ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Раздавшийся над его кроватью телефонный звонок заставил Дика подняться и взять трубку. Слушая, он смотрел через двор на флигель Паолы. Бонбрайт сообщил ему, что с ним хотел бы повидаться Чонси Бишоп, он приехал на автомашине в Эльдорадо. Бишоп был владельцем и редактором газеты "Новости Сан-Франциско" и старинным другом Дика.

- Вы поспеете прямо к завтраку, - говорил Дик Бишопу. - И знаете - почему бы вам у нас не переночевать?.. Бог с ними, с вашими специальными корреспондентами! Мы едем сегодня охотиться на пум, и добыча будет наверняка... Уже выслежены! Корреспондентка? О чем ей писать?.. Пусть погуляет по усадьбе и наберет материал на десяток столбцов, а корреспондент поедет с нами и может описать охоту. Ну, еще бы, конечно... Я посажу его на самую смирную лошадь, с ней справится и ребенок.

"Чем больше будет народу, тем занятнее, особенно если поедут эти газетчики, - ухмыльнулся Дик про себя. - Сам дедушка Джонатан Форрест не сумел бы так инсценировать свой финал!"

"Как у Паолы могло хватить жестокости спеть "Тропою цыган" тут же после нашего разговора?" - спрашивал себя Дик; он не клал трубки и слышал далекий голос Бишопа, убеждавшего своего корреспондента ехать на охоту.

- Отлично. Но поторопитесь, - сказал Дик, заканчивая свой разговор с Бишопом. - Я сейчас велю седлать лошадей, и вы получите того же гнедого, на котором ездили в прошлый раз.

Едва он успел повесить трубку, как телефон зазвонил опять. Теперь это была Паола.

- Багряное Облако, милое Багряное Облако, - сказала она. - Все твои рассуждения - ошибка. По-моему, я тебя люблю больше. Я вот сейчас решаю вопрос - и, кажется, в твою пользу. А чтобы мне помочь, чтобы я еще раз могла проверить себя... повтори то, что говорил сегодня, ну знаешь... "Я люблю одну, одну-единственную женщину... После двенадцати лет обладания я люблю ее безумно, нежно и безумно..." Повтори мне это еще раз, Багряное Облако.

- Я действительно люблю одну, одну-единственную женщину, - начал Дик. - После двенадцати лет обладания я люблю ее безумно, нежно и безумно...

Когда он кончил, наступила пауза, и он, ожидая ответа, боялся нарушить ее.

- И еще я вот что хотела сказать тебе, - начала она очень тихо, очень мягко и очень внятно. - Я люблю тебя. Никогда я так сильно не любила тебя, как вот в эти минуты. После двенадцати лет я наконец теряю голову. И так было с первой же минуты, только я не понимала этого. Сейчас я решила, раз и навсегда.

Она резко повесила трубку.

А Дик сказал себе, что теперь он знает, как чувствует себя человек, получивший помилование за час до казни. Он сел и долго сидел задумавшись, держа в руке трубку, и пришел в себя, только когда из конторы вышел Бонбрайт.

- Сейчас звонил мистер Бишоп, - доложил Бонбрайт. - У его машины ось лопнула. Я взял на себя смелость послать ему одну из наших машин.

- Пусть наши люди исправят поломку, - сказал Дик.

Оставшись опять один, он встал, потянулся и зашагал по комнате.

- Ну, Мартинес, дружище, - проговорил он вслух, - вы никогда не узнаете, при какой замечательной драматической инсценировке вы могли бы сегодня присутствовать.

Он позвонил Паоле.

Ответила Ой-Ли и тотчас же позвала свою госпожу.

- У меня есть песенка, которую я хотел бы тебе спеть, Поли. - И Дик запел старинную духовную песнь негров:

За себя, за себя,

За себя, за себя

Каждая душа несет ответ,

За себя...

Я хочу, чтобы ты повторила мне те слова, которые только что сказала - от себя, от себя...

Она рассмеялась таким воркующим смехом, что его сердце дрогнуло от радости.

