да еще с хвостиком.

- Насчет еды ничего не чует. Наверно, уж как-нибудь извернемся. Но одно я тебе прямо скажу, Смок. Я готов съесть всех наших собак, но только не Быстрого. На Быстрого у меня рука не поднимется. Я этого пса слишком уважаю.

- Рано ты нос вешаешь! - насмешливо сказал Смок. - Мое сердце чует больше. Оно чует, что собак есть не придется. Уж не знаю, на лосином мясе, на оленине или на жареных рябчиках, а только мы тут даже раздобреем.

Малыш фыркнул, не находя слов, чтобы выразить свое негодование, и они снова на время умолкли.

- Вот оно начинается, твое лихо, - сказал Смок, останавливаясь и пристально глядя на что-то лежащее у тропы.

Малыш оставил шест, подошел к товарищу и тоже стал разглядывать лежавшее на снегу тело.

- Это не голодный, - сказал Смок.

- Погляди на его губы, - сказал Малыш. - Совсем закоченел, - сказал Смок и потянул мертвеца за руку; рука не согнулась, но с нею приподнялось все тело.

- Если его бросить оземь, он расколется на куски, - заметил Малыш.

Человек лежал на боку, скованный морозом. Он не был засыпан снегом - значит, лежал здесь недолго.

- Только третьего дня снег сыпал вовсю, - сказал Малыш.

Смок кивнул, нагнулся над мертвым телом и повернул его лицом вверх. Висок был прострелен; Смок огляделся и кивком указал на валяющийся в снегу револьвер.

Через сотню ярдов им попался еще один труп - он лежал ничком на тропе.

- Две вещи совершенно очевидны, - сказал Смок. - Оба они толстые. Значит, не голодали. И они не нашли золота, иначе не покончили бы самоубийством.

- Да еще самоубийство ли это, - возразил Малыш.

- Несомненно. Тут только одни следы - их собственные, и у обоих виден ожог от пороха. - Смок оттащил второй труп в сторону и носком мокасина подкинул револьвер, вдавленный в снег тяжестью упавшего тела. - Вот и у этого револьвер под боком. Говорил я, что мы тут что-нибудь найдем.

- Видно, все находки еще впереди. С чего бы этим сытым парням пускать себе пулю в лоб?

- Когда уж мы это узнаем, так будем знать и все беды, какие ты чуял, - ответил Смок. - Пойдем дальше. Смеркается.

Было уже совсем темно, когда лыжа Смока вдруг зацепилась за неподвижное мертвое тело и он свалился поперек нарт, на которых лежал еще один покойник. А когда он отряхнулся от снега, насыпавшегося за шиворот, и чиркнул спичкой, они с Малышом увидели третьего покойника, завернутого в одеяла, - он лежал возле наполовину вырытой могилы. И прежде чем спичка погасла, они заметили еще пять или шесть могил.

- Бр-р, - содрогнулся Малыш. - Лагерь самоубийц. А какие сытые. Наверно, там все перемерли.

- Нет... вот посмотри. - Смок показал на мерцающий в отдалении слабый огонек. - А вон еще огонь... и еще. Пошли. Прибавь-ка шагу.

Больше трупов им не попадалось, и через несколько минут плотно укатанная тропа привела их в лагерь.

- Да это прямо город, - прошептал Малыш. - Хижин двадцать, не меньше. И ни одной собаки. Вот занятно!

- Теперь я знаю! - взволнованно и тоже шепотом ответил Смок. - Это люди Лоры Сибли. Разве ты не помнишь? Они приплыли осенью по Юкону на "Порт-Таунсенде". Прошли мимо Доусона без остановки. Должно быть высадились прямо у этого ручья.

- Ну да. Припоминаю. Они мормоны.

- Нет, вегетарианцы. - Смок усмехнулся в темноте. - Не едят мяса и не ездят на собаках.

- Мормоны, вегетарианцы - один черт. У всех у них мозги набекрень. И всегда их на золото тянет. Эта самая Лора Сибли обещала привести их на такое место, где они разом станут миллионерами.

- Правильно. Она у них пророчица - ее посещают видения и всякое такое. А я думал, что они двинулись вверх по Норденсджолду.

- Тсс! Слушай!

В темноте Малыш предостерегающе дотронулся рукой до груди Смока, и оба прислушались: низкий протяжный стон донесся от одной из хижин. И, прежде чем он замер, его подхватили в другой хижине, в третьей... казалось, это рвется наружу беспредельное человеческое горе. От этих стенаний мороз продирал по коже.

- Бр-р, - содрогнулся Малыш. - Прямо жуть берет. Пойдем поглядим, что с ними стряслось.

Смок подошел к освещенной хижине и постучал. "Войдите!" - со стоном отозвался голос за дверью, и они с Малышом вошли. Это был самый обыкновенный сруб, бревенчатые стены проконопачены мхом, земляной пол усыпан опилками и стружками. При свете керосиновой лампы можно было разглядеть четыре койки; на трех койках лежали люди, они перестали стонать и уставились на вошедших.

- Что у вас тут? - спросил Смок одного из лежащих; даже под одеялами видно было, какие широкие плечи и большое, сильное тело у этого человека, но глаза у него были страдальческие и щеки ввалились. - Оспа, что ли?

Вместо ответа человек показал на свой рот, с усилием растянул вспухшие, почернелые губы, и Смок невольно отшатнулся.

- Цинга, - негромко сказал он Малышу, и больной кивком подтвердил диагноз.

- Еды хватает? - спросил Малыш.

- Ага, - отозвался человек с другой койки. - Можете взять. Еды полно. В соседнем доме никого нет. Кладовая рядом. Идите и берите.