Олег Куваев. Территория.

6

Когда пошел снег, Салахов все еще находился на старой базе Катинского. От снега база с ее грудами ржавых консервных банок, выброшенными кирзовыми сапогами, опорками валенок, темными бочками из- под солярки и керосина выглядела неприютно, как запустелый, разоренный, загаженный дом. В палатке по ночам стало холодно. Салахов мотался по окрестностям, набирал пробы в рюкзак. Пробы он приносил Богу Огня, который, закутавшись в плащ, сидел у воды и хлюпал носом. Когда Салахов приносил пробу, он лишь моргал слезящимися от простуды глазами, сбрасывал плащ и шел в воду. Салахов очень его жалел.

- Потерпи,- сказал он.

- А я чего? Я терплю! - быстро ответил Бог Огня. Они ушли с базы Катинского, так и не найдя ничего,кроме ничтожных знаков. Отсыревшая палатка и спальные мешки отяжелели и не влезали в рюкзаки. Когда собрали лагерь, Салахов взял рюкзак Бога Огня, положил его сверху на свой. Бог Огня косился на Салахова из- под капюшона и боязливо молчал.

- Я сам, я сам,- наконец сказал он. Лицо у него было серым, и зубы постукивали в ознобе. Так как Салахов ему не ответил, то Бог Огня пробормотал, оправдываясь:

- Простудился я маленько. Только пустому мне срамотно идти.

- Придем на Ватап, там кусты,- сказал Салахов.- Устрою тебе парную, и будешь здоровый.

- Костер запалим?

- На всю тундру и дальше.

- Тут полубочка валяется. Надо взять, ежели баня.

- Где?

- Я понесу. Она легонькая,- засуетился Бог Огня. Салахов ушел вперед, чтобы мыть по дороге шлихи. След Салахова был ровный, синий, в каждом маленькая лужа воды. К середине дня через низкий перевал они вышли к реке Ватап чуть выше того места, где переправлялся Сергей Баклаков.

Бог Огня сбросил бочку и сразу разжег костер. Салахов выбрал косу с ровной галькой, расчистил от снега, натаскал сухих веток. Снег перестал, но облака так и висели: выстрели дробью - прольются осадками. Они быстро наносили кучу сушняка величиной с большую копну. Бог Огня запалил ее, и скоро на гальке полыхал огромный и жаркий костер. Когда костер прогорел, в центр его поставили наполненную водой полубочку и, приплясывая от жары, натянули мокрую палатку прямо над раскаленными камнями. Салахов притащил охапку зеленых веток, бросил ее в палатку, велел Богу Огня раздеваться и залез следом сам. Банка воды, опрокинутая на гальку, взорвалась паром. Бог Огня блаженно взвыл, и так полчаса из палатки доносились взрывы пара, хлестание веток и стон. Салахов нагишом выскочил из парилки, разостлал на сухой гальке кукуль и велел выбегать Богу Огня. Тот нырнул в мех. Салахов разжег рядом костер и поставил банки для чая. Морщины на лице Бога Огня разгладились, носик блестел. Он держал обеими руками кружку, прихлебывая чай, и расцветал на глазах от заботы.

- Сейчас бы одеколону. Флаконов пять. Или шесть! - сказал он.

- Кружку спирта. Полную. И кусок оленины,-добро душно ответил Салахов.

Бог Огня вдруг улыбнулся острой и ясной улыбкой.

- Я из- за этого спирту себя погубил,- весело сказал он.- Теперь живу на зароке. Третий год уже пошел.

- Лечился?

- Сам. Как баба умерла, так и закончил.

- Запьешь?

- Нет,- все так же звонко сказал Бог Огня.-Надо детей выводить. Двое их у меня. Мишка и Тоська. Из детдома я их уже вывел. Живут у сестры, все деньги ей отправляю, чтобы у них все было, чего раньше из- за моей срамотищи не было.

- Правильно! - одобрил Салахов.

- Теперь надо на дом накопить и жить всем вместе. Пишут: "Папочка, приезжай".

- А ты их сюда вези. Другие живут, почему и твоим не жить? - сказал Салахов.