- Багряное Облако, я тебя люблю. Я решила: у меня никогда не будет никого на свете, кроме тебя. А теперь, милый, дай мне одеться. И так уже пора бежать завтракать.

- Можно мне прийти к тебе?.. На минутку? - попросил он.

- Не сейчас еще, нетерпеливый. Через десять минут. Дай мне сначала покончить с Ой-Ли. Тогда я буду готова ехать на охоту. Я надену свой охотничий костюм: знаешь, зеленый с рыжими обшлагами и длинным пером... как у Робин Гуда. И я возьму с собой мое ружье тридцать-тридцать. Оно достаточно тяжелое для пум.

- Ты подарила мне большое счастье, - сказал Дик.

- А я из-за тебя опаздываю. Повесь трубку. Багряное Облако, в эту минуту я люблю тебя больше...

Он слышал, как она повесила трубку, и, к своему удивлению, заметил, что почему-то не чувствует того счастья, которое должен был бы испытывать. Казалось, она и Грэхем все еще самозабвенно поют страстную цыганскую песню.

Неужели она играла Ивэном? Или играла им. Диком? Нет, это было бы с ее стороны просто невозможно, непостижимо. Размышляя об этом, он снова увидел ее в лунном свете: она прижимается к Грэхему, ее губы ищут его губ...

Дик в недоумении покачал головой и взглянул на часы. Во всяком случае, через десять минут - нет, меньше, чем через десять... - он будет держать ее в своих объятиях и тогда узнает наверное...

Таким долгим показался ему этот краткий срок, что он, не ожидая, медленно пошел к Паоле, остановился, чтобы закурить сигарету, бросил ее после первой затяжки и опять остановился, прислушиваясь к стуку машинок в конторе.

Ему оставалось еще две минуты, но, зная, что достаточно и одной, чтобы дойти до заветной двери без ручки, он постоял еще во дворе, любуясь на диких канареек, купавшихся в бассейне.

В тот миг, когда птички испуганно вспорхнули трепетным золотисто-алмазным облачком. Дик вздрогнул: на половине Паолы раздался выстрел, и он узнал по звуку, что выстрелило ее ружье 30-30. Он бросился туда через двор... "Она опередила меня", - тут же подумал он. И то, что за минуту перед тем казалось ему непонятным, стало беспощадно ясным, как этот выстрел.

И пока он бежал через двор и по лестницам, оставляя за собой распахнутые двери, в его мозгу стучало: "Она опередила меня. Она опередила меня".

Паола лежала, скорчившись и вздрагивая, в полном охотничьем костюме, кроме маленьких бронзовых шпор, которые держала в руках перепуганная, растерявшаяся китаянка.

Дик мгновенно осмотрел Паолу: она дышала, хотя была без сознания. Пуля прошла насквозь с левой стороны. Он бросился к телефону. Ожидая, пока домашняя станция соединит его с кем нужно, он молил провидение о том, чтобы Хеннесси оказался в конюшнях. К телефону подошел конюх, и пока он бегал за ветеринаром. Дик приказал О-Пою не отходить от коммутатора и сейчас же послать к нему О-Дая.

Уголком глаза он видел Грэхема: тот ворвался в комнату и бросился к Паоле.

- Хеннесси, - распоряжался Дик, - я жду вас как можно скорее. Захватите все для оказания первой помощи. Ружье миссис Паолы выстрелило... пуля прошла через сердце или через легкое, а может быть, через то и другое. Идите прямо в спальню миссис Форрест. Только скорее!

- Не прикасайтесь к ней, - резко бросил он Грэхему. - Это может повредить ей... вызвать сильное кровоизлияние.

Затем он опять кинулся к О-Пою:

- Отправьте Каллахана на гоночной машине в Эльдорадо. Скажите ему, что он встретит по пути доктора Робинсона, пусть посадит его и как можно скорей доставит сюда. Пусть едет как дьявол. Скажите, что миссис Форрест ранена и от него может зависеть ее жизнь.

Не кладя трубки, он повернулся, чтобы взглянуть на Паолу.

Грэхем стоял, склонившись над ней, но не прикасаясь; взгляды их встретились.

- Форрест, - начал он, - если это вы...

Но Дик остановил его, показав глазами на китаянку, все еще растерянно и безмолвно державшую в руках бронзовые шпоры.

- Об этом поговорим потом, - отрезал он и снова поднес трубку к губам: - Доктор Робинсон?.. У миссис Форрест прострелено легкое или сердце, может быть, то и другое. Каллахан выехал на гоночной машине, поезжайте ему навстречу, гоните во весь дух!

Когда Дик, опустившись на колени, опять склонился над Паолой и принялся ее осматривать, Грэхем отошел.

Осмотр был очень короток. Дик взглянул на Грэхема и покачал головой:

- Трогать ее слишком рискованно.

Затем обратился к китаянке:

- Положите куда-нибудь эти шпоры и принесите подушки. А вы, Ивэн, помогите с другой стороны. Приподнимайте ее понемногу, не торопясь. Ой-Ли, подсуньте подушку... осторожнее... осторожнее...

Подняв глаза, он увидел О-Дая, безмолвно ожидавшего приказаний.

- Попросите мистера Бонбрайта сменить О-Поя у коммутатора, а О-Пой пусть стоит тут и все исполняет немедленно. И пусть О-Пой соберет всех слуг, они могут в любую минуту понадобиться. Как только Сондерс возвратится с мистером Бишопом и остальными, пусть сейчас же едет в Эльдорадо навстречу Каллахану, на тот случай, если машина поломается. Скажите О-Пою, чтобы он разыскал мистера Мэнсона, и мистера Питтса, и всех управляющих, у кого есть машина, пусть они все приедут сюда и ждут здесь вместе с машинами. И пусть О-Пой примет и устроит Бишопа и его спутников как полагается. А вы возвращайтесь сюда, чтобы в любую минуту быть под рукой.

Дик опять повернулся к горничной:

- А теперь расскажите, как это случилось.

Ой-Ли качала головой и ломала руки.

- Где вы были, когда ружье выстрелило? Китаянка проглотила слезы и указала на дверь гардеробной.

- Ну, говорите же! - приказал Дик.

- Миссис Форрест велела мне приготовить шпоры... Я про них забыла... Я скорей пошла. Слышу выстрел. Я иду скорей назад, бегу... и...

- Но что было с ружьем?

- Непорядок. Может, сломалось. Четыре минуты не стреляло... пять минут... Миссис Форрест старалась, чтобы стреляло.

- Она уже начала возиться с ружьем, когда вы пошли за шпорами?

Ой-Ли кивнула.

- Я перед тем ей сказала: "Может, О-Пой исправит?" Миссис Форрест сказала: "Не стоит". Она сказала, вы исправите. Положила ружье вот так. Опять взялась чинить. Потом послала за шпорами. А потом... ружье и выстрелило.

Приезд Хеннесси прервал этот разговор. Он осматривал Паолу немногим дольше Дика, затем поднялся. Лицо его было мрачно.

- Я не решаюсь тревожить ее, мистер Форрест. Наружное кровоизлияние прекратилось, но кровь, видимо, скопляется внутри. Вы послали за врачом?

- За Робинсоном. К счастью, успел захватить, когда он только что начал прием. Хороший молодой хирург, - обратился Дик к Грэхему, - с выдержкой и смелый. Я верю ему больше, чем многим прославленным старым врачам. Как вы думаете, мистер Хеннесси? Есть надежда?

- По-моему, дело плохо, хоть я тут и не судья, - ведь я только коновал. Робинсон разберется. А пока остается только ждать...

Дик кивнул и вышел на веранду Паолы, чтобы послушать, не приближается ли гоночная машина, на которой ехал Каллахан. Мягко подошел и ушел лимузин. Грэхем тоже появился на веранде.

- Форрест, я прошу вас меня простить, - сказал Грэхем. - Я просто себя не помнил в первую минуту. Увидел вас здесь и решил, что это при вас случилось. Должно быть, несчастный случай...