- Я бы не против. Место тут для детишек неподходящее,- вздохнул Бог Огня. Он огляделся, как бы для утверждения этой мысли. Черные влажные кусты, синий снег клочьями вокруг них и белесая мгла в той стороне, где полагалось быть сопкам. В тучах прорезались багровые полосы заката. Шумела вода.

- Тут место для мужиков. Для сильного организма,- дополнил он.

От сохранивших тепло камней палатка просохла, и они провели ночь в сухом и нежарком тепле. Утром Салахов проснулся в палатке один. Тепло все еще держалось, и Салахов полежал в дремоте. Выйдя из палатки, он увидел ясное небо и Бога Огня у воды. Он неторопливо мыл пробу, взятую прямо у берега.

- Проснулся я прямо здоровый,- сказал рабочий и радостно передернул в подтверждение плечами.- Решил посмотреть наудачу в лоток.

Над верховьями реки висело солнце, небо было безоблачным, и тундра, и пожелтевший кустарник сверкали радостным желтым цветом, снег исчез.

- Все как на празднике,- перехватив салаховский взгляд, сказал Бог Огня.- Прямо краски не пожалели. Может, правда детишков сюда привезти?

Было в его радостной суетливости нечто такое, что заставило Салахова отвернуться и сказать:

- В этом деле приказа не существует. Ты их заделал, ты и решай.

Бог Огня положил лоток, снял росомашью шапку и вытащил из- за отворота ее кусок лески.

- Красную тряпочку жрет, собака. Гляди! - он преданно глянул на Салахова, метнул леску в воду и тотчас выбросил на песок крупного темноспинного хариуса.

Бог Огня укрепил ноги в не по росту больших сапогах, поддернул телогрейку, сдвинул лохматую шапку и стал челноком таскать хариусов одного за другим. Вскоре весь песок вокруг него был завален упругими, отливающими перламутром рыбами.

- Хватит! - сказал Салахов.- Остановись.

- На эту бы реку... да с сетями, да с бочками. И горб гнуть не надо. На материке- то лазишь, лазишь с бреднем, еле на уху наберешь. А если бы эту реку туда. А нашу во- ронежскую сюда. Все равно тут населения нету, здесь и пустая река сгодится.

- Ты бы там ее за неделю опустошил,- сказал Салахов.

- За неделю? Не- ет! - вздохнул Бог Огня.

- Закрывай санаторий,- распорядился Салахов.

- Может, навялим да с собой унесем? - предложил нерешительно Бог Огня.

- Против жадности слова силы не имеют,- усмехнулся Салахов.- Против нее автоматы нужны. Выздоровел? Точка! Собирай лагерь, вари уху, и топаем согласно полученного задания. Вопросы есть?

- Нет вопросов,- вздохнул Бог Огня.

- Действуй! Я вниз по течению схожу с лотком. ...Салахов шел очень быстро. Его вдруг поразила мысль, что от добра люди становятся хуже. Свинеют. А когда людям плохо, то они становятся лучше. Пока Бог Огня болел, Салахов очень жалел его. А сегодня он был ему неприятен, даже ненавистен, потому что Салахов вдруг увидел перед собой куркуля. "И я, и я был точно такой же,- думал Салахов.- Был дом, жена, работа. С жиру воровать потянуло. Катинский меня как человека принял. А я..."

Салахов, забыв, что ему надо брать пробу, все шагал и шагал по сухому берегу реки Ватап. Мысль о том, что добро к людям ведет к их же освинению, была ему очень неприятна. Какая- то безысходная мысль. По опыту армии, по опыту лагерной жизни Салахов знал, что излишняя строгость так же озлобляет людей. "Значит, ни добром, ни страхом нас не возьмешь,- думал он.- Но должен быть какой- то подход. Должна же быть открытая дверь..."

И вдруг Салахов остановился. Ответ, найденный им, был прост, очевиден. Среди множества человеческих коллективов есть, наверное, только один, который твой. Как в армии своя рота. Если ты нашел его - держись за него зубами. Пусть все видят, что ты свой, ты до конца с ними. И что у тебя все на виду. Одна крыша, одна судьба, а об остальном пусть думает государство.

Салахов развернулся и пошел обратно.