- Да, бедная детка... - подтвердил Дик. - А она еще хвасталась, что всегда очень осторожна с огнестрельным оружием.

- Я осмотрел ружье, - сказал Грэхем, - и ничего не нашел, все в порядке.

- Потому-то беда и случилась: непорядок Паола исправила, но ружье при этом выстрелило.

И пока Дик говорил, придумывая объяснение, которое могло бы обмануть даже Грэхема, он мысленно удивлялся, как искусно Паола все это разыграла. Последний дуэт с Грэхемом был прощанием - и вместе с тем средством отвести подозрение. Так же Паола поступила с ним. Диком. Она простилась и с ним, и последние сказанные ею по телефону слова были обещанием, что никогда не будет у нее другого мужчины, кроме Дика.

Он отошел от Грэхема на дальний конец веранды.

- И у нее хватило сил, хватило сил! - бормотал он про себя дрожащими губами. - Бедная детка! Она так и не могла выбрать между нами двумя - и вот как разрешила вопрос.

Шум подъехавшей машины заставил его и Грэхема подойти друг к другу, и они вместе вернулись в комнату Паолы, чтобы встретить врача. Грэхем волновался, он не мог уйти - и чувствовал, что должен уйти.

- Прошу вас, Ивэн, останьтесь, - обратился к нему Дик. - Она очень хорошо к вам относилась и если откроет глаза, то будет рада вас увидеть.

В то время, как Робинсон осматривал Паолу, оба отошли в сторону. Когда врач с решительным видом поднялся. Дик вопросительно взглянул на него. Робинсон покачал головой.

- Ничего не поделаешь, - сказал он. - Это вопрос нескольких часов, может быть, даже минут... - Он помолчал, вглядываясь в лицо Дика, затем добавил: - Можно облегчить конец, если вы согласны. А то очнется и еще некоторое время будет мучиться...

Дик прошел взад и вперед по комнате, а когда заговорил, то обратился к Грэхему:

- Почему бы не дать ей пожить хотя бы самый короткий срок? Боль - это ведь не существенно. Успокоение наступит скоро и неизбежно. И я желал бы этого, да и вы, наверное, тоже. Она так любила жизнь, каждый ее миг... Зачем нам лишать ее тех немногих минут, которые ей остались?

Грэхем кивнул, соглашаясь, и Дик повернулся к врачу:

- Вы можете дать ей возбуждающее и привести в сознание? Ну так сделайте это. А если она будет очень страдать, вы поможете ей успокоиться.

Когда Паола открыла трепетные веки. Дик кивнул Грэхему, чтобы тот стал рядом с ним. Сначала на лице ее была только растерянность, затем взгляд остановился сначала на Дике, потом на Грэхеме, и жалкая улыбка тронула губы.

- Я... я думала, что уже умерла, - сказала она.

Но тут ею овладела другая мысль, и Дик угадал эту мысль, когда ее глаза испытующе устремились на него: Паола как бы спрашивала, догадывается ли он, что это не просто "несчастный случай"? Но он ничем себя не выдал. Она хотела его обмануть, - пусть умрет, думая, что он ей поверил.

- Как... как... это я... ухитрилась... - сказала она. Паола говорила вполголоса, медленно, видимо, собираясь с силами после каждого слова. - Я всегда была так осторожна... и совершенно уверена, что... со мной никогда... ничего... не случится. А вот что натворила!

- Да, да, прямо стыдно, - сочувственно поддержал ее Дик. - А что там было? Заело спуск?

Она кивнула и опять улыбнулась жалкой улыбкой, которой тщетно старалась придать себе бодрость.

- О Дик, пойди позови соседей, пусть посмотрят, что натворила маленькая Паола!.. А это серьезно? - продолжала она. - Будь честен. Багряное Облако, скажи правду... ты же знаешь меня, - добавила она нетерпеливо, так как Дик ничего не ответил.

Он опустил голову.

- А долго это будет тянуться?

- Нет, недолго, - наконец проговорил он. - Это может случиться... в любую минуту.

- То есть?.. - Она вопросительно посмотрела на врача, затем на Дика. Дик кивнул.

- Я ничего другого от тебя и не ожидала. Багряное Облако, - прошептала она благодарно. - А доктор Робинсон согласен?

Доктор подошел ближе, чтобы она видела его, и наклонил голову.

- Спасибо, доктор. И помните, я сама скажу когда.

- Тебе очень больно? - спросил Дик.

Глаза Паолы расширились, она хотела храбро пересилить себя, но в них появилось выражение страха, когда она ответила задрожавшими губами:

- Не очень, а все-таки - ужасно, ужасно! Я не хочу долго мучиться. Я скажу когда.

Опять на ее губах появилась слабая улыбка.

- Странная вещь жизнь, очень странная, правда? И, знаете, мне бы хотелось уйти под звуки песен о любви. Сначала вы, Ивэн, спойте "Тропою цыган"! Подумайте! Часу не прошло, как мы с вами ее пели! Помните? Пожалуйста, Ивэн, прошу вас!

Грэхем посмотрел на Дика, спрашивая взглядом разрешения, и Дик молчаливо дал его...

- И спойте ее смело, радостно, с упоением, как спел бы настоящий влюбленный цыган, - настаивала она. - Отойдите вон туда, я хочу вас видеть...

И Грэхем пропел всю песню, закончив словами:

А сердцу мужчины - женское сердце...

Пусть в шатрах моих свет погас, -

Но у края земли занимается утро,

И весь мир - ожидает нас.

В дверях, ожидая приказаний, неподвижный, как статуя, замер О-Дай. Ой-Ли, пораженная скорбью, стояла у изголовья своей хозяйки; она уже не ломала рук, но так стиснула их, что концы пальцев и ногти побелели. Позади, у туалетного столика Паолы, доктор Робинсон бесшумно распускал в стакане таблетки наркотика и набирал шприцем раствор.

Когда Грэхем умолк, Паола взглядом поблагодарила его, закрыла глаза и полежала некоторое время не двигаясь.

- А теперь. Багряное Облако, - сказала она, снова открывая глаза, - твоя очередь спеть мне про Ай-Кута, и женщину-росинку, и женщину-хмель. Стань там, где стоял Ивэн, я хочу тебя видеть.

- "Я - Ай-Кут, первый человек из племени нишинамов. Ай-Кут - сокращенное Адам. Отцом мне был койот, матерью - луна. А это Йо-то-то-ви, моя жена, Ио-то-то-ви: это сокращенное Ева. Она первая женщина из племени нишинамов.

Я - Ай-Кут. Это моя жена, моя росинка, моя медвяная роса. Ее мать - заря Невады, а отец - горячий летний восточный ветер с гор. Они любили друг друга и пили всю сладость земли и воздуха, пока из мглы, в которой они любили, на листья вечнозеленого кустарника и мансаниты не упали капли медвяной росы.

Я - Ай-Кут. Йо-то-то-ви - моя жена, моя перепелка, мой хмель, моя лань, пьяная теплым дождем и соками плодоносной земли. Она родилась из нежного света звезд и первых проблесков зари в первое утро мира, - и она моя жена, одна-единственная для меня женщина на свете".

Паола опять закрыла глаза и лежала молча. Она попыталась сделать более глубокий вздох и слегка закашлялась.

- Старайся не кашлять, - сказал Дик.

В горле у нее першило, и она сдвинула брови, силясь удержать приступ кашля, который мог ускорить конец.

- Ой-Ли, подойди сюда и стань так, чтобы я могла тебя видеть, - сказала она, открыв глаза.

Китаянка повиновалась. Она двигалась, точно слепая. Доктор Робинсон положил ей руку на плечо и поставил так, как хотела Паола.

- Прощай, Ой-Ли. Ты всегда была ко мне очень добра. А я, может быть, не всегда. Прости меня. Помни, что мистер Форрест будет тебе отцом и матерью... И возьми себе все мои украшения из агата...

Она закрыла глаза - в знак того, что ее прощание с китаянкой окончено.

Опять ее стал беспокоить кашель, все более мучительный и настойчивый.

- Пора Дик, - сказала она едва слышно, не открывая глаз. - Я хочу, чтобы меня убаюкали. Что, доктор, готово? Подойди поближе. Держи мою руку, как тогда... Помнишь? Во время... моей малой смерти.

Она устремила взгляд на Грэхема, и Дик отвернулся: он знал, что этот последний взгляд будет полон любви, как будет полон любви и тот, которым она скажет ему последнее прости.

- Однажды, - пояснила она Грэхему, - мне пришлось лечь на операцию, и я заставила Дика пойти со мной в операционную и держать мою руку все время, пока не начал действовать наркоз и я уснула. Ты помнишь, Хэнли назвал тогда эту полную потерю сознания "малой смертью"? А мне было очень хорошо.

Она долго и молча смотрела на Грэхема, потом повернулась лицом к Дику, который стоял возле нее на коленях и держал ее руку.

- Багряное Облако, - прошептала она. - Я люблю тебя больше. И я горда тем, что была твоей так долго, долго. - Она сжала его руку и притянула его к себе еще ближе. - Мне очень жалко, что у нас не было детей, Багряное Облако...

Потом разжала руку и слегка отстранила его от себя, чтобы видеть обоих.

- Оба хорошие, оба хорошие... Прощайте, мои хорошие. Прощай, Багряное Облако.

Они молча ждали, пока доктор подготовлял ее руку для укола.

- Спать, спать, - тихо щебетала она, как засыпающая птичка. - Я готова, доктор. Но сначала хорошенько натяните кожу. Вы знаете, я не люблю, чтобы мне делали больно. Держи меня крепче. Дик!

Робинсон, подчиняясь взгляду Дика, легко и быстро вонзил иглу в туго натянутую кожу, твердой рукой нажал на поршень, тихонько растер пальцем уколотое место, чтобы морфий скорее всосался.

- Спать, спать, хочу спать... - опять, словно задремывая, прошептала она.

В полусознании она повернулась на бок, положила голову на согнутую руку и свернулась клубочком в той позе, в которой. Дик знал, она любила засыпать.

Прошло немало времени, пока она еще раз чуть вздохнула... и отошла так легко, что они даже не заметили, как ее не стало.

Царившее в комнате молчание нарушалось только щебетом купавшихся в воде фонтана диких канареек; издалека доносился, подобный трубному звуку, призыв Горца, и Принцесса отвечала ему серебристым ржанием.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Меньерова болезнь выражена в припадках головокружения и глухоты.

2. Лорд Фаунтлерой - герой популярной повести американской писательницы Э. Бернетт "Маленький лорд Фаунтлерой".

3. Перевод Н. Банникова.

4. Грант Улисс (1822 - 1885) - главнокомандующий северян во время Гражданской войны 1861 - 1865 годов.

5. ИРМ (Индустриальные Рабочие Мира) - профсоюзная организация в США, основанная в 1905 году и одно время выступавшая с революционными лозунгами.

6. Бергсон Анри (1859 - 1941) - французский философ, создатель ряда идеалистических теорий в области истории, психологии и эстетики. Книга "Философия смеха" - наиболее известная работа Бергсона, затрагивающая проблемы эстетики.

7. Верещагин Василий Васильевич (1842 - 1904) - русский художник, на рубеже XIX - XX веков пользовавшийся мировой известностью.

8. Уэрта Викториано (1854 - 1916) - генерал, совершивший контрреволюционный переворот в Мексике в 1913 году.

9. Вилья Франсиско (1877 - 1923) - один из руководителей партизанского движения мексиканских крестьян.

10. Волонтеры - лица, добровольно вступившие на военную службу. В Великобритании до конца XIX века система волонтерства была основным способом комплектования армий.

11. Леди Годива - героиня английской средневековой легенды. По приказу своего мужа, владетельного графа, она нагая проехала по городу верхом на лошади. Только такой ценой он согласился снизить непосильное для народа бремя налогов.

12. Патуа - местное, наречие, говор (фр.).

13. Песня "Тропою цыган" дана в переводе В. О. Станевич. <